— Бессмысленный перевод кормовой базы. Что же еще.
Джонс тем временем осторожно прошел ярдов пять, замирая, прислушиваясь и снова плавно шагая. Ник размеренно вдыхала воздух, пропахших смертью, усталостью, болью, легким зудливым желанием отомстить. Так пахли почти все места сражений. Она к этому привыкла. Опасности не было — Ник не ощущала ничего тревожного. И огненный взрыв, от которого Джонс ушел перекатом через плечо, был для неё неожиданностью:
— Тут же безопасно… — прошептала она.
Перес возразил:
— Уже нет.
Ник обернулась к нему — он так и стоял в дверях, боясь попасть даже под отраженный от асфальта свет:
— Безопасно.
Перес ткнул пальцем в кожаной перчатке в сторону Джонса:
— Ему скажите.
Ник быстро развернулась и тут же бросила боевой знак, направляя хищное пламя, опять вырвавшееся из-под земли, в сторону. Джонс скрипнул зубами — ему взрывом задело ногу. Перес громко сказал:
— Возвращайся! Видимо, без ультр тут действительно никак.
Джонс, прихрамывая на обожжённую ногу, вернулся на пост, тут же вкалывая себе шприц с лекарством, поданный Пересом. Ник лишь оставалось надеяться, что там обезболивающее.
Перес, сложив руки на груди и опираясь спиной на дверной проем, заметил:
— А вы изменились, мисс Доу. Стали пользоваться боевыми знаками. До этого предпочитали прямой контакт.
— Я бы не успела добежать, только и всего. Бег — не мой конек.
— Я заметил. — Перес перевел взгляд на Джонса и скомандовал: — Брендон, возвращайся в общежитие. Свободен до пяти вечера. Никаких дурацких романтических прогулок под солнцем.
Тот хмуро кивнул и пошел прочь, стараясь не хромать.
Ник проводила его задумчивым взглядом:
— До вечера, мистер Коротышка.
Джонс обернулся:
— До вечера, мисс Песец. Маленький, беленький, пушистый зверек, конечно же, а не то, что вы подумали.
Ник отвернулась от него, мимоходом замечая, как побелел и хищно клацнул зубами от ярости Перес. Рука у Ник сама дернулась, проверяя кинжал — ему она доверяла больше, чем боевым знакам.
Она, заставляя себя идти спиной к вампиру, подошла к концу небольшой дорожки и легко спрыгнула с асфальта в сугроб — просто так!
Перес повторно клацнул зубами:
— Мисс Доу, может, не стоит столь явно красоваться?
Ник прошлась по снегу, утаптывая его. Дошла до опаленной от пламени земли, там, где был первый взрыв.
— Безопасно. Абсолютно.
Она развернулась, раскидывая руки в стороны:
— Абсолютно безопасно.
— Вернитесь.
Джонс перестал хромать и настороженно остановился. Рядом с ним возник Росси, прямо-таки источая гнев. Голос, обычно спокойный, Ник сперва и не узнала — Лин буквально рычал, выплевывая из себя каждое слово:
— Что. Тут. Происходит?
Ник, не ожидая от него такой странной реакции, продолжала шагать спиной назад:
— Изучаю зону. Это моя работа, меня для этого и наняли…
— Мисс Доу! Кто вам дал право на заход в зону?! — Лин сам на себя не походил — жилы на шее вздулись, он побелел, глаза прищурил и, кажется, был в шаге от оборота.
Ник выпрямилась:
— Я ловец. Я имею право находиться в зоне. Я имею право сама обследовать её, Росси. — Сейчас было не самое удачное время обращаться к нему по имени.
— Назад! — прорычал он.
Ник качнула головой и дошла до следующей точки взрыва:
— Ты мне не указ. — такой неожиданный Росси её напугал. — Ты не командуешь мной. И тут совершенно безопасно. Видишь? — она наклонилась и собрала снег в ладонь, помяла его и сделала снежок.
Джонс тихо прошептал:
— Неверный ответ…
Лин чуть подался вперед, беря голос под контроль:
— Ник… Пожалуйста…
Она уперлась:
— Тут безопасно!
Росси что-то прошептал про кретинов и детей, так что Ник не поняла — в какую категорию её саму занесли, и стал странно заваливаться вперед. Перес резко скомандовал:
— Джонс, Росси — вон отсюда! Мисс Доу — сейчас же сюда, если хотите и дальше продолжать работать в этой зоне!
Она с силой запустила снежок в стену поста и пошла в сторону Переса:
— Что. Я. Сделала. Не. Так?
Перес бросил косой взгляд на Росси и Джонса:
— Повторяю последний раз — вон! Я сам поговорю с мисс Доу.
Мужчины, хмуро переглядываясь, пошли прочь. Росси был явно недоволен. Это чувствовалось даже со спины. Руки его ходили ходуном, а пальцы то и дело сжимались в кулаки. За завесой Границы, которую пересекли мужчины, не было видно — пошли они дальше, или остановились у поста.
Ник замерла перед вампиром, демонстративно доставая кинжал из ножен:
— Слушаю. — вины за собой она не чувствовала. Угрозы не было. Кроме вампира и неожиданно странно среагировавшего Росси.
— Во-первых… — Перес все же взял себя в руки и перестал сиять полностью алыми глазами. — Никогда больше не называйте Джонса коротышкой. Вы не видели, что от него осталось после войны… У вас нет права так издеваться над ним. Ни-ка-ко-го. Даже из-за вашего происхождения.
Ник хотелось сказать, что разве у Переса есть такое право? Но это было опасно.
— А, во-вторых, я уже вас просил — не делайте из Линдро прикроватный коврик. Если он что-то попросил — попытайтесь это выполнить, а не изображать поруганное достоинство.
