— Я уж думала, ты не предложишь, — рассмеялась Мари, и мои бедные поджавшиеся, оказывается, яйца вернулись на положенное место. — Решила, что мне придется все брать в свои руки.
— Поверь, я найду то, что ты сможешь брать в руки и без этого, — в конец обнаглев от привалившей удачи, подмигнул я. — А сейчас быстро-быстро есть и в путь.
— Как скажешь, — с явно разочарованным вздохом ответила рыжая зажигалка и, расцепив пальцы на моей шее, отчего я мигом почувствовал себя обворованным, начала отворачиваться.
Не дав ей сделать и шагу, властно обхватил за талию, стремительно разворачивая лицом к стене и одновременно запуская ладонь ей между ног, прижав ладонь точненько ко шву ее джинсов. Были времена, когда девчонки считали меня просто асом в таком вот сексе на сухую, пришло время вспомнить старые навыки.
— Кев! — шокированно только и успела пискнуть Мари, тут же сорвавшись на стон после первого же моего движения между ее бедер. Охерительно, просто неимоверно чувствительная и отзывчивая моя девочка. Моя, моя прямо сейчас.
— Потерпеть — вовсе не значит не получить ничего, малыш, — прошептал я ей на ухо.
И следующие минут десять просто улетал, наслаждаясь тем, как она извивается на моей руке, трется об нее, всхлипывая и бормоча, кусая губы в шаге до края, царапает ногтями гладкий пластик обшивки и, наконец, срывается, выстанывая прерывисто мое имя. Сроду не слышал звуков слаще и не видел картины прекраснее.
Прежде чем она отдышалась и опять попробовала уравнять наш счет, я усадил ее, расслабленную, за стол и плюхнулся напротив, ухмыляясь торжествующе, хоть в паху и тянуло так, что не приведи господи никому. Ничего, зато чувство справедливости Мари не позволит ей остаться в должницах, если я уж понял ее натуру, и как минимум один раз по приезде мне обломится. Это называется гарантия, кажется?
В общем, я хлебал свой кофе, и плевать, что он уже был едва теплым. Зато в нем было именно столько сахара, сколько я любил. Она запомнила. Херня, конечно, но так приятно.
Глава 19
— Пузырьки, пузырьки, пузырьки! — верещала с экрана маленького телевизора желтая рыбка по имени Бульк[11].
А мне хотелось верещать вместе с ней, потому что мое тело было легким, как те самые пузырьки, воздушным и щекочущим во всех местах, словно я как попала в целую ванну таких пузырьков вчера, так и летала второй день то ли на вот этих вот щекотных бульбочках, то ли на крыльях запрещенного пока в моих отношениях с Кевином слова.
И как же тут не летать, суметь приземлиться, если Кевин мне не дает на это ни малюсенького шанса?
Стоило нам добраться поздним вечером и заселиться, хотя правильнее будет сказать завалиться в номер, так я тут же оказалась зажата, облапана, обласкана и зацелована. Вот прямо у едва захлопнувшейся двери. Одежда стала снова исчезать практически незаметно, тем самым волшебным образом, который был мне продемонстрирован еще по дороге.
Впрочем, я и сама усердствовала не меньше в избавлении Кевина от тряпок, что стояли на моем пути к его телу, от одного вида которого я становлюсь как слегка навеселе, а еще озабоченной и малость поглупевшей. И да, секс стоя — то еще испытание, но теперь я точно знаю, что в нем совершенно иной кайф. Ничуть не меньший, чем в первый раз. А вот предпринятое отважное исследование в поисках чувствительных мест моего восхитительно горячего партнера, можно сказать, потерпело провал. Очень-очень сладкий и головокружительный провал, учитывая, что он, похоже, был чувствителен везде. Я и до пупка его не успела спуститься с поцелуями, облизываниями и поглаживаниями, а Кевин уже совершенно обезумел: изгибался, сцепив зубы до скрипа и упираясь затылком в подушку, стонал, обвиняя меня в желании доконать его, и хм-м… до самого главного добраться не дал, заявив, что в таком случае ему позора не избежать, бормотал что-то там про суккубов и сны…
Ну и ладно, у нас впереди еще одна ночь здесь, и ему от неизбежного не отвертеться. Он пробовал меня самым из бесстыдных и потрясающих способов уже сколько раз. Об одном воспоминании об этом у меня поджимались пальцы на ногах, то и дело потягивало в очень особенных местах. Я тоже хочу, чтобы с ним происходило нечто подобное. Хочу дать ему столько ласки, сколько ему будет просто не по силам забыть и перестать ее желать, пусть я и неопытна в этом, но энтузиазм — та еще сила. Хотя мне и казалось, что он испытывает то же, что и я, постоянно находя меня взглядом, стоило отойти, замирая и часто сглатывая, иногда передергиваясь, как от внезапного озноба. Я ведь ощущала все именно так. В любой суете стоило пересечься с ним глазами или же на мгновение подумать — и-и-и-и все. По телу тут же катилась волна холода, как будто я внезапно опять голышом, все волоски на теле дыбом, все нервные окончания настроены на почти реальные прикосновения, и холод обращается жаром и почти болью от необходимости повторить немедленно, сделать воображаемое действительностью…
Вырвав меня из сладких воспоминаний, за окном раздался очередной грохот, сопровождавшийся чьими-то визгами и громкими проклятиями. Оторвавшись от процесса приготовления очередной, пятой по счету на сегодня кружки кофе, я выглянула наружу.
