Мисс Совершенство — страница 6 из 51

С радостью отложив разговор о делах, Алистер обрадовался предложению отведать карри, которое, как и все прочие блюда, было приготовлено великолепно. Разнообразие и качество блюд здесь, вдали от цивилизации, буквально поражало.

Кухарка, несомненно, у них сокровище. Даже дворецкий и лакей не ударили бы в грязь лицом в любом большом лондонском доме, в том числе и в Харгейт-хаусе.

Какая жалость, что женщина, столь хорошо подобравшая весь остальной обслуживающий персонал, не смогла найти себе камеристку, способную предотвратить этот ужасный разгул безвкусицы в одежде.

– Как случилось, что вы заинтересовались строительством канала? – спросил мистер Олдридж. – Допускаю, что чудеса инженерного искусства завораживают, но вы, как мне кажется, не выпускник Кембриджа?

– Я учился в Оксфорде, – сказал Алистер.

Считалось, что из двух старейших университетов Кембриджский предлагает несколько большие возможности людям с математическим складом ума или склонностью к научной работе.

– Смит, насколько я помню, был самоучкой, – задумчиво произнес хозяин. – Что вы знаете об ископаемых?

– Вы о преподавателях Оксфорда? – уточнил Алистер.

Услыхав смешок, он взглянул через стол, но опоздал: выражение лица у мисс Олдридж было таким же невозмутимым, как и ее платье.

Она перевела взгляд с отца на Алистера и объяснила:

– Папа имеет в виду работу мистера Уильяма Смита «Идентификация пластов залегания по органическим ископаемым остаткам». Вы с ней знакомы?

– Для меня это слишком сложно, – ответил Алистер, заметив, что она подавила улыбку. – Я в этом не силен.

– Но это касается минеральных залежей, – возразила мисс Олдридж, как и отец, нахмурив лоб. – Я подумала, что вы пользовались геологическими картами Смита.

– Для прокладки трассы канала? – спросил Алистер.

– Для определения целесообразности бурения каменноугольных шахт в районе, который считается труднодоступным. – Она взглянула на Алистера так, словно это он ископаемое, подлежащее классификации. – На территории Англии залежи угля имеются практически повсюду, но в некоторых местах добыча и транспортировка обходятся слишком дорого. У вас, должно быть, имеются веские причины считать, что запасы угля на территории, принадлежащей лорду Гордмору, стоят того, чтобы предпринять строительство канала. Или вы начали бурение, даже не подумав об экономической целесообразности?

– Всем известно, что эти места богаты полезными ископаемыми, – заявил Алистер. – Лорд Гордмор обязательно найдет то, что оправдает затраченный труд: свинец, известняк, мрамор, каменный уголь.

– Лорд Гордмор? Но разве вы не сказали, что являетесь партнером и посвящены во все подробности?

– Мы стали партнерами с ноября, а добычу угля он начал раньше, почти сразу же после возвращения с континента.

По правде говоря, Гордмор, возвратившись с войны, обнаружил, что его финансы в плачевном состоянии. У него даже не было средств, чтобы содержать свое нортумберлендское поместье. Управляющий посоветовал ему приступить к эксплуатации недр на его дербиширской земельной собственности, и Гордмор с отчаяния занялся добычей каменного угля.

Однако Алистер совсем не собирался обсуждать личные проблемы своего друга ни с этой любопытной дамочкой, ни с кем-либо еще.

– Понятно, – заключила мисс Олдридж, опустив глаза. – Значит, вы оба сражались под командованием герцога Веллингтона, но прославились вы один. О вас слышал каждый даже здесь, в глуши Дербишира.

Алистер почувствовал, что краснеет. Было непонятно, что она имеет в виду: Ватерлоо или его безумные поступки. К сожалению, как то, так и другое получило широкую огласку. Ему следовало бы привыкнуть к тому, что время от времени его прошлое всплывает наружу, но не удалось, потому что байки о его подвигах докатились даже до этой глухомани.

– Вы очень похожи на лорда Харгейта, – заметил мистер Олдридж. – У него ведь есть еще сыновья, не так ли?

Обрадовавшись смене темы разговора, Алистер подтвердил, что у него четыре брата.

– Ну, это не слишком много, – заявил мистер Олдридж. – Наш бедный король – отец пятнадцати детей.

Король Георг III был в течение нескольких лет психически болен и не способен управлять государством. Вместо него правил принц-регент, его старший сын, и, хотя не был психически болен, совершал порой безумные поступки.

– Лучше бы наш монарх произвел на свет поменьше детей, но более высокого качества, – произнесла мисс Олдридж. – Лорд и леди Харгейт произвели на свет всего пятерых сыновей, причем двое старших – образцы добродетели, а один – знаменитый герой Ватерлоо. Думаю, ваши младшие братья тоже прославятся.

– Похоже, вы много знаете о моей семье, мисс Олдридж, – заметил Алистер.

– Как и каждый житель Дербишира. Ваша семья – одна из старейших в графстве. Ваш отец имеет большой вес в палате лордов. Ваши старшие братья участвовали в нескольких достойных восхищения начинаниях. Все лондонские газеты подробнейшим образом описывали ваши ратные подвиги, да и местные газеты тоже. Даже если бы я по какой-то причине не прочла о вас в газетах, все равно не осталась бы в неведении. Ваше имя упоминалось в каждом письме, которое я получала от друзей и родственников из Лондона.

