Как непредсказуема жизнь! Этими волшебными мгновениями она обязана своему врагу: благодаря ему слетала на звезды. Ведь лорд Гордмор, который намерен разрушить ее мир, спас жизнь Алистеру.
Не надо думать об этом.
Она погладила плотные шелковистые завитки на его груди и прошептала:
– А здесь гораздо больше золота, чем на голове.
Она старалась запомнить все до мельчайших деталей, чтобы потом…
Об этом она запретила себе думать, чтобы сосредоточить все внимание на данном моменте. Сейчас ей было тепло и уютно, она была удовлетворена и все еще составляла с ним единое целое, но скоро…
Скоро… Господи, как долго она здесь находится?
Он еще крепче прижал ее к себе.
– Мне пора уходить, – с горечью сказала Мирабель, – как бы ни хотелось остаться.
– Нам нужно поговорить, – возразил Алистер.
– В другой раз…
– Но это о нас…
– Каждый сам по себе.
– Нет, ты не права: нам надо поговорить о браке.
Сердце у нее, пропустив несколько ударов, бурно забилось – от восторга и страха одновременно.
Она набрала полные легкие воздуха и медленно выдохнула, пытаясь взять себя в руки, и положила голову ему на грудь.
– Я сельская жительница, и знаю, как происходит оплодотворение. Ты меня не оплодотворил – так чего же бояться?
Он хохотнул:
– Это вовсе не потому, что я не хотел. С тобой я теряю всякий контроль над собой, словно влюбленный школьник.
Мирабель положила ладонь ему на щеку.
– Я ничего не боюсь, и ты не должен. Ты не в ответе за мою добродетель, потому что не обольщал и не обманывал меня: я все делаю сознательно.
– Это не имеет значения. Мне и в голову не приходило, что все зайдет так далеко.
– Зато мне приходило.
– Это ничего не меняет!
– Только не говори, что это вопрос чести.
– Не только чести, но и любви. Я люблю тебя.
Она уже была влюблена, но чувство долга возобладало над любовью. Вот и сейчас она убеждала себя, что, если поддастся этому чувству, все, что было сделано, пойдет насмарку. Это будет означать, что она напрасно пожертвовала своей любовью, зря потратила все эти годы, пытаясь спасти место, которое любила и которое было дорого ее матери.
Она попыталась высвободиться из его объятий, но мощная рука удержала ее.
– Мистер Карсингтон!
– Алистер, – поправил он.
– Мистер Карсингтон, – повторила она упрямо, – подумайте сами: о браке не может быть и речи. В самое ближайшее время нам с вами придется сразиться и пустить в ход оружие: вы – свое, я – свое. А это – лишь эпизод, как бы приятен он ни был… нет, великолепен… Я тоже люблю вас, но не могу позволить чувствам взять верх над разумом.
Она едва сдерживала слезы, и он, коснувшись губами ее лба, заметил:
– Не верю, что эту проблему нельзя решить к обоюдному согласию. Мы даже не обсудили все как следует.
– Есть единственный путь, по которому можно проложить канал, другого я не нашла, – его просто нет.
– Канал вовсе не обязательно прокладывать по прямой, – возразил Алистер.
– Это не поможет. Дорога, которую вы собираетесь проложить, все вокруг изменит. Я не могу этого допустить. Если постороннему Лонгледж кажется таким же, как другие сельские уголки, то мне представляется совершенно уникальным.
– Я понимаю, дорогая.
В его голосе она услышала столько нежности, что сердце замерло, а к горлу подступил комок.
Она толкнула его кулачком в грудь, и на этот раз он ее отпустил.
Мирабель хотела встать, но он со вздохом попросил ее подождать, подошел к умывальнику, наполнил водой тазик, прихватил полотенце и принес ей.
Все это время она наблюдала, как грациозно, несмотря на хромоту, он движется по комнате, потом, пока он, нисколько не смущаясь своей наготы, собирал ее вещи, торопливо помылась.
Он сел на кровать, а она принялась одеваться.
Пока натягивала сорочку, панталоны и чулки, к ней вернулся дар речи.
– Я тоже вас понимаю и знаю, что вы благородны…
– Ну, совратить тебя было не очень-то благородно, – проворчал Алистер, поднялся и натянул бриджи.
– Я просила – нет, требовала, – чтобы меня совратили, – возразила Мирабель.
– Что за вздор!
Он взял ее подвязки, но не отдал, а, опустившись на колени, сам закрепил и поцеловал родинку под коленом.
Поцелуй поколебал ее решимость. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы притвориться равнодушной.
– Вы не должны себя винить: это я делала все, чтобы соблазнить вас. Воспользовалась вашим состоянием и пришла сюда. А теперь будьте так любезны – помогите мне надеть корсет и платье.
Он остановил на ней испытующий взгляд, а потом с удивительной ловкостью застегнул корсет.
Интересно, подумала Мирабель, скольких женщин он одевал и раздевал, и ощутила при этом что-то вроде укола ревности, в чем ни за что не призналась бы даже самой себе.
После того как он застегнул платье, надо было привести в порядок волосы. Это стало проблемой, потому что шпильки рассыпались по всей комнате, но ей показалось, что и этот процесс занял всего мгновение.
