— О! А вот и кофе готов! — радостно завопил мой нежданный собеседник, а я с подозрением уставился в наглые кошачьи зенки. Будто проверяя мои нервы на крепость, эта шерстяная скотина подошла ко мне, поерзала пушистой задницей по полу и вдруг с неожиданной для такого пузана легкостью взлетела ко мне на колени, не просто развернувшись ко мне кормовой частью, а еще и настойчиво тыкаясь кончиком пушистого хвоста в нос. Твою мать! И как мне теперь ее скинуть?
— О! Какая прелесть! Она вам доверяет! Это редкое, редкое явление. Моя девочка абы к кому на руки не пойдет, даже погладить не каждому себя разрешает, а уж самой запрыгнуть на колени и повернуться самой беззащитной частью… Месье Доэрти, я должен срочно позвонить нашему Жаку!
И вот вы что хотите сказать? Не бесят? Ну реально же чокнутые какие-то!
Прежде чем умотать в подсобку, Ален плюхнул на стол сваренный загадочной Люси кофе. С учетом того, что кофе я сегодня выпил всего одну чашку, это угощение было кстати.
Ну я и хлебнул его, как привык. Сразу большой глоток.
Блядь! До что это такое! Они и кофе варят на этой кукурузной отраве?
— Месье Доэрти, только вы поаккуратнее, я туда добавил своего домашнего виски, — прилетело запоздалое предупреждение. — Зато вмиг согреетесь!
Ага. И согреюсь, и разомлею, и даже кошку твою поглажу.
А скотина вовсю топталась на коленях, низко урчала и терлась лобастой башкой о руки. Ну не скидывать же мне ее? Только-только контакт с хозяином наладил. Хвост по-прежнему елозил по моей небритой роже, заставляя отфыркиваться и уворачиваться от лезущих в нос щекотных шерстинок.
Несколько непривычный к такому навязчивому вниманию, я слегка откинулся и мельком глянул в окно.
Блядь!
Это что, Дизель? Или у меня глюки после фирменного кофе?
Подорвавшись, я понесся на улицу, пересадив пушистый кусок недовольно мрявкнувшего сала на свое место. Кто-то, видимо, ни хрена у нас не усваивает четкий «отвали-нах» посыл, раз нарисовался тут. Ну ничего, мне облегчить процесс понимания не в лом, брат же все-таки, как не позаботиться.
— Какого хрена?! — рявкнул, становясь посреди местной узкой улочки напротив Дизеля. — Я тебе, по-моему, яснее ясного сказал — на эту дорогу и не помышляй сворачивать.
— Привет и тебе, братан! — оскалился в своей нарочито бесшабашно-глуповатой манере родственник и посмотрел мне под ноги. — Гляжу, друзей ты все же заводить научился. Не из числа людей, но хоть с чего-то начал.
Я зыркнул на мохнатую толстуху, прямо-таки прилипшую к штанине моих джинсов, и аккуратно отступил подальше. И когда она только выскочить за мной успела и чего пристала-то?
— Слушай, Рон, я реально не настроен на твои придурочные шуточки и ни хрена тебе тут не рад! — Ткнул в его сторону пальцем, напуская на себя самую из угрожающих рож. Ладно, попытался, потому как меховая зараза опять притерлась к моей ноге, отвлекая. Вот как, бля, запугивать кого-то с кошатиной, умильно трущейся о тебя?
— Или что ты сделаешь, братан? Натравишь на меня свою новую подружку? Швырнешь в меня ею?
— Всего лишь наваляю тебе так, что лыбиться какое-то время не сможешь, я же не живодер — котиками кидаться.
— А, ну да, морды людям бить куда гуманнее, чем животных мучить. — Как ни в чем не бывало продолжил глумиться белобрысый идиот.
— А что поделать, если до этих людей по-другому не доходит!
— О! Кстати о людях! Ты заметил, какие все тут?
— Бесящие? — Ну при чем тут…
— Приветливые, дубина! Улыбчивые. Доброжелательные. Прям как наша Мари. — Да какая она ваша? — Потому что она тут выросла. Вот в этом всем.
— Ты мне к чему по ушам сейчас катаешься?
— К тому, что вот эта атмосфера для нее родная, сечешь? А не рявкания и придирки одного застрявшего в своих прошлых обидках…
— Так! — действительно рявкнул я. — Кончай это! Я никому из вас ни в чем не обязан отчитываться! Думаешь, если бы не осознал это, то приехал бы сюда?
— Братан, такого, как ты, за раз не перевоспитаешь и не вылечишь. Сколько ты продержишься, чтобы не начать опять душить нашу лучезарную девочку своей мрачностью, ревностью, недовольствами? Признай, что ты не сможешь сделать ее счастливой, и дай попытаться другим!
— Отвали! Она моя девочка! Моя! — Сам момент, как я подскочил к брату и схватил его за грудки, встряхивая, пронесся мимо моего сознания. — И я буду работать над этим! Но это не ваше дело!
— Не потянешь! — нагло ухмыльнулся мне в лицо Дизель, искушая ему врезать как никогда прежде, и я таки не удержался — залепил ему в переносицу лбом, чтобы стереть эту ухмылку.
— Сука! — Он отшатнулся и тут же ответил мне ударом кулака в челюсть, точнехонько туда, куда до этого попал Мангуст.
— Не лезь к нам… — заорал я на него и тут же осекся, заметив, как из подъехавшего потрепанного пикапа вывалилось двое широкоплечих верзил с подозрительно знакомыми карими глазищами, впившихся в нас явно не свойственными всем местным далеко не дружелюбными взглядами.
