А шнурки ему не погладить?
Или, может, ботинки почистить?
А не охренел ли их козлорожество? Ассистент! Помощник! Адъютант! Денщик, скорее. Мальчик для битья и девочка на побегушках одновременно! Рабыня! С ошейником и наручника… э-э-э… кандалами!
Где там мой медведь с зонтиком? Хрен с ним, с сердцем! Мне бы законопослушность свою сохранить. Это я про то, что, убереги, Иисусе, от убийства кровавого, расчлененки жуткой, которые я готова осуществить вотпрямщаз, причем имеющейся в сумочке пилочкой для ногтей!
Ну, Ронни, дружище, удружил!
— Мари, сладкая наша куколка. А ведь Кевин прав. Где как не рядом с идейным вдохновителем и инженерным буксиром и находиться директору съемочной группы…
— Вообще-то, я директор съемочной площадки…
— Я тебя только что повысил.
— А зарплата?
— Зарплату тоже. На три процента.
— Пятнадцать!
— Семь!
— Тринадцать!
— Мари, не наглей! — возмутился наш маэстро эпатажа. — Девять!
— Одиннадцать! И ни центом меньше. В противном случае я совсем на хрен уволюсь и буду с удовольствием смотреть на то, как ты сам будешь подкидываться с парнями!
— Мари, десять, — твердо взглянул на меня Ронни и добил: — Иначе тебе придется помогать мне проводить кастинг толпам девиц, которые рвутся на твое местечко.
— Ладно, — недовольно надулась я и скрестила руки под грудью. — Что?
— Мари, ягодка, меня ты можешь и не бояться, я парень стойкий, закаленный. Но когда сюда зайдет кто-то из парней, тебе лучше сменить позу. Или надеть лифчик, — покачался на пятках работодатель-вымогатель.
Черт! Точно! Надо пиджак надеть.
— Мари, это не спасет тебя, — промурлыкал Ронни, оценив мой внешний вид через несколько секунд. — Ты только что после душа, распаренная, свежая, с влажными волосами, вся такая розово-воздушная, как зефирка. Так еще больше хочется содрать с тебя эти лишние тряпки и поджарить на открытом огне… — Он мечтательно облизнулся, а я вдруг вспыхнула.
Вот, казалось бы, Ронни настолько нарочито подает себя в голубом спектре радуги, что уже все вокруг поверили в это. Но уж мы-то с Алееной знаем его давно. И помним всех тех шикарнейших «богинь», которые пачками вешались на него, когда он переживал свой период «брутального мачо». А вы что думали? Мы такие битвы эпичные наблюдали — дамы реально дрались за красавчика Рональда. А он, как султан в гареме, одаривал победительницу ночью страсти. После которой бедная наложница еще несколько дней ходила враскорячку с дурацкой улыбочкой совершенно удовлетворенной женщины.
— Мистер Лоуренс, я искренне не понимаю, чем я могу быть полезна Кевину во время съемок на натуре.
Господи, да это даже звучит развратно. Я представляю, что там будет на самом деле происходить! Это же его лапать будут все кому не лень: стилисты, гримеры, костюмеры… кхм… я пытаюсь себе представить обязательства костюмера в гримерке нижнего мужского белья.
— О, Мари, ты еще больше раскраснелась. Монетка за твои мысли! — лукаво улыбнулся змей-искуситель, наклоняясь ко мне. — А помощь там ему весьма пригодится. — Ронни сел напротив, поерзал, устраиваясь поудобнее на жестком креслице — специально такой выбрала для посетителей, чтобы парни не рассиживались лишний раз. — Надо тебе кресло удобное для посетителей сюда поставить. Прям не усидеть тут.
— Не надо. Я такое три недели по магазинам выискивала намеренно, это чтобы парни не зачастили, — проворчала я. — Обоснуй.
— Обоснуй следующий: во-первых, Кевину там будет жутко дискомфортно, потому что это новая для него деятельность. Не просто непривычная, а такая, которая изначально вызывает внутренний протест.
— Если бы вызывала протест, он бы не согласился.
— Ну да, ну да, — покивал Ронни. — Если бы обстоятельства предложения, озвученного в присутствии определенных заинтересованных лиц, были другими, то, скорее всего, не согласился бы. Но он уже дал слово. А наш Саваж из тех парней, которые слов на ветер не бросают. И он помирать будет от смущения и злости, но никому не даст знать, насколько ему там туго.
— А я ему там зачем? Жилеткой? Чтобы поплакаться мог?
— Не-а. Пар спустить, — безмятежно ответил этот… Гад!
— Ронни, я думала, ты мне друг!
— Котенок мой рыжемастный, я не просто друг! Я твой лучший друг! Ну, кроме Алеены, конечно. И потом, я же увеличил тебе зарплату! Единственной из всей группы!
— И я теперь должна всячески подставляться, чтобы мистеру Лучшая-задница-года было на ком пар спустить? Тебе не кажется, что это уж слишком! — возмутилась я и даже привстала с рабочего стула, пытаясь нависнуть над невинно моргающим «другом».
— Мари, ну ты же женщина!
— А кто-то сомневался? Или это, наоборот, было секретом для всех окружающих?
— Мари, дай сказать Ронни, — он поднял обе руки в «я-сдаюсь» жесте. — Кевину на самом деле нужен будет там не только помощник, не только тот, кого он хорошо знает и кому может доверять и не особо стесняться при этом, но и знакомая, красивая, явно неравнодушная к нему девушка.