Больше не было причин здесь задерживаться, и она направилась к окну, но Алистер придержал ее за плечо и повернул лицом к себе.
– Мирабель, есть и другие вопросы, кроме канала, которые следует обсудить. Если из-за меня на вашей репутации появится хоть малейшее пятнышко…
– Не беспокойтесь об этом! – заявила она, хоть и не могла об этом не думать. Ее авторитет в общине зависел от уважения соседей, а если до них дойдут сплетни о сегодняшнем происшествии, все пойдет прахом. – Здесь не лондонский высший свет, – продолжила она невозмутимо, – где репутация зависит от узкого круга своенравных матрон. Мои соседи не такие строгие судьи в вопросах нравственности. Чтобы навлечь на себя их осуждение, я должна была совершить нечто такое, что карается смертной казнью через повешение, ну а легкая интрижка мне бы нисколько не повредила, скорее наоборот – больше сблизила бы с простыми девушками.
Выражение его лица не изменилось. Продолжая держать ее за руку, Алистер сказал:
– Но если отношение к вам изменится в худшую сторону, я сделаю то, что считаю правильным.
Она не сомневалась в его благородстве. Казалось, он родился в сверкающих рыцарских доспехах.
– Если соседи заподозрят, что я согрешила, то некоторое время будут развлекаться, наблюдая, не начинаю ли я толстеть, – усмехнулась Мирабель. – Когда же наконец станет ясно, что героический сын лорда Харгейта не наградил меня внебрачным ребенком, их внимание переключится на что-нибудь другое, например, на то, что свинья Сорли сожрала настурции у миссис Ридлер, или в ночь накануне ярмарки загадочным образом исчез один из призовых кабачков викария, или экономка миссис Эрншоу увидела в кладовой привидение. – Она погладила его по щеке. – Мне пора.
Он отпустил ее руку и отвел взгляд. Мирабель же, не оглянувшись, торопливо направилась к окну и вылезла наружу.
Глава 13
Хотя скрывать что-нибудь от камердинера не имело смысла, Алистер все же попытался. Быстро одевшись, он отыскал щетку и попытался очистить покрывало от следов, когда вошел Кру с губкой в руке:
– С вашего позволения, сэр. Это проще сделать с помощью влажной губки.
Алистер отошел в сторону, и Кру взялся за дело, мимоходом заметив:
– Вы неправильно застегнули жилет, а к правому лацкану вашего сюртука прицепилась шпилька.
– Ох, будь я проклят! – пробормотал Алистер, расстегнул и снова застегнул жилет, отцепил шпильку.
Среди простыней и подушек валялись еще шпильки, но можно было не сомневаться, что Кру удалит все улики до того, как они попадут на глаза горничным.
Как он мог забыть… Что, если кто-то еще поднимался наверх?
– Кру, а другие слуги…
– За последний час в этой части дома никого не было, – успокоил его преданный слуга. – Предупредив всех, чтобы вас не беспокоили, я решил обсудить со слугами капитана Хьюза кое-какие вопросы по домоводству. Они охотно поделились со мной рецептами приготовления чистящих средств.
Иными словами, верный Кру удерживал их подальше от этой части дома.
Лучше бы слуга не был таким тактичным и вошел сюда до того, как его хозяин совершил несусветную глупость. Но Кру не обязан думать за него. Если хозяин слетел с катушек, задача слуги сделать все возможное, чтобы никто не заметил леди, и тем самым защитить ее от позора.
– Ты образец добродетели, Кру, – похвалил камердинера Алистер. – Нет никого умнее и преданнее.
– Служить хорошему хозяину одно удовольствие, но такие большая редкость. – Удалив все следы пребывания мисс Олдридж, Кру принялся перестилать постель. – Впрочем, слуги капитана Хьюза тоже не нахвалятся своим хозяином, да и обитатели Олдридж-холла – в этом я на собственном опыте убедился – добры и щедры.
После того как привел в порядок постель, Кру принялся за ковер: подобрал три шпильки, сломанную пуговицу, крошечный кусочек кружева и какие-то странные обрывки нити.
Пока слуга тщательно осматривал комнату на предмет других компрометирующих улик, его хозяин принял решение.
Два часа спустя, когда капитан Хьюз в зимнем саду пытался отвлечь внимание мистера Олдриджа от какого-то тускло-зеленого представителя растительного мира с труднопроизносимым названием, мистер Карсингтон со слугой возвращались верхом в Матлок-Бат.
К тому времени как добралась до дома, Мирабель начала осознавать, почему от девиц требовали сохранять девственность до брачной ночи. Ей приходилось видеть, как спариваются животные, поэтому она думала, что имеет понятие о том, что происходит между мужчиной и женщиной, но оказалось, что нет. Животные не занимались любовью. У них это был чисто физиологический акт. И она наивно полагала, что так будет и у нее, но даже не догадывалась, насколько это может быть нежно и как эта нежность и страсть могут усилить все ее чувства.
Она и понятия не имела, насколько больно было сказать «нет», когда он заговорил о женитьбе, и напомнить ему, какая глубокая пропасть их разделяет, не сознавала, как больно и трудно будет уехать от него.