Если бы только…
Нет. Все эти бесполезные мысли надо выбросить из головы.
– Будь у меня выбор, я бы предпочел, чтобы меня считали отвратительным, – это лучше, чем быть нудным. Хуже этого только разве что плохо накрахмаленный галстук, ботфорты носят с бриджами, расстегнутый жилет с простой сорочкой.
Она тихо рассмеялась и поднялась:
– Разве можно ненавидеть человека, который не воспринимает себя всерьез?
Она не испытывает к нему ненависти, слава богу. У него отлегло от сердца, но он доиграл свою роль до конца. Изобразив ужас, он взглянул на нее и произнес:
– Мисс Олдридж, поверьте, никогда еще я не был так серьезен, тем более что речь идет о расстегнутом жилете поверх простой сорочки, или о жилете, застегнутом на все пуговицы, но надетом с рубашкой, отделанной рюшем.
Но только не в том случае, если бы эти пуговицы расстегнула она, хотелось ему добавить. Тогда бы ему было безразлично, какая на нем сорочка.
Он вспомнил как билось ее сердце возле его груди и тяжелые удары собственного, тепло и аромат ее кожи.
Нет, надо забыть об этом, иначе опять наделает ошибок, натворит что-нибудь необдуманное.
«Вспомни лучше о Горди, – сказал он себе. – Не в пример остальным он не поверил, что тебя нет в живых, и разыскал среди трупов на поле боя».
Алистер вспомнил о своих младших братьях, которым уменьшат содержание, чтобы обеспечить существование их безответственного братца, вспомнил об отце, которого постоянно разочаровывал, а прервав эти мучительные размышления, обнаружил, что искусительница пристально вглядывается в его лицо. Интересно, сколько времени он молчал, борясь с собой?
– Я заставила вас слишком долго разговаривать, – заметила Мирабель. – И если вам станет хуже, виновата в этом буду я, и Кру перестанет мне доверять. Я торжественно поклялась ему не причинять вам зла.
– Вы не причинили мне зла, – возразил Алистер. – Скорее наоборот. Я благодарен вам за то, что спасли меня от этого кошмара. – И, не удержавшись, добавил: – А также за то, что прыгнули на меня.
– Не стоит благодарности, – усмехнулась Мирабель, направляясь к двери. – Я сделала это с удовольствием, мистер Карсингтон.
Всего лишь несколько недоброжелателей поверили, что это Мирабель столкнула в речку Брайар-Бук сына лорда Харгейта, но это не означало, что остальные не обменивались другими домыслами, то есть все происходило именно так, как предсказывал капитан Хьюз, когда говорил, что людей хлебом не корми – дай посплетничать.
Супруга викария, миссис Даннет, в понедельник нанесла визит Мирабель и за чаем с пирожными очень деликатно сообщила им с миссис Энтуисл о местных настроениях, о которых ей удалось узнать из вчерашних разговоров в церкви, а также во время визитов, которые она нанесла нынче утром.
– Мистер Даннет не раз упоминал в своих проповедях о празднословии и лжесвидетельстве, – заметила супруга викария, – но прихожане пропустили его слова мимо ушей.
– Мне кажется, что болтовня отражает скорее досаду и раздражение, чем настоящий гнев, – предположила миссис Энтуисл. – Не следует также забывать о дружках Калеба Финча. Они не простили Мирабель его увольнения.
При упоминании о бывшем управляющем Мирабель подошла к застекленной двери. День выдался пасмурный, небо заволокло тучами. Они, как Калеб Финч, нависли над ней. Их дороги много лет не пересекались.
Она сама виновата: надо было предъявить ему обвинения в судебном порядке, но тогда ей было чуть больше двадцати, и она опасалась, что улик недостаточно, к тому же не имела опыта в таких вопросах.
А тут, как назло, приехал Уильям, и ей пришлось ему объявить, что следует отложить свадьбу: не может же она уехать с ним в тот момент, когда поместье близко к полному разорению.
– Дорогая?
Обернувшись на голос своей бывшей гувернантки, Мирабель заставила себя улыбнуться:
– Как бы мне хотелось забыть о Калебе Финче. Говорят, он снова вернулся?
Если бы несколько лет назад у нее хватило смелости, то, возможно, его выслали бы из страны вместе с подельниками, что обворовывали ее отца.
– В Лонгледж-Хилле его нет, – сообщила миссис Энтуисл.
– Едва ли ему захочется здесь показываться, – заметила миссис Даннет. – Даже его дружки избегают упоминать о нем публично.
– Меня сторонники Калеба Финча мало интересуют, – брезгливо буркнула миссис Энтуисл. – Чего не скажешь о респектабельных жителях Лонгледж-Хилла. Если не урезонить их, твоя репутация сильно пострадает.
Мирабель не могла допустить, чтобы было опорочено ее доброе имя. Ведь тогда она потеряет свое влияние, приобретенное с таким трудом, и никто не обратит внимания на ее возражения против строительства канала.
– Не знаю, каким образом прекратить эти слухи. Начнешь опровергать – только подольешь масла в огонь, – проговорила она задумчиво.
– Необходимо выяснить, почему они появились, – предложила миссис Энтуисл. – Думаю, все дело в зависти.
