— Я уверена, что чашечка чаю пойдет тебе на пользу.
После двух чашек черного императорского чая немного успокоившаяся Саманта поделилась с бабушкой своими тревогами. Сначала два письма с угрозой смерти, причем второе пришло на домашний адрес, и вот теперь — эта роза. Она не сомневалась, что все это — дело рук одного и того же человека.
— А тебе не приходило в голову, что это может быть старинный воздыхатель Маргарет? Или один из моих тайных обожателей? — пошутила Агата. — Ну ладно, я вижу, тебе уже лучше. Ступай к себе. А я пойду проверю, что там за роза.
В ожидании бабушкиного возвращения Саманта начала просматривать почту. Сейчас она уже испытывала страшную неловкость. Во-первых, из-за того, что никак не могла побороть в себе страх перед цветами. Во-вторых, потому, что сразу же решила: розу подложил автор анонимных писем. Нет, правы Беверли и Алессандро Лукарелли. С ее профессией надо быть готовой к подобного рода реакциям. И нечего самой себя накручивать. Она видела три возможных выхода.
А. Заняться йогой.
Б. Купить факс и получать почту на него. Тогда можно будет вообще не приближаться к проклятому почтовому ящику.
В. Пройти курс психотерапии.
Обращаться за помощью к кому-нибудь из коллег не представлялось возможным, а в том, что секретарь Беверли согласится пересылать ей по факсу каждое адресованное мисс Свити письмо, она серьезно сомневалась. Оставалось одно — пойти купить пособие по релаксационной гимнастике.
Бабушки все не было, и Саманта попыталась сосредоточиться на послании некой Аманды, ожидавшей пятого ребенка и пятую же девочку, тогда как ее муж мечтал о мальчике. Саманта обвела взглядом лишенный цветов сад. Ей вспомнились темные глаза мэтра Лукарелли, красавца адвоката.
— Саманта! По-моему, дело серьезное. Ты должна обратиться в полицию.
В дверях ее кабинета стояла нахмуренная Агата.
— К стеблю была приколота карточка, — продолжала она. — На ней написано: «Я до вас доберусь». Дай-ка мне те анонимки. Я хочу сравнить почерк.
— Не надо, я сама.
Трясущейся рукой Саманта потянулась к принесенной бабушкой розе. Почти тридцать лет она не дотрагивалась ни до одного цветка. Она взяла розу и осмотрела карточку. Почерк, без сомнения, один и тот же. Резким движением Саманта бросила розу на стол, как будто та жглась.
— Я заверну ее в целлофан. А ты возьми анонимки. Поехали в полицейский участок.
— А это далеко? — заволновалась Саманта.
— Не очень. На метро доедем, — успокоила ее Агата.
Она бросила взгляд на часы:
— Только сначала тебе надо поесть.
— Да я не очень проголодалась. Съем шаурму.
— Не подумай, что я что-нибудь имею против Абдула, но ты должна следить за своим питанием.
— Понимаешь, по вторникам… По вторникам я всегда покупаю у него шаурму. Мистер Джахрани будет меня ждать…
— У меня остался йоркширский пудинг и немного холодного ростбифа. Тебе вполне хватит, — оборвала ее Агата тоном, не допускающим возражений.
В начале третьего Агата и Саманта собрались уходить, когда с лестницы до них донесся звук шагов. Маргарет резво, насколько позволяла комплекция, спускалась вниз. На площадке она пошатнулась и едва не упала, но успела схватиться за перила.
— В Нью-Йорке самолет врезался в одну из башен-близнецов! — выпучив глаза, прокричала она.
— Сериалов насмотрелась! — пожала плечами Агата.
— Во всяком случае, за штурвалом сидел точно не Ральф Маккаллен!
Агата закатила глаза и закрыла за собой дверь.
— Бедняжка Маргарет! — вздохнула она, беря внучку под руку. — Скоро заговариваться начнет…
За стойкой полицейского участка Хэмпстеда сидело трое сотрудников в форме. Они слушали радио, и лица их были хмуры. Агата без колебаний направилась к самому привлекательному из них. Высокий и широкоплечий, фигурой он напоминал игрока в регби; на приветливом его лице сияли серо-голубые глаза; темные с проседью волосы были коротко подстрижены, подчеркивая массивный затылок. Прикрепленная на груди карточка сообщала, что его зовут Росс Карлтон.
— Будьте любезны, — обратилась к нему Агата.
Не дождавшись от офицера никакой реакции, она постучала по стойке зонтиком.
— Чем я могу вам помочь? — встрепенулся Росс Карлтон, с явным сожалением отвлекаясь от радиоприемника.
Агата легонько пихнула внучку локтем в бок: дескать, давай.
— Меня зовут мисс Фоллоу. Я психолог и веду рубрику читательской почты в журнале «Yoy and I», — покраснев, начала Саманта.
Третья стадия накатила на нее меньше чем за пять секунд. Это ее удивило: офицер Карлтон вовсе не был смуглым, скорее уж цвет лица выдавал в нем валлийца.
Обычно стоило Саманте произнести название журнала и упомянуть, что она в нем работает, глаза собеседников загорались интересом. Только не на этот раз.
— Читательская почта… — повторил инспектор Карлтон. — Занятная, должно быть, работенка…
И он смерил ее насмешливым взглядом.
