Они и таскали камни на самый нижний ярус. Ультры оказались неубиваемы. Ник бы сюда, иногда жалел Лин, хотя видеть погибший Холм ей, наверное, было бы тяжело.
Он сам жил от открытки до открытки, которые Жердь пересылал из Либорайо — дааааа, Ник присылала открытки в участок стражей. Домашними адресами ни Брендона, ни его она не озаботилась.
У него уже коллекция сложилась — живописные виды Пятого округа и фотографии самых красивых леди и лордов Миракулума — столицы округа. Сейчас он начал собирать новую коллекцию — виды Двадцать первого округа. И эти виды, кажется, Брендона, получавшего такие же открытки, совсем не радовали.
Лин блаженно откинулся назад — заблокировал магусилители на спине, превращая ультру в удобное кресло. Снял шлем, вытирая пот — сегодня был хороший день. Сегодня они с Утесом оттащили последний удерживающий камень на самый низ. Теперь… Тоже самое только со следующим этажом — пока крови не останется только одно место — бак из магизолята. И тогда — прощай, зона! Здравствуй, Либорайо…
Солнце уже не грело — оно медленно закатывалось над разливающейся Бланкой. Но все равно было приятно сидеть на земле, прикрыв глаза, трогать руками шелковую траву и знать — лето не за горами. Пахло первой зеленью, холодным теплом, которое бывает только весной, когда воздух уже горяч, а земля еще не прогрета. Скоро все зацветет, и… Он дождется Ник. Она же обещала вернуться.
Рядом лежал на траве Брендон. Тоже снял шлем, пользуясь тем, что солнце уже не опасно для обращенного.
— Ненавижу весну…
— Аюшки? — пробормотал Лин — ему было хорошо.
Брендон упрямо повторил:
— Ненавижу весну. Все поет, все торопится жить, а в закромах…
Лин скривился, понимая его:
— Даааа… Склады пусты, а есть и жить охота — ну кто хочет помирать, пережив голодную зиму?
— …но до свежего урожая еще надо дожить. Самое противное — умирать, когда все вокруг оживает.
Лин повернулся к нему:
— Это в прошлом, Брендон. Хватит уже вспоминать войну и голод. Это уже не вернется — никто не позволит этому вернуться. Отпусти…
Брендон, все так и не открывая глаз, пробормотал:
— Не могу. Не отпускает до сих пор. Птицы поют — жизнь возвращается… Солнце греет, воздух звенит — тепло идет. Весна идет. Любовь идет…
— Тебя же не голод тревожит… И не призраки войны…
Брендон резко сел, свешивая руки между притянутых к животу ног.
— До сих пор себя предателем чувствую… Весной особенно тяжко — люди влюбляются весной. Закон природы. Все пахнет весной и хочется любви…
— Кто она была?
Брендон скосил на него глаза:
— Надеюсь, не была. Надеюсь, и сейчас есть… Я хотел жениться на ней, но уже понимал, что ничего не выйдет. Дела в округе шли все хуже и хуже, и за мою голову была объявлена награда.
Лин кивнул, срывая мелкий колосок:
— Молодец, что не женился. Молодец, что нашел силы отказаться. Тебе не за что себя корить.
Брендон сжал пальцы в кулак:
— А я до сих пор предателем себя чувствую — за то, что отказался. За то, что бросил.
— Ты ей жизнь спас — за голову миссис Джонс фейри бы передрались.
— Я это понимал. Она — нет. Разругались в пух и прах напоследок. Так отвратительно расстались — до сих пор от самого себя противно.
Лин вновь повторил:
— Ты ей жизнь спас. Я видел, что делают лорды с женами неугодных. Это… страшно.
Брендон упал навзничь — хорошо, что в ультре компенсаторы, а то бы отбил спину.
Лин тихо сказал:
— Попроси у Мигеля отпуск… Съездишь, найдешь. Извинишься.
— Зачем, Лин? Зачем ворошить прошлое? Она, наверное, уже нашла себе другого, вышла замуж, родила ребенка… Зачем ей портить жизнь призраками прошлого? Для людей восемь лет — это очень много.
— Я знаю о разнице восприятия времени у разных видов. Я знаю, что для людей это…
— Одна десятая жизни. Это очень долго для возвращения ненужного призрака.
Лин скривился:
— Понимаю. Для самого оставшиеся два месяца до лета — прорва времени, которое еще надо как-то убить.
Брендон смотрел в небеса:
— Она вернется. Она обязательно вернется, Лин.
Он лишь кивнул, соглашаясь. Она вернется.
По полю, наплевав на еще не скрывшееся за горизонтом солнце, шел Мигель. Лин лениво скосил на него глаза, ничего не понимая — даже в кепке и тканной маске на лице ему должно быть очень больно. И что же сподвигло Мигеля на такое?
Он дошел до них с Брендоном. Молча сел в тень от ультры Лина. Сгорбился. Выдохнул. Протянул Лину фляжку, из которой пахнуло спиртом:
— Выпей.
— Зачем, Мигель?
Тот рыкнул, как оборотень:
— Выпей, я сказал…
Лин покладисто сделал терпкий глоток, передавая фляжку Брендону. Тот сел, болтая фляжку в руках и блаженно вдыхая аромат бренди:
— Ммм… Хороший был год для винограда. Помню его — мальчишкой еще был, лето было просто бесконечное… Золотое, тянущееся, как жевательная конфета, и такое же сладкое…
Он все же сделал глоток и вернул фляжку хозяину.