— Я не…
— Прекратите! — рыкнул Перес. — Сейчас вы перегнули палку. Вы вновь и вновь его унижаете и ставите раз за разом в неудобные ситуации. Я понимаю, вы считаете свой возраст оправданием, но это не так. Вот сейчас — что это было? Желание утереть нос во что бы то ни стало?
— Вы ошибаетесь. — она старалась сказать холодно, но не слишком получилось — голос чуть сел.
— Вы хоть понимаете, что в тот момент, когда вы уверяли, что все безопасно, чувствовал Линдро? Он знал — Джонс ранен. Тут. Сейчас. В зоне. Он знал — я не выйду на солнце и не остановлю вас. Он знал, что там, куда вы столь безрассудно пошли, он чуть не сдох. В ультре, прошу заметить. Он чуть не поджарился в ультре, а вы такая вся красивая и воздушная поперлись туда несмотря на его просьбы остановиться. Случись что с вами — покачнись вы, упади, подверни ногу, а не только полыхни пламенем — он рванул бы вам на помощь без защиты и ультры. Вы понимаете, как хреново чувствовал себя в этот момент Линдро? Он был на грани оборота! Он же пытается вас только защитить. И не надо говорить, что вы не нуждаетесь в охране. Вы даже не представляете, по какому лезвию ножа вы ходите все это время. Вы даже не представляете, что чувствует Линдро от бессилия вас защитить. Вы же о нем ничего не знаете и знать не хотите. А ведь самое смешное — вы с ним чертовски похожи. И вы — Никто, и он — никто. И вас не должно быть в этом мире, и его тоже. Он же лигр. Вы хоть что-то знаете о лиграх? Вы хоть что-то знаете о самом Линдро, кроме того, что его легко ставить на место, пользуясь его происхождением?
— Не стоит так говорить! Я уважаю Лина. Он мой друг.
— Поверьте, я с вышины своего опыта могу говорить именно то, что говорю. А происхождение позволяет и не такое говорить некоторым непонимающим… Лин — никто. Он это прекрасно знает и без ваших напоминаний. Он знает, он вам не указ. Его отец отказался от него сразу после рождения. Его папаша-лев думал, что будет плодить прекрасных, сильных лигриц, которые в свою очередь тоже будут рождать лилигриц и так далее лилили-сколь хотите. Но родился Линдро — бесплодный гибрид, не смеющий ни на что претендовать — альфа по характеру и омега по положению. Отец отказался от Линдро, прайд отказался от Линдро, мать ушла в кочевники. Знаете второе название кочевников? Изгои. Те, кого выгнали из клана, прайда, стаи — как хотите назовите. Родному клану мать Лина тоже не была нужна — в свое время ради льва она слишком громко хлопнула дверью. Только лев оказался блохастый. Она могла бросить Лина — среди оборотней это не осуждается. Вы же видели, что делает улица с детьми?
— Я видела военные и послевоенные улицы… И не надо мне рассказывать… — Ник хотела сказать Пересу, что сама обещала не лезть в прошлое Лина, но тот рыкнул и снова сверкнул глазами:
— Поверьте, гетто было ничем не лучше военных улиц. И я буду рассказывать — мне надоело ваше поведение, мисс… Даже оборотень-ребенок на улицах — прежде всего ребенок. Он точно так же умирает от голода, холода, от кишечных инфекций и плохих людей. И, поверьте, два оборотня, из которых одна молодая мать без денег, связей и клана, а второй — всего лишь малыш, на улицах страдают не меньше. Она не сдавалась, искала новые кланы, где могли её принять. Только при правлении людей перемещение из гетто в гетто было сильно затруднено. А за пребывание вне гетто — тюрьма. Или ловец, а там как уж повезет малышу — или все же кинут в гетто, или в виварий при школе ловцов. Поверьте, жить было весело. Только когда Лину исполнилось десять, когда он стал силен и заметен среди своих одногодок и не только, его мать взяли в клан тигров гетто Третьего округа. И из года в год Лин доказывал свое право находиться в клане. Это сейчас — машины, деньги, клубы — мать нашла себе пару среди тигров. Это сейчас он Десятый среди тигров. А начинал с низов. Он горой стоит за мать — помнит, что не бросила, помнит, что выходила несмотря ни на что. Он горой стоит за её детей, своих единоутробных сестер, обеспечивая им в стае высокий статус, пока они еще несовершеннолетние. Но он всегда знает и помнит — он никто. Он всегда должен поддерживать свой авторитет и свое положение. А вы его унижаете. Напоминаете, что он омега — тот, кто получает еду последним, тот, кто последним приходит к водопою, тот, кому не положены женщины и прочее. Он помнит это и без вас — поверьте мне. Не унижайте его, мисс «Я умею это круче тебя». Это все, что я прошу.
— Я никогда не унижала его. Если сейчас и получилось…
Перес зло оборвал её:
— А как же ваше: «Держитесь за моей спиной!», «Продолжайте, воюйте, а я пойду воевать сама!»? Или как там было? А как же открытое забрало во льдах — прямой приказ, который вы проигнорировали на глазах всей его команды? Как же снятые перчатки? Как же выход из доспеха? А ведь Лин просил этого не делать — вся команда слышала ваши ответы, мисс всемогучая всезнайка. А как же его просьба всего лишь задержать волну, а не крушить берега сразу трех округов? Мне дальше вспоминать — сколько раз вы осаживали его, и он подчинялся вам, вспоминая, что рожден омегой? Что, сколько не воюй, сколько не доказывай свой статус — ты рожден омегой, и это все помнят? А некоторые вроде вас еще и напомнят. И поковыряют в ране.