Стало так страшно, что захотелось лечь на землю и уползти куда-нибудь подальше. Ужас притаился где-то рядом и следил за нами холодными бездонными глазами…
— Что померещилось? — резко обернулся Миша.
— Что кто-то побывал в моей комнате…
— Побывал в твоей комнате?! — ахнул Миша.
— Ну да! Там пахло той самой туалетной водой… «Матадором». И окно было открыто.
— А может, ты забыла его закрыть, когда уходила?
— Нет… Я только форточку оставляла…
— А сейчас закрыла?
— Ну да. Конечно! — Допрос Смыша только добавлял мне страха.
Но он не отставал:
— Что-нибудь пропало?
— Вроде нет… Я не успела толком рассмотреть. Думала, у меня глюки… Насчет запаха, и все такое.
— Понятно… — Он замолчал и, не спуская глаз с мотоцикла, принялся сосредоточенно кусать большой палец.
— А чего мы ждем? — шепотом спросила я.
— А ты еще не догадалась? — вопросом на вопрос ответил Смыш. Нет, ну до чего же он все-таки противный! Неужели не понимает, что я не в силах сейчас играть в игры!
— Письмо принесла? — прошептал Миша, дергая меня за косичку. — Или ты только накраситься успела? Да отпусти ты мой рукав, там, наверное, уже дырки от твоих лакированных когтей.
Он был неисправим! Никому в классе еще не удавалось так меня бесить. Я выхватила из сумки письмо, швырнула ему:
— На, держи! Клементина уже провела экспертизу. И без всякого письма, между прочим!
Миша насупился, вытащил из рюкзака тетрадки и принялся сравнивать почерки. А я начала дергаться, как на иголках, — перепалка со Смышем прогнала страх и подняла боевой дух: захотелось немедленно куда-то бежать и что-то сделать.
Сообщение от Танюсика пришло как нельзя кстати. «Вы где?» — интересовалась любимая подруга.
«В кустах у моего подъезда. Сидим в засаде», — гордо отстучала я.
«?!»
«Тут мотоцикл. ТОТ САМЫЙ! Стережем до приезда милиции. А вы где?»
«Ничего интересного. В школьной столовке».
Ага! Значит, спор насчет кафешки и кино решился в пользу школьной столовой. Что ж, все правильно — и вкуснее, и дешевле.
Переписка с подругой вызвала у меня резкий приступ голода.
«А с чем там сегодня пирожки?» — спросила я.
«С яблоком!» — пришел ответ.
С яблоком! Мои любимые!
«А можно к вам в засаду? — спросила Танюсик. — Заодно и пирожки принесем».
Подруга, как всегда, угадала мое самое заветное желание. Какая же она у меня все-таки умница!
«Можно, — милостиво разрешила я. — Мы за синей скамейкой. Мне один… Нет, два… Нет, три!» И, немного поколебавшись, я приписала: «И Мише три».
— Клементина была права. Это действительно не они, — признался тот, о котором я только что так трогательно позаботилась, убирая тетрадки. — Что-то милиция задерживается…
— Пробки, наверное, — беспечно ответила я. Сунула конверт в сумку и спросила: — Значит, она не из нашего класса?
— Похоже на то.
Итак, мы снова зашли в тупик… Но расстраиваться было некогда — у кустов уже замаячили Танюсик с Брыкалой. Танюсик тихонько окликала нас, а Сеня принялся осматривать мотоцикл.
— Сюда! — помахала я им, и вот уже мы четверо сидим, вернее, стоим в кустах и делим еще горячие пирожки. Лицо Миши светится счастьем, и я разделяю его чувства — теплый ясный день и эти вкуснейшие пирожки, поделенные по-братски в засаде у подъезда, навсегда останутся среди самых прекрасных воспоминаний моей жизни…
Но вот все съедено, голод утолен — и вовремя, потому что дальнейшие события начали развиваться со стремительностью горной лавины.
Вначале к дому на огромном старом велосипеде подкатил сантехник. Он прислонил допотопный драндулет к скамейке, снял с багажника сумку с инструментами и вошел в подъезд, столкнувшись в дверях с парнем в черной поларовой куртке с капюшоном. Что-то в очертаниях фигуры парня показалась мне знакомым, но о том, кто это, я догадалась, только когда он подбежал к мотоциклу, вскочил на него и, крутанув ручки, стартовал, оставив нам на прощание запах «Матадора».
— Ой! Свачи, — пробормотала Танюсик, испуганно отступая и хватаясь за меня. — И татуировка… Это же он!
— Он, — кивнула я, узнавая наконец смутный силуэт из страшной ночи. — Он самый!
Мы оцепенели: дневная встреча с бандитом показалась нам даже страшнее ночной, но парни оказались смелее и проворнее нас. Они выскочили из кустов и бросились вслед мотоциклу с криком:
— Эй! Стой! Держи его!
Мотоциклист рванул быстрее, и вскоре, лавируя между машинами, он уже выезжал из двора.
И тогда Сеня вскочил на велосипед сантехника.
— Девчонки! — крикнул он. — Дождитесь милиции!
— Я с тобой! — крикнул Миша и вскарабкался на багажник.
Велосипед был громоздкий и тяжелый, но спортивному Брыкале удалось довольно-таки быстро разогнаться. Мы и ахнуть не успели, как парни уже исчезли из виду. Облачко пыли, взметнувшиеся и опавшие от ветра листья — вот и все, что осталось от них. Нет, не все: на месте, где стоял мотоцикл, лежала необычная вещица — темная толстенькая телефонная трубка.