– В зависти? – удивилась Мирабель, зная, что ее бывшая гувернантка прекрасно разбирается в человеческой природе.
– Под твоей крышей находится легендарная личность, но никого из твоих соседей к нему не пускают. Естественно, каждому хочется стать исключением из правил. Они видят, что для нас с капитаном Хьюзом сделано исключение, и не понимают почему. Чем они хуже?
– Не стану же я прогонять вас только для того, чтобы никого не обидеть, – заявила Мирабель. – Они все равно найдут к чему придраться.
– Не надо никого прогонять, – улыбнулась миссис Энтуисл. – Прекратить такие разговоры совсем не трудно.
Миссис Даннет рассмеялась:
– Но и не легко. Чего я только не делала, все тщетно.
– Люди просто изголодались по чему-то необычному, – предположила миссис Энтуисл. – Хотят узнать, не появляются ли у мистера Карсингтона ежедневно новые травмы загадочного происхождения, нет ли у него симптомов отравления и вообще жив ли он. – Глаза вдовы поблескивали. – Оно и понятно: сейчас февраль, община здесь маленькая, единственное развлечение – почесать языки. На твоем месте, Мирабель, я бы их развлекла.
– Надеюсь, ты не предлагаешь мне отравить гостя, чтобы позабавить соседей? – спросила Мирабель.
– Я предлагаю тебе изменить свой распорядок дня на сегодня, – ответила ее бывшая гувернантка. – Отложи дела и потрать время на визиты к соседям. Не забудь рассказать им в мельчайших подробностях все о своем благородном госте, а также – и это главное, Мирабель! – попроси у них совета относительно его лечения.
Супруга викария бросила восхищенный взгляд на полненькую вдову в платье, украшенном воланчиками и рюшечками, и воскликнула:
– До чего же вы проницательны! Это заменит сотню проповедей. Только ничего не говорите мистеру Даннету.
Пятнадцать лет назад леди Клотильда, тетушка Мирабель, прислала миссис Энтуисл в Олдридж-холл. Предполагалось, что она станет скорее компаньонкой, чем наставницей, для оставшейся без матери девочки, поскольку к тому времени образование ее было в основном завершено. Хозяйство тогда пришло в упадок, а обитатели поместья были деморализованы смертью обожаемой хозяйки. Гувернантка взялась за дело и, по выражению капитана Хьюза, очень быстро привела все в полный боевой порядок.
При этом она обучала подопечную тому, чему могла бы научить только мать и что намного превосходило школьную программу. Девушка с успехом воспользовалась полученными знаниями несколько лет спустя, когда, оставив романтические мечты, вернулась из Лондона домой, чтобы предотвратить еще одно крушение.
Именно поэтому Мирабель не раздумывая тотчас последовала совету миссис Энтуисл.
В результате весь день и значительную часть вечера понедельника она выслушивала от разных леди советы, как облегчить страдания мистера Карсингтона. Не моргнув и глазом она с глубочайшей благодарностью запоминала рецепты снадобий, с помощью которых можно излечить буквально все – от потрескавшихся губ до глухоты.
Ей надавали кучу советов, как предупредить воспаление легких, затем пришлось выслушать целую лекцию о страшной эпидемии гриппа 1803 года, которая унесла жизнь ее матери. Она ждала, пока они писали записки несчастному, и обещала передать их, как только доктор Вудфри сочтет, что мозг его достаточно окреп для чтения. Она вернулась домой в экипаже, нагруженном вареньями, домашними консервами, сиропами и целебным бальзамом Джайлида в таком количестве, что им можно было бы намазать все графство.
Мирабель приехала вскоре после ужина и нашла миссис Энтуисл в библиотеке, где та беседовала с капитаном Хьюзом. Отец, как ей сообщили, поднялся наверх, чтобы составить компанию мистеру Карсингтону.
– Я намеревалась попить чаю с нашим больным, – сообщила миссис Энтуисл, – но капитан Хьюз сказал во время ужина, что мистер Карсингтон в плохом настроении, и твой отец изъявил желание его навестить.
Мирабель вспомнила, что отец утверждал, будто средством для решения загадочных проблем мистера Карсингтона является успокоительное, но понятия не имела, какое и принесет ли оно пользу, поэтому поспешила наверх.
Глава 10
С бешено бьющимся сердцем Мирабель влетела в комнату мистера Карсингтона и остановилась как вкопанная: кровать была пуста.
Кру, снимавший нагар со свечи, замер на месте, явно удивленный ее неожиданным вторжением, поднялся с кресла и отец, и только тут она увидела в другом кресле выздоравливающего.
Заметив его улыбку, она смутилась:
– Ох, простите, я думала, вы спите.
Улыбка Алистера стала шире, и Мирабель, вспомнив ночное происшествие, почувствовала, что краснеет.
– Ладно, не обращайте внимания.
Она направилась к двери, но мистер Карсингтон остановил ее:
– Прошу вас, не уходите, мисс Олдридж. Мы с вашим отцом беседовали о египетских финиковых пальмах. И мне хотелось бы выслушать ваше мнение.
Возможно, его улыбка означала совсем не то, что она подумала: скорее всего, он с облегчением улыбнулся, когда она своим появлением прервала смертельно скучную лекцию по ботанике.