— Так что случилось, Мигель? — не выдержал Лин.
Тот залпом выпил всю фляжку:
— Случилось, парни, что мы все идиоты, каких мало… — он опять надолго замолчал, чтобы выдавить из себя непонятное: — Ник… Прислали из Двадцать первого округа…
Фляжка сжалась в его пальцах, и Мигель принялся рвать металл, как бумагу.
— Тело нашли в зоне хаоса под номером триста два. Генетическую карту сделали — её уже сверили. Это точно наша Ник. Убили ударом в затылок. Тело привезут через два дня. Я уже выбрал лучших судмедэкспертов. Поверьте, они лучшие, если что-то и смогут найти, то они. Дело будет вести Дин. И, парни, вы в это дело не лезете. Я ни одного из вас, великовозрастных кретинов, ни к её телу, ни к делу не подпущу. Хоть заоритесь. И еще… Лин… Брендон… Утес будет следить за вами — никаких глупостей, ясно? — он перевел взгляд на Лина. — Это прежде всего тебя касается, Линдро. Ясно?
Он лишь нашел в себе силы кивнуть.
Мигель яростно прошипел:
— Не слышу ответа!
— Ясно! — крикнул Лин куда-то в глупые темнеющие небеса.
Мигель ткнул пальцем в Брендона:
— Это и тебя касается, нервомотатель! Понял?
Брендон скривился:
— Ненавижу весну…
Лин пожал плечами — в том, что случилось с Ник, вины весны нет. Это он не пошел с ней. Это он не прикрыл ей спину.
На плечо тяжело легла рука Арано:
— Я тут… Прорвемся, Лин. Найдем убийц, чего бы это ни стоило. И, заткнись, мистер Перес. Мы своих не бросаем. Сами справимся.
Лин откинулся на спину, бессмысленно смотря в небеса. Утром ему пришла очередная открытка от Ник. Он читал, что у неё все в порядке, а её уже не было в живых.
Он молча встал и пошел обратно в Холм — все лучше, чем сидеть и думать, что полный кретин — не смог объяснить, что поворачиваться спиной к кому-либо опасно. Луз ей было мало. Надо было поговорить серьезнее перед её уходом. Надо было… Мигель был уверен, что надо было просто не пускать. Но орать на Ник, запрещая ей уходить, он же не мог. Просто не мог.
Брендон подумал и присоединился к нему.
Работалось хорошо — они с Брендоном продержались почти сутки, заблокировав сразу три уровня. А с нижним, наверное, из-за отсутствия опыта, первый раз неделю корячились. И даже ультры умудрились не угробить. Вроде бы. Лин плохо помнил, потому что потом кто-то отключил свет — Мигель обошел защиту командирской ультры, вкалывая ему снотворное.
Глава 29 Лабораторная мышка
Приходил он в себя долго. Просыпался. Видел Ник. Снова открывал глаза. Ник не было. Машину мотало — Мигель несся в Либорайо, словно на ним неслись все орки мира. Ник ловила его руку, чтобы он не лохматил волосы. «Облысеешь же…» — шептали её губы. Он не мог понять, почему она оказалась такая доверчивая. Он снова открывал глаза — Брендон выговаривал:
— Мне плевать, что ты все решил. У Лина могут быть свои соображения. Он оборотень. У них другое отношение к смерти.
— Вот поэтому я уже сам выбрал место для захоронения. И не смотри так — то, что у него сердце болит, как у всех, я знаю. Похороны и прочее я взял на себя — потому что он оборотень, а не потому, что не чувствующий ничего чурбан. Она была моя воплощенная мечта. Она дала тебе свободу. Я надеялся, что… К оркам все! Ты и Лин в расследование не полезете, понял? И прошу, как человека прошу… Не лезь, пожалуйста…
— Почему, Мигель?
Тот дернул плечом:
— Потому что самодур, потому что тварь, потому что Хозяин. Причину придумай себе сам. Я объяснять не буду.
Брендон тихо произнес:
— Может, потому что друг?
Мигель что-то пробормотал себе под нос — Лин не расслышал. Зато понял одно — Мигель знал, что Ник ждала ребенка. Знал и молчал. Знал и потому не брал в зоны, заперев в безопасном городе.
А вот Брендон, кажется, не знал… Наверное, Мигель прав — лучше и не знать ему. Брендон спокойно продолжил увещевать Мигеля:
— И Лин, и я… Мы имеем право знать, что случилось с Ник. Прошу — больше не вырубай препаратами — это унизительно. Хочешь, чтобы я не лез в это дело? Ну, орки с тобой, клянусь небесами — не полезу. Не полезу. Но Лин имеет право знать, что случилось с Ник. Он оборотень, у них другие правила. Он лично должен остановить того, кто посягнул на Ник. Ты же сам зациклен на его статусе. Лин хорошо себя контролирует. Он имеет право, Мигель…
Тот отрицательно качнул головой:
— Нет. Не обсуждается. Я Линдро не подпущу. Не дело это — проводить опознание своей пары.
Лин выдавил из себя:
— Я сам…
Голова болела. За глазами вспыхивали звезды, и им нельзя было верить — опять уснет.
— Что ты вколол мне?…
Рядом возникло плечо Утеса:
— Три порции снотворного, иначе ты просыпался и просыпался. Приходи в себя — тебе понадобятся все силы для поиска убийцы. Мы уже подъезжаем.
Мигель, бросая руль на опешившего Брендона, обернулся и рыкнул:
— Утес, еще одно такое предложение — и ты тоже вылетишь из расследования! Ясно?