– Она знала, – пробормотал Алистер, – знала, что мы победим, иначе ее не дожидался бы готовый к отъезду экипаж.
Мгновение спустя он услышал за спиной голос Гордмора:
– Судя по всему, эта леди не даст нам возможности даже дух перевести.
– Да, она предупредила, что нам не будет пощады, – согласился с другом Алистер.
– Как ни печально, я, кажется, тоже ее недооценил, не то сложил бы свои пожитки и отправился в путь, – заявил Гордмор. – Дорога каждая минута. У нее в Лондоне есть влиятельные друзья. Не забудь: сестра ее отца замужем за лордом Шерфилдом и, по слухам, имеет на него большое влияние.
Алистер повернулся к другу. Леди Шерфилд была одной из самых близких подруг его матери.
– Неужели ты не знал, что они родственники? – В голосе Гордмора явно прозвучало удивление. – Должно быть, леди Харгейт упомянула об этом, когда ты сказал ей, куда отправляешься.
– Нет, – сказал Алистер и повернул к гостинице.
– Это очень странно.
– Ничуть. Перед отъездом, когда зашел к матери, я был настолько увлечен нашим блестящим планом и чудесами современной технической мысли, которые мы донесли до самых удаленных от цивилизации уголков, что ни о чем другом и не говорил. У нее не было возможности вставить даже слово.
– Шлифовал ораторское искусство? – усмехнулся Гордмор. – Впрочем, знал ты об этом или не знал, пожалуй, роли не играет. У мисс Олдридж есть влиятельные друзья. Это факт. Но и у нас тоже. К тому же в нашу пользу говорят все практические преимущества, которые ты с таким блеском изложил собравшимся.
Алистер напомнил аудитории, что их канал, протяженность которого сравнительно невелика, будет проходить по малонаселенной части Дербишира. Маршрут канала должен пролегать по довольно ровной поверхности, поэтому не требовались ни акведуки, ни туннели, ни шлюзы. В соответствии с недавно принятым законом от 1817 года, обеспечивающим работу бедным, предусматривались правительственные займы. Это сокращало сумму, которую они должны были собрать с инвесторов.
Он знал, что план хорош. Многие политики, с которыми консультировались они с Гордмором, заверяли их, что такой простой и недорогой план строительства канала может пройти все инвестиции, начиная с первого заседания и кончая подписанием его принцем-регентом, за два месяца, а то и скорее.
Если бы дело обстояло по-другому, они бы не справились. Для более сложного проекта у них не было средств, а учитывая неблагоприятные экономические условия после войны, их и взять неоткуда было. Неурожай, случившийся в прошлом году, тоже не улучшил ситуацию.
План с самого начала учитывал интересы населения, к тому же Алистер добавил к маршруту почти пять миль в угоду своей любимой даме, а она лишь носик вздернула.
– В данный момент меня больше всего беспокоит твое благополучие, – сказал Гордмор. – Побереги сердце, Карс. Не хотелось бы чернить твою возлюбленную, но ты заслуживаешь хотя бы предостережения. Генриетта говорила, что несколько лет назад эта леди разорвала помолвку и покинула Лондон, вызвав всеобщее осуждение.
– Я знаю об этом, – сказал Алистер. – Знаю больше, чем леди Уоллентри. Так сложились обстоятельства. Пусть даже мисс Олдридж бросила десяток мужчин. Это было в прошлом, а своим прошлым я тоже не могу похвастаться.
Он ни за что не поверит, что женщина, с которой он занимался любовью, может быть жестокой и бессердечной. Она обладает открытым характером и относится к людям с сочувствием. Свои подлинные чувства она скрывала под напускной холодностью и высокомерием. Он понимал ее желание защитить уязвимые места, но не понимал, что она затевает в настоящее время.
Он был недоволен собой. Несмотря на все усилия, ему не удалось избавить ее от трудностей.
– Карс? – окликнул его Горди, и Алистер вернулся к реальности.
– Ее прошлое не имеет значения. Самое главное – построить канал. Хотелось бы мне знать, что ее беспокоит. Я был уверен, что в моем плане были учтены все ее личные возражения. Если существуют еще какие-то трудности, то я хотел бы узнать, какие именно, до того, как мы будем излагать дело в парламентском комитете.
Он привык к неожиданностям – образно выражаясь, к ударам по голове, – даже находил их стимулирующими.
Но это не означало, что он позволил бы заманить себя в ловушку в парламенте. При мысли, что он может от неожиданности лишиться дара речи перед коллегами и подчиненными своего отца, у него кровь стыла в жилах.
– Очень разумно, – сказал Гордмор. Они уже подошли к гостинице, и он понизил голос: – Поезжай в Лондон и выведай у леди все, что сможешь. А я урегулирую дела здесь и приеду следом, как только смогу.
Час спустя Джексон в испуге смотрел на неподвижное тело, распростертое на покрытой мхом земле в лесистой части Лонгледж-Хилла.
– Что ты наделал? – обратился он к Калебу Финчу. – Разве я не предупреждал тебя о том, что сказал его светлость?
– С ним все в порядке, – успокоил его Финч. – Я просто дал ему лекарство.
– Какое еще лекарство?
