Теперь она понимала, что совершила ужасную ошибку, но что сделано, то сделано. Она получила желаемое – так по крайней мере ей казалось: опыт и воспоминания. Она будет вспоминать об одном мужчине… не просто о мужчине – о прекрасном рыцаре, который вошел в ее жизнь, заставив на время почувствовать себя прекрасной дамой из романтической легенды. У этой истории был даже счастливый конец.
«Это больше, чем ты имела вчера», – сказала она себе.
Подбодрив себя таким образом, она повернула к дому. Мирабель не была готова к встрече с миссис Энтуисл и прошла прямо в кабинет.
Это было ошибкой. Не успела она сесть за стол, как на нее нахлынули воспоминания, но она прогнала их, решив, что для хандры у нее еще будет время.
Мирабель подошла к окну. День клонился к вечеру. Отсюда было видно не много, но даже эта рощица, чудом избежавшая вырубки Калебом Финчем, действовала на ее смятенную душу, словно целебный бальзам.
Немного успокоившись, она мысленно вернулась к своему первоначальному плану.
По правде говоря, план не был хорошо продуман. Пусть мистер Карсингтон и не хотел воспользоваться своим преимуществом, но выполнить поручение, которое дал ему друг, должен был. Не мог же он просто сказать лорду Гордмору: «Извини, но я вернулся, потому что никто не пожелал со мной бороться. Все они, кроме одной изголодавшейся по любви старой девы, сделают все, что я скажу. Лучше поезжай туда сам».
Представив себе эту сцену, Мирабель осознала, как это смешно. Лорд Гордмор наверняка решит, что мистер Карсингтон сошел с ума.
– Сошел с ума, – повторила она вслух. – Болен. Ему стало хуже. Бессонница. Наверное, переутомление. Доктор так и сказал.
Она торопливо, чтобы не передумать, принялась писать.
На это не потребовалось много времени, и, закончив, она отправилась на поиски отца, чтобы тот подписал.
Если верить Бентону, то сегодня мистер Олдридж едва ли ушел далеко. Утром ему доставили какие-то новые разновидности растений из дальних краев, и их состояние чрезвычайно его тревожило.
Она нашла отца в зимнем саду. Он сосредоточенно разглядывал какой-то жалкий экземпляр не подлежащего опознанию растения. Капитан Хьюз пытался сделать невозможное: вести с ним нормальную беседу.
Она поздоровалась с капитаном и, извинившись за вторжение, сказала:
– Папа, подпиши, пожалуйста, эти два письма.
– Да, моя дорогая. Подожди минутку.
Когда дело касалось отца, «минутка» могла означать «не в этой жизни» или, возможно, «вообще никогда».
– Дело не терпит отлагательства, папа, – сказала Мирабель. – Нам нельзя терять времени. Письма должны быть отправлены экспресс-почтой.
Оторвавшись от созерцания растения, отец удивленно повернулся к ней:
– Силы небесные! Что случилось?
– Тебе не следует тревожиться. Я все держу под контролем. Только, пожалуйста, подпиши письма. Моя подпись не имеет силы.
Поскольку он постоянно записывал свои наблюдения, перо и чернила в зимнем саду всегда были под рукой. Прежде чем поставить свою подпись, мистер Олдридж внимательно прочел текст, а не просто с отсутствующим видом пробежал глазами, как делал это обычно, а закончив, не сразу взялся за перо. Казалось, он что-то взвешивает: взгляд его был таким же испытующим, как при рассматривании ослабевшего нового растения.
Мирабель не сомневалась, что никто, а уж тем более Сильвестр Олдридж, ни за что не догадался бы по выражению ее лица, что всего несколько часов назад она бесстыдно лежала голая в объятиях третьего сына графа Харгейта.
– Не думаю… – начал мистер Олдридж, но не договорил, потому что в этот самый момент в зимний сад вбежал раскрасневшийся и запыхавшийся Добс – лакей капитана Хьюза.
– Прошу прощения, сэр… сэры… мисс, но мистер Нанкарроу приказал мне как можно скорее отыскать капитана.
– Выкладывай, – прервал его капитан. – Что стряслось?
– Мистер Карсингтон, сэр. Он сбежал.
– Ну что ж…
Мистер Олдридж подписал послание, а Мирабель, вытаращив глаза, уставилась на слугу.
– Ты, случайно, не спятил? – прикрикнул капитан. – Он слишком слаб, чтобы куда-то бежать. Скорее всего, пошел на прогулку, но забрел слишком далеко, заблудился, а то и упал от переутомления.
– Не похоже, сэр. Он уехал вместе с Кру, и они взяли своих лошадей.
– И никто пальцем не пошевелил, чтобы их остановить? Почему Нанкарроу не послал за мной сразу же, как только узнал об этом?
– Именно так он и сделал, сэр: ему только что сообщили из конюшни. Я сразу поднялся в комнату мистера Карсингтона. Все его вещи отсутствовали, а окно было открыто.
– Окно? Только не говори, что он спустился по простыням.
– Нет, сэр. Нынче утром мистер Винс собирался проверить водостоки на крыше, и, должно быть, забыл ее убрать: она стояла там, сэр, прямо под окном мистера Карсингтона.
