Мистер Уильям Эндрю взял это письмо, пообещав отправить вместе со своей корреспонденцией в Индию, после чего миссис Бреникен, вновь обретя некоторое спокойствие, стала жить одной надеждой: прямым или косвенным путем получить известия о «Франклине».
Однако долго так продолжаться не могло. Было очевидно, что Долли рано или поздно узнает правду, которую от нее скрывали, возможно, из излишней осторожности. Чем больше она будет думать о том, что скоро получит от Джона письмо и что каждый прожитый день приближает его возвращение, тем убийственнее будет удар!
Такой совершенно неоспоримый вывод был сделан после беседы миссис Бреникен с мистером Уильямом Эндрю девятнадцатого июня. В этот день Долли впервые спустилась в садик, и мистер Уильям Эндрю увидел ее там сидящей на скамейке возле крыльца. Он сел рядом и, взяв ее руки в свои, с нежностью пожал их; на этом, последнем, этапе выздоровления миссис Бреникен уже чувствовала в себе силы; к ней вернулся прежний теплый цвет лица, хотя глаза ее неизменно были влажны от слез.
— Я вижу, вы быстро поправляетесь, моя дорогая Долли,— заговорил мистер Уильям Эндрю.— Вам явно лучше!
— Это правда, мистер Эндрю,— отвечала Долли,— но, кажется, я здорово постарела за эти два месяца!… Мой бедный Джон, когда вернется, найдет меня такой изменившейся!… И потом, я ведь… кроме меня, никого нет…
— Мужайтесь, моя дорогая Долли, мужайтесь! Я запрещаю вам падать духом. Теперь я ваш отец… да, ваш отец! Вы должны меня слушаться!
— Дорогой мистер Эндрю!
— Вот и отлично!
— Письмо, которое я написала Джону, ведь отправлено, да?…— спросила Долли.
— Конечно… и нужно терпеливо ждать ответа! Почта из Индии, бывает, здорово запаздывает!… Ну вот, опять слезы!… Прошу вас, больше не нужно плакать!…
— Как я могу не плакать, мистер Эндрю, когда думаю… Разве не я виной… я…
— Нет, бедная мамочка, нет! Господь обрушил на вас жестокий удар… Но он пожелал, чтобы всякому горю был конец!
— Господь!…— прошептала миссис Бреникен.— Господь вернет мне моего Джона!
— Долли, милая, у вас сегодня был доктор? — спросил мистер Уильям Эндрю.
— Да, и он счел, что со здоровьем у меня теперь лучше!… Силы возвращаются ко мне, я скоро смогу выходить…
— Но не ранее, чем он вам разрешит, Долли!
— Хорошо, мистер Эндрю. Обещаю быть благоразумной.
— Я полагаюсь на вас.
— Вы еще ничего не получили касательно «Франклина», мистер Эндрю?
— Нет, и это меня не удивляет!… Порой кораблям требуется немало времени, чтобы добраться до Индии…
— Но Джон мог бы написать из Сингапура. Разве он не заходил туда?
— Должен был заходить, Долли!… Но достаточно было ему опоздать к рейсовому судну на несколько часов, чтобы его письма шли с задержкой в две недели.
— Так, значит… вы совсем не удивлены, что Джон до сих пор не прислал письма?…
— Нисколько не удивлен…— ответил мистер Уильям Эндрю, чувствуя, что разговор становится все более тягостным.
— А в морских газетах о «Франклине» не упоминалось? — спросила Долли.
— Нет… с тех пор как он встретился с «Баундари»… Прошло примерно…
— Да… около двух месяцев… И зачем только эта встреча состоялась!… Не будь ее, я бы не отправилась на «Баундари» и мой ребенок…— Лицо миссис Бреникен исказилось, из глаз полились слезы.
— Долли, моя дорогая Долли, не плачьте, прошу вас, не плачьте! — повторял мистер Уильям Эндрю.
— Ах, мистер Эндрю! Меня иногда охватывает предчувствие… Это необъяснимо… Мне кажется, что новая беда… Я беспокоюсь за Джона!
— Не нужно беспокоиться, Долли! Для беспокойства нет никаких оснований.
— Мистер Эндрю, вы не могли бы прислать мне каких-нибудь газет, где есть морские сообщения? — попросила миссис Бреникен.
— Конечно, моя дорогая Долли, я вам пришлю. Впрочем, если бы было что-то известно относительно «Франклина», либо его встретили в море, либо сообщалось о его скором прибытии в Индию, я бы первый узнал об этом и тотчас же…
Однако следовало направить разговор по иному руслу. Миссис Бреникен в конце концов заметила бы и нерешительность, с какой отвечал ей мистер Уильям Эндрю, и то, что он отводил взгляд, когда она задавала вопросы напрямую. Почтенный судовладелец собрался было рассказать о смерти Эдварда Стартера и о крупном состоянии, которое досталось в наследство его племяннице, как вдруг Долли спросила:
— Джейн Баркер с мужем в отъезде, как мне сказали? И давно они уехали из Сан-Диего?
— Нет… Недели две или три назад…
— А скоро вернутся?…
— Не знаю…— ответил мистер Уильям Эндрю.— Мы не получали от них вестей…
— Так, значит, неизвестно, куда они отправились?
— Неизвестно, моя дорогая Долли. Лен Баркер вел весьма рискованные дела… Ему могло понадобиться ехать далеко… очень далеко…
— А Джейн?