— Неравнодушная в каком смысле? — пропищала я. Почему пропищала? Да потому что голос меня подвел на этом элементарном вопросе.
— Да только слепому не видно, что между вами искры летят так, что аж окружающим достается. Не перебивай, — отмахнулся бессовестный приятель. То есть всем все видно, а он молчит? Ни словечка, ни полсловечка? — Ох, Мари. Я, конечно, достаю цыпляткам все эти контракты, но знаешь… проходили бы съемки тут, я бы проконтролировал все сам. А на выезде… — Ронни протяжно вздохнул. — Кевин со мной ехать не захочет, а атмосфера на этих съемках такая, что…
Так. Это я не поняла, наш несбиваемый с толка ничем и никем Рональд Лоуренс смущен?
— В общем, вы там лучше ночуйте в одном номере.
— Ронни, ты шутишь так нелепо?
— Мари, — жизнерадостная улыбка собеседника слегка померкла. Он пожевал губы, как будто не решаясь произнести что-то вслух. — Кое-что в моей жизни произошло против моей воли. Вернее, в ее отсутствие из-за, скажем, неоправданного доверия и неосмотрительного согласия на эксперимент… э-э-э… с волшебными таблеточками. Короче, случился такой период в моей жизни, когда я каждый день думал, что он последний. Я пережил это. И даже, как видишь, научился не только и не столько радоваться этому, сколько извлекать из своей нынешней репутации выгоду. Так вот, ты будешь страховать Кевина от такого вот случая. Свежее лицо, шикарное тело. Его захотят — и в бизнес, и в постель.
— Господи, Ронни, да пусть трахается с кем захочет, ты что такое несешь? — я даже всплеснула руками в изумлении от его прочувствованной речи. — Ну, то есть… мне жаль, что с тобой произошло что-то очень неприятное, но уж Кевину это точно не грозит! Вернее, грозит тому, кто попытается провернуть с ним нечто подобное. Да он скорее убьет, чем…
— И это тоже, Мари, — не изменив серьезного тона, ответил Ронни. — Поэтому я и прошу тебя поехать с ним на эти первые в его жизни съемки. Просто будь рядом. Как друг. Как якорь. Как громоотвод. И просто как красивая партнерша, увидев которую кое-кто тормознет вовремя.
— Ты говоришь о конкретном человеке? — поняв наконец, что меня царапало все это время, неуверенно уточнила я.
Рональд отвел глаза и печально кивнул. Я глубоко протяжно вдохнула. Выдохнула.
— Ронни. Запомни. Я это делаю только ради тебя. Не ради увеличения зарплаты. И не ради Кевина Доэрти. Этот большой му… мальчик вполне способен позаботиться о себе сам.
— Ах, детка, ты так ошибаешься, — все так же грустно покачал головой друг.
Повисшую неловкую паузу прервал неожиданный посетитель.
— Добрый день. Мое время слишком дорого, чтобы тратить его на ожидание. Поэтому я приехал, когда Селеста сказала, что, в принципе, встреча может состояться в ближайшее время. Меня зовут Ричард Картинг.
В мою тесную и, скажем честно, не особо прибранную в данный момент каморку стремительно вошел мужчина.
Ого! Вот это я понимаю — босс. Даже не так — Босс. Прям хоть бери и пиши с него картину — мистер Идеальный Шеф.
Костюм с иголочки, сидит на нем, как влитой, сверкающие лаковые ботинки, тонкие кожаные перчатки, легкое кашемировое пальто теплого песочного цвета. Я не могла заставить себя оторваться от этого созерцания образчика явно богатого и успешного бизнесмена. Надеюсь, у меня закрыт рот? Потому что когда я дошла до его лица, я невольно сглотнула. Если можно было себе представить кого-то более импозантного, более шикарного, чем потрясающие Джордж Клуни, Райан Рейнольдс, Хью Джекман и Том Круз вместе взятые, то он стоял передо мной. Живой. Во плоти.
Божечки, как, интересно, Селеста справляется с толпами его обожательниц? А он женат? Дети? Любовницы? Или — только не это! — любовники? А, нет! Точно, Лести что-то там такое говорила про его гомофобию. Хотя, может, это просто прикрытие?
— Мистер Картинг, какая радость видеть вас на нашей площадке! Рад! Очень рад, прямо-таки безумно счастлив встретиться с вами, — подскочил тут же отряхнувшийся от нашей оборвавшейся на грустной ноте беседы Ронни.
Его витиеватое приветствие было оборвано повелительным взмахом руки.
— Предлагаю не распыляться на ненужную болтовню, а перейти сразу к делу. Я хотел бы осмотреть место съемок и…
— Это не съемочная площадка, а какой-то проходной двор! — рявкнул влетевший Саваж. — Мари! Ронни! Почему опять посторонние? Я сегодня же заставлю вас провести инвентаризацию не только оборудования, но и деталей вместе с расходными материалами!
Ну, мы же все сразу поняли, для кого предназначался этот оскорбительный выпад?
— Ах, прелестно! Именно вы-то мне и нужны, — нимало не смутившись провокационной речи господина Я-тут-главный-немедленно-подчинитесь, Картинг так же стремительно развернулся навстречу Саважу и буквально выстрелил в него протянутой для пожатия рукой.
— Ричард Картинг.
Прекрасно!
Аплодирую стоя!
Проигнорировать и не пожать — завести в лице влиятельного человека врага на ровном месте.