Алистер поморщился. В боях он участвовал всего дня два, а из-за своей неопытности вполне мог отстрелить себе нос. Почему именно о нем писали газеты, оставалось загадкой, и это приводило его в ярость.

– Ну, эти новости устарели, – сказал он с холодной медлительностью, цель которой – пресечь разговор на нежелательную тему.

– Только не в наших местах, – возразила мисс Олдридж. – Вам еще придется вытерпеть проявление восторгов со стороны населения.

Его холодный тон не оказал на нее ни малейшего воздействия, а вот ее жизнерадостность его насторожила.

Алистер знал, что женщинам свойственно говорить одно, а подразумевать другое, и, как правило, неприятное, поэтому напрягся, но тут заметил, как мисс Олдридж убрала за ухо непослушную прядь.

Такой жест допустим после того, как женщина разделась и распустила волосы, или подняла утром голову с подушки, или после занятия любовью, но уж никак не за обеденным столом. Она должна была выйти к ужину надлежащим образом причесанная и одетая.

Алистер попытался переключить внимание на еду, но у него пропал аппетит: слишком остро он ощущал ее присутствие, даже не глядя на нее.

Ее отец, разумеется, ничего не замечал, а с аппетитом продолжал есть. Его счастье, что он мог ходить пешком и лазить по горам, потому что ел этот ботаник как два крупных мужика.

Незадолго до конца ужина мистер Олдридж стал рассказывать об опытах с тюльпанами, а мисс Олдридж покинула столовую, оставив мужчин наслаждаться портвейном, и Алистер наконец вздохнул свободнее, сосредоточился и начал излагать свои соображения относительно проекта строительства канала.

Пока он говорил, мистер Олдридж пристально рассматривал подсвечник, но кое-что, видимо, все же слышал, и когда Алистер закончил, сказал:

– Ну что ж, я вас понял, но, видите ли, все это очень сложно.

– Строительство канала – дело непростое, – согласился Алистер. – Когда приходится использовать чужую земельную собственность, надо учитывать все пожелания другой стороны и компенсировать неудобства.

– Да, – произнес мистер Олдридж, – это очень похоже на эксперимент с тюльпанами. Если их не удобрить костной мукой, они не дадут семян. Это описано у Бредли, но Миллер поставил аналогичный опыт. Не каждое издание «Словаря садовода» содержит сведения о них. Я одолжу вам свой экземпляр, так что прочтете об этом сами.

Высказавшись таким довольно странным образом, мистер Олдридж предложил присоединиться к Мирабель, которая ждала их в библиотеке.

Алистер хотел извиниться и откланяться: пора было возвращаться в гостиницу, но мистер Олдридж предложил:

– Оставайтесь-ка у нас: не следует отправляться в путь в темноте. По нашей дороге, как это ни печально, трудно проехать даже при свете дня.

«Да, – хотел было сказать Алистер, – и именно по этой причине вам необходим канал!»

Нет, в таком настроении ему, разумеется, лучше ретироваться. Он должен хорошенько поразмыслить, а для этого необходимо отсюда уехать, подальше от мисс Олдридж, чтобы ничто не отвлекало.

Дела здесь обстояли совсем не так, как предполагали они с Гордмором. В чем именно заключалась проблема, Алистер не смог бы сказать. В данный момент он знал лишь одно: мистер и мисс Олдридж обладают способностью выводить его из себя, что, как обычно ему говорили, было очень непросто.

Алистер умел держать себя в руках. Его эмоциональные всплески касались лишь женщин, а нервы у него были крепкие, на зависть многим, но сейчас он чувствовал угрожающие признаки раздражительности.

Но даже если бы он сумел с ней справиться, остаться здесь на ночь все равно не мог, потому что целый день не менял одежду – даже к ужину не переодевался! Поэтому настроение у него было хуже некуда. А о том, чтобы не переодеться на следующее утро, не могло быть и речи. Алистер был вынужден переносить подобные лишения на поле боя, потому что у него не было выбора, но Олдридж-холл не поле боя – во всяком случае, пока.

Некоторое время спустя, отказавшись от предложенного мистером Олдриджем экипажа, Алистер, несмотря на снег с дождем, отправился верхом в Матлок-Бат.


Мирабель узнала об отъезде мистера Карсингтона, когда он был уже в пути: мистер Олдридж сообщил ей об этом, не скрывая смущения.

– Он был настроен решительно, и уговорить его не удалось.

– Но погода же отвратительная! Как ты мог позволить сыну лорда Харгейта уехать в такую погоду верхом в Матлок-Бат?

– Да, ты права: мне следовало позвать самых крепких лакеев и связать его, поскольку другого способа удержать не было.

– Почему ты не послал за мной?

Мистер Олдридж нахмурился:

– Просто не пришло в голову, о чем очень сожалею. Дело в том, что он мне напомнил о кактусе, и я стал размышлять о том, что пучки колючек, возможно, могли бы служить репродуктивной цепи, хотя обычно это объясняется… Постой, детка, ты куда?