Из окна нашего номера был виден кусочек съемочной площадки. Ничего нового: провода, прожектора, камеры на треногах, расставленные экраны для лучшего светоотражения, раскиданные тут и там стулья, на которых периодически мостили свои уставшие задницы как работники, так и модели.
Кхм, модели — отдельный разговор. Рядом с Саважем они выглядели, как трещины в пересохшей земле по сравнению с Великим Каньоном, как гуппи рядом с кашалотом, как хот-дог против домашнего настоящего ростбифа, как… В общем, вы поняли. Если отбросить в сторону вышеозвученные метафоры, то они были, на мой взгляд, слишком слащавыми и искусственными, какими-то невзрачными и неубедительными в роли бруталов-самцов. Ну, знаете же, что есть в Голливуде несколько таких распиаренных звезд, которые росточком в полтора метра, а роли исполняют прям альфа-героев, победителей вселенского зла. А их партнершам приходится каждый раз ухитряться принимать такие позы, чтобы в кадре выглядеть на их фоне ниже на полголовы. Вот! Вот именно такими были почти все модели, рекламирующие знаменитое белье раскрученного бренда.
Кевин, само собой, не был настолько раскованным перед камерой. Да и откуда бы ему взять этого опыта? Но, надо отдать ему должное, он бухтел только мне на ухо, когда я в самые первые пару часов находилась рядом, чтобы подхватить сброшенную им куртку или принести ему очередную порцию горячего сладкого кофе.
Нам хватило всего двух стычек с главным фотографом проекта, чтобы убедить его в том, что нас «сам Ронни» научил играть на контрасте с этими лощеными мальчиками. Рядом с их бритыми и умащенными телами торс мистера Доэрти достаточно было лишь слегка оголить, расстегнув промасленный комбинезон, под которым всем прекрасно видны буквы названия производителя, чтобы у женщин из контрольной группы начиналось учащенное сердцебиение и обильное слюноотделение.
А то!
Прекрасно понимала этих теток. У самой бумажные платочки уже были на исходе. Хотя сперва мне было странно, что контрольная группа состоит в большинстве своем из женщин. Какой, спрашивается, смысл, если белье мужское? А умные люди мне объяснили, что даже такой специфический предмет одежды покупают, в основном, женщины! Да, да! Ну, просто, как оказалось, мужикам по хрену, что покупать (если речь идет о нормальных мужиках, вы понимаете, о чем я, да?). И вот эти вот все телодвижения, зафиксированные камерой, призваны были привлечь внимание женской покупательской аудитории, потому что именно женщины, натянув на свое сокровище вот эти труселя, надеются в тот же момент увидеть мощный мужской пресс, покрытый золотистым пушком, в который так и хочется запустить коготки и мур-р-р…
— Какого черта, Кев?
— Оу, прости, приятель, это на автомате. Дурацкая привычка еще с времен приюта — не переношу, когда со спины подкрадываются, бью не глядя.
— Лед! Принесите мне лед немедленно! У меня сегодня съемки!
— У меня есть примочка из бодяги, которую ма Линда делала нам в детстве. Я передам обязательно. И еще раз прости, парень. Но ко мне сзади нельзя подходить.
— Йесс! — выкинула я руку в победном жесте, поняв, что случилось за окном.
Совершенно очевидно, что к Саважу попытался в очередной раз подкатить очень прилипчивый молодой человек из этих, ну, к которым надо толерантно и с пониманием, а им можно настаивать на своей исключительности и истериковать на ровном месте. В общем, огреб голубок по-настоящему, по-пацански. А то ему, видите ли, мои вежливые просьбы не беспокоить мистера Доэрти каждый раз казались слишком агрессивными и дискриминирующими его сексуальное самоопределение.
Я была уверена, что веду себя вполне адекватно и не представляю угрозы для окружающих. Но пару раз даже Кев подмигнул мне и прошептал прямо у губ:
— Полегче, драконяша. Ты сейчас спалишь тетку нафиг, а она всего-навсего принесла документы на подпись.
Да ладно?
Прям спалю?
Чем это, интересно?
И разве ты не подписал все необходимые документы до приезда сюда?
Хорошо, хорошо. Признаю, инструктаж по технике безопасности надо подписывать здесь, на месте. Причем нам обоим. Наверное, только потому, что я сама бегала с подобными дополнениями к контрактам у себя, я перестала метать искры из глаз. Но вот облизывание взглядом мистера Доэрти, только что снявшего с себя рубашку и оставшегося в черной футболке, отнюдь не обязательное условие подписания этого чертова инструктажа!
А вообще, удивительное дело: я в жизни себе представить не могла, что окажусь настолько собственницей. Когда Рик рычал на всех своих братьев, подходивших к Алеене слишком, по его мнению, близко, я втихаря хихикала. А сейчас мне хотелось позвонить ему и попросить прощения. Видеть, как к Кевину прилипают чужие девицы и что-то втирают ему, было невыносимо. Поэтому я старалась держаться поближе, но изо всех сил делала независимый вид и «нехотя» подлетала к Кевину, едва заметив его призывный взгляд. А что? Вдруг моему боссу помочь надо? Переодеться там, лоб промокнуть, новый «предмет» гардероба подать…