Второе письмо из Олдридж-холла было доставлено экспресс-почтой в субботу задолго до рассвета, когда лорд Гордмор еще крепко спал.
Недовольный спросонья, он вскрыл конверт неловкими руками, а прочитав письмо, яростно выругался.
О том, чтобы снова заснуть, не могло быть и речи, поэтому некоторое время он мерил шагами комнату, потом вызвал слугу и приказал собираться в дорогу.
– Да, милорд, – буркнул тот, едва продрав глаза. – Куда едем, милорд?
– На край света, черт бы всех побрал! В Дербишир.
Поскольку лорду Гордмору наверняка предстоит продолжительное пребывание в восточном Мидленде, его слуге, чтобы собраться в дорогу, потребуется не один час, поэтому около полудня в субботу виконт отправился к сестре.
Когда он появился, она еще не вставала с постели и со скучающим видом пила утренний шоколад, но как только узнала о письме, оживилась:
– Я так и знала!
– Но ты не говорила, что с Алистером что-то случится, – возразил Гордмор.
– Я не сомневалась, что он не справится с этой задачей. Ты не хочешь этого признавать, но все вокруг шепчутся, что после Ватерлоо с ним не все в порядке. Он почти все время проводит со своим портным, не говоря уже о том, что совершенно не интересуется женщинами. Я всегда говорила, что это злокачественная меланхолия, но разве кто-нибудь прислушивается к моим словам?
– Зло… что? Не припомню, чтобы ты когда-нибудь…
– А теперь он находится за много миль от друзей, в окружении враждебно настроенных к тебе людей, что сказывается и на отношении к нему. – Она поправила кружевной чепчик. – Ладно, не смотри на меня с такой неприязнью, а то я больше слова не скажу. Я рада, что ты туда едешь: надеюсь, еще не слишком поздно.
От сестры Гордмор направился к лорду и леди Харгейт, но застал дома только леди: она встретила его в малой гостиной.
– Вы приехали поговорить насчет Алистера, – сказала она после того, как они обменялись приветствиями. – Утром мы получили письмо экспресс-почтой. Бедный мистер Олдридж очень обеспокоен, хотя, уверена, его страхи преувеличены.
Если Харгейты не обеспокоены, значит, Алистер не написал им того, что ему, другу и партнеру.
– Наверное, так оно и есть, ваша светлость, – сказал Гордмор. – Но я не успокоюсь, пока не увижу все собственными глазами. Я намерен сегодня же отправиться в Дербишир.
Она чуть приподняла тонкие брови:
– Вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете?
Лорд Гордмор заверил ее, что полностью оправился после гриппа, леди Харгейт довольно долго смотрела на него, потом сказала:
– Вы бледны, но, возможно, это результат продолжительного пребывания в помещении. Впрочем, вам виднее. Вы, конечно, беспокоитесь о канале.
– Я планировал сам заняться этой проблемой на месте, но заболел, а поскольку не знал, как долго проваляюсь в постели, попросил заменить меня мистера Карсингтона.
– Насколько я понимаю, важную роль тут играет время, – заметила леди Харгейт. – Если парламент не примет акт о вашем канале до того, как будет распущен на летние каникулы, вам придется ждать не менее года, чтобы начать работу. Нельзя с уверенностью сказать, что осенью парламент снова соберется.
– В любом случае земляные работы предпочтительно начинать в хорошую погоду.
По правде говоря, работу следовало начать этим летом, а то и раньше. Любая отсрочка удорожала проект. В конце концов стоимость его могла возрасти настолько, что он вообще стал бы экономически невыгодным. Строительство нескольких каналов уже было заморожено из-за нехватки финансовых средств.
А тем временем шахты Гордмора тоже придут в упадок. Хоть каменный уголь, который добывали в скалистом районе Дербишира, не отличался высоким качеством и его запасы были невелики, он вполне мог использоваться как топливо для паровых двигателей, установленных на местных предприятиях, спрос на которые увеличивался из года в год.
Уголь не нужно было перевозить на дальние расстояния: потребители находились на расстоянии десяти-двадцати миль.
Управляющий сказал ему, что, как только будет обеспечена дешевая доставка угля на более крупные рынки, станет экономически выгодно увеличить инвестиции в их развитие, а значит, получать большие прибыли. Более того, как только появится возможность дешевой транспортировки, будут оправданы затраты на добычу других минералов. Его дербиширская земельная собственность в конечном счете станет приносить хороший доход, а не те жалкие гроши, которые приносит сейчас.
Он не поделился своими тревогами и надеждами с герцогиней: просто старался не думать об этом, но ему это стоило немалых усилий, поскольку тревожные мысли то и дело возвращались.
– Перед отъездом Алистер во всех подробностях посвятил меня в ваш план, – сказала графиня. – Я радовалась, что он с таким энтузиазмом принялся за дело, а то уж начала беспокоиться, что ему никогда не удастся восстановить силу своего духа.
– Ему необходимо было что-нибудь такое, что возродило бы его боевой задор.
Она задумчиво посмотрела на него:
– И все-таки вам не по себе из-за того, что позволили ему бороться в одиночку.
– Вы правы, так оно и есть, ваша светлость. Оно и понятно. Вы же знаете, что слишком многое мы поставили на карту.