— Мне кажется, муж одной из моих читательниц что-то против меня затевает, — пролепетала Саманта.
— С чего бы вдруг?
— Он пишет, что жена бросила его, наслушавшись моих советов.
— Ну, если вы и в самом деле ее к этому подвигли, то, по-моему, это вполне логично. Он что, на вас напал?
— Нет. Он прислал мне розу.
— Розу? А почему вы решили, что он желает вам зла?
— Я ненавижу розы. Вообще не выношу цветов, — занервничала Саманта.
— Повезло вашему жениху. Какая экономия!
— У меня нет жениха, — рассердилась Саманта. — И мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели на письма, которые он мне присылает. Иначе я буду разговаривать с вашим начальником.
— Ну ладно, давайте сюда ваши письма, — согласился инспектор.
Вроде бы внимательно прочитав оба послания, он поднял голову.
— Что-то я не вижу тут ничего особенно угрожающего, — рассудительно проговорил он и протянул письма Саманте.
— Но он узнал мой домашний адрес. И не поленился приехать, чтобы бросить эту розу в мой почтовый ящик.
— Сегодня в Интернете можно найти что угодно, мисс Фоллоу. Откровенно говоря, я убежден, что все это не более чем глупая шутка.
Раздосадованная Саманта молча направилась к выходу. Полицейский отвернулся, торопясь присоединиться к своим коллегам, когда стойку сотряс новый мощный удар зонтиком.
— Так-так, молодой человек! Значит, так вы печетесь о безопасности налогоплательщиков?
Сурово сжав губы и держа зонтик наперевес, Агата ждала ответа. Инспектор Карлтон вздохнул и снова повернулся к пожилой леди:
— Мне очень жаль, но все, что я могу сделать, — это зарегистрировать жалобу вашей приятельницы.
— Она мне не приятельница, а внучка. И у меня предчувствие, что ей грозит опасность.
Перед таким напором полицейский капитулировал:
— Ну хорошо. Я запишу ваши координаты и свяжусь с вами. А сейчас прошу меня извинить. Нам вот-вот должны передать срочные инструкции. В Нью-Йорке два самолета врезались в башни-близнецы. Судя по всему, это теракт. Следующей мишенью может стать Лондон. Правительство только что приняло постановление, запрещающее самолетам пролетать над городом. Мне кажется, это немного серьезнее, чем пара анонимок.
Агата на миг замерла, лишившись дара речи. Затем развернулась и поспешила к Саманте, поджидавшей ее на крыльце.
— Это просто ужас какой-то!
— Но я все делала строго по рецепту!
— Да я не про твой пирог! Я про то, что случилось в Нью-Йорке!
— А, ну тогда ладно, — с облегчением вздохнула Маргарет.
И положила себе еще один изрядный кус только что испеченного custard tart.
Агата с Самантой находились у нее в гостиной. С тех пор как подтвердилось известие о теракте, они, как загипнотизированные, сидели перед телевизором и без конца смотрели закольцованную пленку, на которой было заснято, как самолеты врезаются в башни. Маргарет открыла бутылку хереса: надо же, оправдываясь, объяснила она, как-то оправиться от потрясения.
Пока они не отрываясь разглядывали на экране дымящиеся развалины Twin Towers, в квартиру их нового жильца Питера Пламкетта бесшумно проскользнул мужчина в длинном черном пальто с наголо бритой головой.
6
Среда, 12 сентября 2001 года
В то утро никаких роз Саманта не получила. Зато получила новое анонимное письмо. В конверте лежала карта Лондона и короткое послание.
Саманта повесила на место ключ от почтового ящика. Руки у нее тряслись. Почтальон опять приходил раньше 10.45, и снова она его упустила. Подобные нарушения привычного жизненного распорядка ввергали ее в отчаяние.
Она поднялась к себе в квартиру и, не распечатывая, бросила пакет из редакции «You and I» на письменный стол. Потом пошла на кухню, прихватив с собой карту города и записку от анонимщика.
— Мне надо выпить чаю, — бормотала она, наливая воду в электрический чайник.
Пока чай заваривался, она перечитала текст записки:
Встречаемся сегодня в 18.00 по адресу Нью-Кросс-роуд, 7. Я должен понять, почему она ушла.
Почерк был тот же, но тональность письма изменилась. В нем уже не звучала столь откровенная угроза, и это ее немного успокоило. Поразмыслив, она решила, что перед ней открывается три возможности.
A. Вернуться в полицейский участок и потребовать приема у начальника. Тот хам, с которым она говорила накануне, разумеется, так ей и не позвонил.
Б. Пойти на встречу.
B. Затаиться и ждать, пока этому психу не надоест ее донимать.
Самым соблазнительным представлялся третий вариант, но она заставила себя отдать предпочтение второму. Пора взглянуть в лицо этому озлобленному мужу. Как знать, может, поговорив с ним, она сумеет его утихомирить. В любом случае надо было кончать с этим делом. Страх, охватывающий ее по утрам в ожидании почты, мешал ей сосредоточиться на работе. Последний обзор она писала без всякого вдохновения, за что жестоко себя корила. Хуже того, она еще не придумала ни одного вопроса для заказанного Беверли теста на тему «Какая из вас любовница?».