То есть никакая Мари Дюпре здесь не живет, и вообще рыжих отродясь в этом гребаном Шервуде не было, говорите?
— Могу поспорить это по нашу душу, — утерев кровь под носом, обрадовался Рон.
— По мою, — буркнул я.
— Да ладно, не жадничай. Мари говорила, у нее семь братьев, всем хватит.
— Я не стану бить братьев моей женщины. Даже не вздумай их провоцировать.
— А, судя по выражениям их лиц, этого и не потребуется.
— Ну и кто из вас двоих, смертники, виноват в том, что нас печенюшками завалили? — приблизившись, спросил тот, что постарше, сжав здоровенные кулачищи.
— Слушайте, мужики… — начал я, намереваясь в кои-то веки попытаться вести мирный диалог, но чертов Дизель перебил меня.
— Какие такие печеньки?
— Имбирные, — тяжело уронил второй здоровяк. — А это пипец как плохо. Для него.
И ткнул в меня.
— Мне нужно увидеть Мари! — Плюнул я на хождение кругами.
— Сомневаюсь, что тебе будет чем смотреть, когда мы с тобой закончим! — Противники подступили ближе, а белобрысый болтун сразу же встал со мной плечом к плечу.
— Я не драться сюда приехал, а исправить то, в чем успел налажать!
— А у тебя типа выбор есть! — фыркнул здоровяк номер раз.
Визг тормозов заставил на всех отвлечься, и я выругался сквозь зубы, заметив знакомую красавицу импалу[14], принадлежащую нашим братьям-игроманам. Из салона вывалились Фино и Ноа, неожиданно превращая все происходящее в какой-то фарс. Потому как оба с каких-то херов напялили на себя одинаковые черные строгие костюмы с белыми рубашками и галстуками, на глазах темные очки, ну чисто пресловутые люди в черном.
— Вы-то чего приперлись? — изумленно спросил их Дизель, опережая меня. — Да еще и в таком виде!
— Ну, мы так поняли, что тут назревает важный и торжественный момент, так что все соответствует.
— Точно! — поддержал один из братцев Мари, начав ухмыляться уже не так зло. — Хоронить вот этого будем, так что все правильно.
— Какой еще момент? — не обращая внимания на него, спросил я.
— Типа ты будешь делать предложение нашей Мари. Это же торжественное событие? К тому же у нас все равно больше ничего чистого не нашлось. — Беспечно пожал плечами Ноа.
— Это потому что на этой неделе была твоя очередь тащить наше барахло в стирку, а ты забил! — обвиняюще ткнул его в плечо Фино.
— Если вы думаете, что эти двое ряженых помешают нам накостылять вам… — оборвал болтовню Тимона и Пумбы старший Дюпре.
— Никто никому тут костылять не будет! — перекрыл я его голосом.
— Черта с два мы тебе спустим просто так имбирные печеньки! — будущие шурины, не подозревающие о неизбежности грядущего родства, подступили совсем близко, так что, похоже, все же драки не избежать. Ну и как мне потом еще и за это перед драконяшей моей оправдываться?
— Так! Секундочку! — перекрыл наш взрывоопасный галдеж повелительный рявк невесть откуда взявшегося Ронни, который направил на нас объектив своего дорогущего телефона. — Без моей команды шоу не начинать! Только попробуйте мне испортить такой замечательный момент, запоров рейтинги, и я вас заставлю все повторять по новой! — скоренько что-то подкрутив, он махнул рукой и отдал команду: — Все готовы? Камера! Мотор!
Я, уже совершенно ошизев от степени безумия, которого за считанные минуты достиг весь этот бардак вокруг, уставился на нашего продюсера, разряженного опять, по своему обыкновению, в пух и прах, и, заметив за его спиной еще и Мелкого с женой и Рози, пропарил кулак одного из Дюпре, что влетел мне в челюсть. Опять! Слава богу, теперь хоть с другой стороны!
Да они, сука, издеваются! Я, пока доберусь до моей гавкучки, и говорить не смогу, буду только выразительно мычать.
Ни за что, ни ради кого или чего бы то ни было в этой жизни я не стерпел бы такого и не оставил бы без ответки. Ни ради кого, кроме моей рыжей суккубки родной. Поэтому не только не двинул Дюпре, но и Дизеля остановил.
А вот жирную мохнатую кошатину, о которой забыли в пылу конфликта, сдержать было некому. И она пулей метнулась вперед и вверх, повисая… э-э-э… прямо на ширинке джинсов врезавшего мне брата Мари. Его дикий вопль услышал наверняка весь город.
— Боже, это даже круче, чем я мог рассчитывать! — счастливо подвел черту снимавший все Ронни, пока я спасал причиндалы будущего родственника. — А теперь, может, пойдем и выпьем все вместе?
— Всем стоять, где стоите! Йюки ввейх!
— Жак, дружище, вот этот замечательный юноша… Нет, не окровавленный, а рядом, с подбитым глазом… двумя подбитыми глазами… да, тот самый, на которого ты наставил пушку, и есть месье Доэрти из «Адских механиков», что наверняка сможет реанимировать твоего любимого Харлея.
Какой. Мать его. Цирк!
Глава 25
В напряженной тишине, что повисла после моего громогласного появления, раздался звонок сотового дяди Жака, и он мгновенно ретировался, буркнув «срочный вызов» и оставив меня под изумленными взглядами родни.