— Миссис Баркер должна была следовать за мужем… Но я не могу сказать, что произошло…
— Бедная Джейн! — с грустью проговорила миссис Бреникен.— Я горячо люблю ее и была бы счастлива встретиться с нею вновь. Это ведь единственная родственница, которая у меня осталась! — Она и не думала об Эдварде Стартере и о родственных узах, которые их связывали.— Почему же Джейн мне ни разу не написала? — спросила миссис Бреникен.
— Дорогая Долли, вы уже были очень больны, когда мистер Баркер и его жена покинули Сан-Диего.
— И то правда, мистер Эндрю, зачем писать тому, кто более не способен понимать!… Дорогая Джейн, мне жаль ее! Ей, наверно, тяжко приходится в жизни. Я всегда боялась, как бы Лен Баркер не пустился в какую-нибудь махинацию, которая плохо кончится!… Может, и Джон этого боялся!
— И все-таки никто не ожидал столь плачевной развязки…— ответил мистер Уильям Эндрю.
Она устремила взгляд на судовладельца, явно попавшего в неловкое положение.
— Говорите, мистер Эндрю!… настаивала Долли.— Не скрывайте от меня ничего! Я очень хочу все знать!
— Хорошо, Долли, я отнюдь не намерен скрывать неприятности, о которых вы и так скоро узнаете!… Да! В последнее время положение Лена Баркера ухудшилось. Он не смог выполнить своих обязательств. Посыпались претензии. Ему угрожал арест, и он вынужден был пуститься в бегство.
— И Джейн последовала за ним?
— Он, несомненно, вынудил ее к этому, ведь она, сами знаете, рядом с ним становится безвольной…
— Бедная Джейн! Бедная Джейн! — прошептала миссис Бреникен.— Как мне жаль ее, ах, если б я могла прийти ей на помощь!…
— Вы могли бы! — сказал мистер Уильям Эндрю.— Да… вы могли бы спасти Лена Баркера, если не ради него самого, который не заслуживает ни малейшего сочувствия, то по крайней мере ради его жены…
— И Джон одобрил бы то, как я распорядилась бы нашим скромным состоянием!
Мистер Уильям Эндрю поостерегся ответить, что наследственное имущество миссис Бреникен Лен Баркер промотал. Это означало бы признаться, что он был ее опекуном, и Долли, возможно, спросила бы, как за такое короткое время — всего лишь два месяца — могло произойти столько событий.
Поэтому мистер Уильям Эндрю ограничился таким ответом:
— Не говорите больше о вашем скромном материальном положении, моя дорогая Долли… Теперь оно круто изменилось!
— Что вы хотите сказать, мистер Эндрю? — спросила миссис Бреникен.
— Я хочу сказать, что вы богаты, необычайно богаты!
— Я?
— Ваш дядя Эдвард Стартер скончался…
— Скончался?… Он скончался!… Но когда же?
— Он…
Мистер Уильям Эндрю чуть было не проговорился, назвав точную дату смерти Эдварда Стартера, случившейся два года назад.
Но Долли была целиком поглощена мыслью о том, что после смерти дяди и исчезновения кузины она осталась совсем без родни. Узнав, что благодаря своему родственнику, которого она едва знала и от которого они с Джоном ждали наследства в довольно отдаленном будущем, ее состояние достигло двух миллионов долларов, она усмотрела в этом лишь благоприятную возможность сделать добро.
— Да, мистер Эндрю,— сказала Долли,— я помогу несчастной Джейн! Я спасу ее от разорения и позора!… Где она?… Где она может находиться?… Что с нею будет?…
Мистеру Уильяму Эндрю пришлось повторить, что предпринятые поиски Лена Баркера не дали никаких результатов. Укрылся ли он в каком-нибудь отдаленном уголке Соединенных Штатов или же вовсе покинул Америку — ответа на этот вопрос не было.
— Тем не менее, если прошло всего несколько недель, как он и Джейн исчезли из Сан-Диего, возможно, все еще прояснится…— заметила миссис Бреникен.
— Да… несколько недель! — поспешил ответить мистер Уильям Эндрю.
А миссис Бреникен в этот момент думала только о том, что благодаря наследству Эдварда Стартера Джону больше не нужно будет уходить в море, что больше он ее не покинет, что это плавание на «Франклине», принадлежащем дому Эндрю, будет последним путешествием, которое он совершит…
— Дорогой мистер Эндрю! — воскликнула Долли. Вот Джон возвратится и больше уже никогда не уйдет в плавание! Он пожертвует своей любовью к морю ради меня! Мы будем вместе… всегда вместе! Больше ничто нас не разлучит!
При мысли, что счастье это будет разбито одним-единственным словом — словом, которое вскоре нужно будет произнести,— мистер Уильям Эндрю почувствовал, что теряет власть над собой. Он поспешил закончить разговор, но, прежде чем уйти, взял с миссис Бреникен обещание не совершать опрометчивых поступков, не выходить из дому до тех пор, пока доктор не даст ей на то разрешение. Со своей стороны мистер Эндрю повторил, что если получит прямым или косвенным путем какие-либо сведения о «Франклине», то немедленно даст знать об этом в Проспект-хаус.
Когда мистер Уильям Эндрю передал свой разговор с Долли доктору, тот высказал опасение, как бы кто-нибудь другой не раскрыл миссис Бреникен всей правды: лучше было бы, чтобы она узнала об истинном положении вещей от мистера Уильяма Эндрю или от него, доктора Брамли.
Мистер Эндрю и доктор Брамли решили, что через неделю, когда уже не будет убедительной причины запрещать миссис Бреникен покидать шале, она узнает обо всем. «И дай Бог ей сил вынести это испытание!» — заключил мистер Уильям Эндрю.