– Немного сердечных капель Годфри. Сказал, что это сердечная микстура на бузине по рецепту моей милой старенькой тетушки.
Одной из составных частей сердечных капель Годфри был опиум.
Джексон подошел ближе: старый джентльмен мирно спал, даже улыбался. Должно быть, ему снилось что-то приятное. У этого мистера Олдриджа такая милая улыбка. Джексону не понравилось, что старик лежит на холодной земле и что Финч не дождался дальнейших указаний.
– Но если бы я стал ждать до завтра-послезавтра, – попытался оправдаться тот, – то вряд ли смог бы его уговорить пойти со мной. Он хотел бежать на это собрание даже после того, как я сказал, что уже около полудня и что к тому времени, как он туда доберется, все разойдутся. Кроме того, его светлость хочет, чтобы он исчез, не так ли? Ну что ж, теперь это будет проще сделать. Погрузим его в телегу и увезем.
– У нас нет телеги, – сказал Джексон.
– Есть, – возразил Финч. – Я позаимствовал ее на шахте. И лошадь тоже. Они ждут нас внизу у дороги. – Он кивком указал на старую, заросшую тропу для вьючных лошадей. – Не я ли говорил вам, что у мисс О. имеется про запас сотня всяких хитростей? Разве я был не прав? Вы позволили ей уехать в Лондон, где у нее полным-полно знакомых, родственников, и теперь она сотрет вас в порошок. Я знал, чем все это кончится, и подготовился заранее. Я не жду благодарности, тем более что выполнял свой долг.
Оно и к лучшему: Джексон не собирался его благодарить. Подчиненный должен следовать указаниям хозяина, а не делать что в голову взбредет.
А Финч именно так и поступил, и теперь они не могли просто отпустить старика.
– Именно этого хотел его светлость, – сказал Финч. – Мисс Олдридж поспешит вернуться из Лондона, как только узнает, что ее папенька исчез. Пока она будет здесь его искать, хозяин быстро и беспрепятственно проведет через парламент закон о каналах. А тем временем мистер О., живой и здоровый, будет жить у нас в Нортумберленде. Как только лорд Гордмор подпишет документы, мы отправим старого джентльмена домой. Вы только представьте, как все будут счастливы, когда увидят его, будто вернувшегося с того света.
– Ты лучше постарайся, чтобы он вернулся в том же состоянии, в каком ушел, – предупредил его Джексон. – Его светлость несколько раз напомнил мне, что джентльмену ни в коем случае нельзя причинять вред. Так что будь поосторожнее со своими сердечными каплями, Финч. Если дашь ему слишком большую дозу, он может умереть, и уж тогда я позабочусь о том, чтобы тебя повесили.
Глава 17
Мирабель и миссис Энтуисл, как и подобает леди, путешествовали в сопровождении слуг и верховых. Проехав около шестидесяти миль, они остановились на ночь в гостинице «Маркет-Локборо».
После ужина, к которому Мирабель едва притронулась, они перешли в гостиную в ожидании чая.
Служанка, которая принесла чай, сообщила леди, что с ними желает поговорить некий мистер Карсингтон.
– Силы небесные! – воскликнула миссис Энтуисл. – Он времени не терял.
Мирабель не сказала ни слова, лишь расправила плечи, но сердце у нее гулко забилось, а ее бывшая гувернантка приказала проводить его сюда.
Мгновение спустя вошел Алистер. Лицо его выдавало усталость, глаза потемнели, но в остальном он был так же безупречен, как обычно: каждый волосок лежал на своем месте, создавая видимость романтической небрежности, на месте была каждая складочка галстука.
Мирабель испытала сумасшедшее желание вскочить и взъерошить ему волосы, но тут же напомнила себе, что расслабляться было бы роковой ошибкой. Он сделает с ней все, что захочет. Нет, она должна притвориться, будто он ее злейший враг, иначе пропадут результаты всех ее трудов за последние десять лет.
В ответ на его поклон она холодно кивнула, сложив руки на коленях, и предложила выпить с ними чаю.
– Я пришел не за этим, – проворчал Алистер, снял шляпу и подошел к ней. – Канал будет длиннее на пять миль ради вас, хотя это создает неудобства для моего партнера и увеличивает расходы, но вас и это не устроило, судя по вашим действиям. Почему?
– А почему вы и лорд Гордмор по-прежнему упорствуете? Ведь я не скрывала, что готова на все, только бы сорвать ваши планы.
– Если я вам больше не нравлюсь, так и скажите. В обычных обстоятельствах было бы нечестно играть моими чувствами, но…
– Я? Я играю чувствами человека, о чьих любовных похождениях слагают легенды? – возмутилась Мирабель. – Не смешите меня.
– В данном случае мои чувства не играют никакой роли, – пропустил ее слова мимо ушей Алистер. – Можете поступать со мной как угодно, но каким-нибудь другим способом. Вы не представляете, сколько вреда ваши действия причинят другим людям.
Она похолодела. На мгновение ее охватили воспоминания о первых двух ужасных годах после разрыва с Уильямом, и ей снова, как тогда, показалось, что в ее жизни больше никогда не будет ничего хорошего.
Она едва сдерживала слезы.
Это разозлило ее, и, вздрогнув от возмущения, она встала.