— Что это? Мобильник? — схватила находку Танюсик, но я покачала головой:
— Это GPS. У отца как раз такой. Наверное, наш бандит потерял. — Я взяла у подруги трубку, засунула в карман: — Надо будет Смышу показать.
— Думаешь, они его догонят? — с надеждой посмотрела на меня Танюсик.
— Не знаю. — Меня все еще трясло, как в лихорадке. — В пробке могут и догнать. Там мотоцикл движется почти как велосипед… Если только эта колымага не развалится по дороге.
— Но это же опасно! Ужас! А вдруг бандит вооружен?! Может, пусть лучше не догонят? — Танюсик молитвенно сложила на груди руки.
— Не знаю… — повторила я. — Все-таки их двое, а он один… И Миша такой умный… А Сеня такой сильный…
Я вдруг вспомнила про назначенные свидания, испуганно посмотрела на часы… и не поверила своим глазам. Оказывается, я вышла из школы ЧАС НАЗАД! А мне казалось — прошла вечность… Значит, я только сейчас должна была прийти домой после физкультуры… И кто-то еще говорит, что время летит быстро!
И в этот момент во дворе появилась милицейская машина.
Клубника и абрикос
На этот раз я решила надеть не самые высокие каблуки, поэтому долго и придирчиво рылась в маминой обуви. После всех недавних событий времени у меня было в обрез, поэтому я ужасно расстроилась, найдя в мамином шкафу только одну нужную туфлю: именно эта крокодиловая пара чудесно гармонировала с бордовыми колготками и коричневыми шортиками, которые я собиралась надеть на открытие выставки. «Семь бед — один ответ», — решила я, опустошая мамин гардероб.
К счастью, я вовремя сообразила, где могла быть вторая туфля, — под кроватью в моей комнате: это обычное место, куда отправляется обувь — чтобы не путалась под ногами.
Туфля действительно оказалась там. Отличный повод порадовать Танюсика! Тем более что я все еще чувствовала себя виноватой в том, что иду на вернисаж одна.
«Я нашла мамину туфлю!» — написала я подруге, и через несколько секунд пришел ответ:
«Лечу!!!»
Если я и была в чем-то виновата, то теперь полностью реабилитировалась — подруга была рада поучаствовать в подготовке к очередному шоу.
Мы начали с того, что сели пить чай. Теперь можно было спокойно обсудить невероятные события этого умопомрачительного дня.
— Тебе парни не звонили? — поинтересовалась Танюсик, накладывая своего любимого клубничного варенья.
— Нет, — вздохнула я и потянулась за абрикосовым. — Смыш даже на эсэмэски не отвечает!
— Брыкало тоже, — пригорюнилась Танюсик. — Интересно, они догнали его?
Да, это было именно так — с того момента, как велосипед сантехника исчез из виду, никаких сведений о парнях у нас не было. Мы только и успели, что рассказать обо всем милиции, после чего милицейская машина тоже исчезла. А следом устремился сантехник с криком, что у него угнали велосипед.
После этого мы с Танюсиком, постояв еще немного у подъезда, отправились домой: она — делать уроки, я — готовиться к двойному свиданию.
— Счастливая ты, Сашуля, — в который раз за эти дни повторила подруга. — У меня — уроки, уборка и Подлипки (там у Танюсика дача), а у тебя — звезды, вернисажи и Сингапур!
— И еще четыре двойки и записка родителям, — напомнила я. — А также анонимка, бандит в комнате и мотоцикл под окнами. Знаешь, я уже начинаю скучать по нормальной жизни.
— Ты так говоришь, потому что призы сыплются на тебя как из рога изобилия, — возразила Танюсик. — А посидела бы ты на голодном пайке…
И вот тут-то на меня и напал приступ великодушия.
— А знаешь что, Танюсик! — воскликнула я. — А пойдем-ка мы на выставку вместе! Я тут подумала — что я буду делать одна с этими двумя звездами? Да и жирно мне будет…
— Ой… Да ты что… Правда? Мне тоже можно?! Сашуля, ты золото! — бросилась обниматься Танюсик. А потом побежала к себе переодеваться.
Надо отдать Танюсику должное — она умела собираться как по тревоге. Не прошло и пятнадцати минут, как она стояла передо мной во всей красе: под серебряным плащиком — розовое короткое платье с пышной оборкой, белые босоножки на девятисантиметровых каблуках, цветастый шелковый шарфик и белая сумочка. На шее — те самые бусы, на щедро раскрашенном лице сияет голливудская улыбка, темные дредды топорщатся во все стороны — в общем, готовый кадр на обложку модного журнала. Но и я была не промах — блестящая золотистая блузка, коричневые шортики и жилетка, мамины туфли, мой любимый желтый клетчатый плащик, сумка со стразами, цветастый шарфик и сноп сияющих косичек.
Потом Танюсик вспомнила:
— Ой! А цветы! Мы совсем забыли! На открытие выставки полагается дарить букеты…
Недолго думая, я быстро собрала разбросанные по столу кленовые листья:
— Сойдет?
— Отлично! Лучше и не придумаешь!
Но неожиданности этого дня, оказывается, еще не закончились: не успели мы выйти из квартиры, как раздался звонок в дверь.
Это был Брыкало. Он выглядел так, как будто только что бежал марафон или поднимался пешком на восьмой этаж: тяжело дышал, волосы налипли на потный лоб, лицо раскраснелось.