– И вы поверили? – Она смотрела на меня в упор.
– Я поищу остальных. – Я поднялась со стула и туже завязала фартук.
– Поговорите с Чарльзом, он вас выслушает. Представьте дело так, будто это его идея.
– Мэм?
Она ничего не добавила и лишь молча смотрела на сына.
Освещенные фонарями и факелами парусиновые навесы приобрели жутковатый вид. Милли с двоюродными сестрами делала фигурки для театра теней, а Чарли спал на коленях у тетушки. Хозяин сидел в окружении нескольких мужчин. Перед ними на столе лежали пустые бутылки из-под вина и бренди, а на скатерти расплылись темные пятна.
– Сэр, – промямлила я, подойдя к мистеру Ингланду.
– А, няня Мэй! – воскликнул он. – Джентльмены, познакомьтесь, это Руби Мэй, няня наших детей.
Мужчины уставились на меня, некоторые кивнули в знак приветствия. Я заметила, как их глаза заскользили по моей фигуре, но не подала виду.
– Мы ее выписали из Норланд-колледжа в Лондоне. Это женская школа нянь. Слышали о такой? Няня Мэй заботится о нас, верно?
– Сэр, можно вас на минутку?
– Как мой сын?
– Мастеру Саулу получше, – ответила я, чувствуя на себе внимание всей компании. – Правда, миссис Ингланд беспокоится, что поездка домой может быть для него опасна.
– Что сказал Пауэлл?
– Говорит, это рискованно, – солгала я.
Мистер Ингланд задумался. Вокруг задвигались усы. Представьте дело так, будто это его идея.
– А в самом деле, не оставить ли парня здесь на неделю или две? Что скажете, ребята?
– Звучит разумно, – откликнулся один.
– А как насчет миссис Ингланд? – спросила я.
– Полагаю, ей тоже придется ненадолго задержаться.
– Как прикажете, сэр. Я попрошу, чтобы им прислали все необходимое.
Он стряхнул пепел с сигары в грязный бокал из-под вина.
– Без моей женушки я стану заправским холостяком, – рассуждал мистер Ингланд. – А вы, естественно, поедете в Хардкасл с двумя младшими.
– Слушаюсь, сэр.
– Выходит, помог именно пар?
Я растерянно заморгала, встретив его спокойный, бесстрастный взгляд.
– Выходит так, сэр.
– Соберите детей, а я пошлю за каретой.
Глава 14
Когда мне было девять, в Балсолл-Хит приехал парк аттракционов. И папа нас с братьями туда повел. Стояла поздняя осень или зима, и, когда мы вышли из дома, на улице уже стемнело. Мама, беременная Элси, осталась дома. Парк расположился на крикетном поле возле железнодорожного моста; горящие факелы освещали толпу у киосков и аттракционы. Мы обошли весь парк, а потом отец выдал каждому из нас по одному пенсу, разрешив тратить, на что захотим. Я купила себе яблоко в карамели, а братья, радостно подпрыгивая, помчались к аттракционам. Помню, как крутилась и сияла в свете факелов карусель, а еще невероятно прекрасных пятнистых лошадей в радужных попонах. Мы с папой долго на них любовались. Я взяла его за руку и улыбнулась, давая понять, что мне необязательно кататься – достаточно смотреть. Я сжимала папины безвольные пальцы, а в его взгляде, устремленном вперед, читалась отрешенность, которая последнее время появлялась все чаще, словно отец забыл, как улыбаться. Его глаза блестели, и в них отражались лошади.
Карета остановилась, и я открыла глаза. Чарли спал у меня на коленях, а голова Милли качалась на моем плече. Мистер Ингланд с улыбкой смотрел, как я прихожу в себя.
– Прошу прощения, сэр.
– Не стоит извиняться: время позднее.
Он погасил потолочную лампу, и мы стали выбираться из кареты.
– Вас проводить наверх с фонарем, мистер И? – спросил Бродли.
– Я справлюсь, Бродли, спасибо. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, сэр!
Мистер Ингланд подхватил Милли и забрал у Бродли фонарь. Девочка снова провалилась в забытье, ее руки беспомощно болтались по бокам. Следом за мистером Ингландом я перешла реку, а затем стала подниматься на холм. Меня одолевала зевота, и я с трудом тащила тяжелого Чарли. Тильда оставила в холле только ночник, а сама отправилась спать. Дом казался пустым: сначала уехала Декка, потом Блейз, а теперь и Саул с миссис Ингланд. Я несла малыша наверх, и меня вдруг захлестнуло тягостное чувство, будто чего-то не хватает. Надо привыкать: отныне у меня два подопечных вместо четырех.
В детскую прошел мистер Ингланд и положил Милли на кровать. Он разул дочку, а я раздела Чарли. Малыш тихонько заныл, но тут же уснул. Я занавесила колыбель балдахином и, подойдя к кровати Саула, усадила его коричневого шерстяного мишку, который завалился на подушки.
Я стала поправлять простыни, а мистер Ингланд сел на стеганое одеяло. Хозяин первым заснул в карете, через пару минут после отъезда из Кроу-Нест. Он выглядел удивительно трогательно: приоткрытый рот, расслабленное, спокойное, как у ребенка, лицо.
– Сидите-сидите, вы мне не мешаете, – сказала я.
– А когда вернется Саул? – снимая чулки, пробормотала сонная Милли.
– Очень скоро, – ответила я, помогая ей.
– Он уехал туда, где Декка?
– Нет. Мисс Декка в школе, ты же знаешь. Пока мастеру Саулу не станет лучше, они с твоей мамой поживут у прадедушки.
Я надела Милли ночную рубашку через голову и уложила.
– А почему здесь папа?
– Он пожелал проводить тебя до кровати. – Я натянула одеяло до самого подбородка Милли.
– Спокойной ночи, папа.
– Спокойной ночи, Милли.
Удовлетворенная ответами, девочка повернулась на бок, лицом к стене.
– Вы очень заботливы, няня Мэй, – тихо проговорил мистер Ингланд. – Боюсь, дети и не вспомнят о няне Нэнгл.
Чувствуя страшную усталость, я улыбнулась и разгладила руками фартук. Я ждала, когда он уйдет к себе – мне не терпелось повесить свою одежду и лечь спать.
– Няня Мэй?
– Слушаю, сэр?
– Я хороший хозяин?
Грусть в голосе мистера Ингланда меня удивила. Взглянув на Милли, я негромко ответила:
– Да, сэр.
Он взял с кровати Саула мишку.
– А отец я хороший?
– Конечно, сэр.
– Ваш отец был добр к вам?
– Да, сэр, – чуть замешкавшись, кивнула я.
– Мой меня терпеть не мог, – с тяжелым вздохом признался он.
– Уверена, это не так, сэр.
– Мама умерла на следующий день после того, как меня родила. Мой день рождения всегда наводил отца на печальные мысли. Когда мне стукнуло десять, он женился во второй раз. Мачехе было восемнадцать – совсем еще ребенок. Она не сумела стать мне матерью, а потом у нее появились собственные дети.
Я прислушалась к дыханию Милли: к счастью, глубокому и медленному.
– Когда я приходил из школы, она не позволяла мне играть с братьями и сестрами. Ужасно, когда вам не рады в собственном доме. Ужасно чувствовать себя обузой. Однажды я подарил брату Джеймсу на день рождения свисток, а он швырнул его в огонь. Сказал, что свистки нужны только для собак. Когда мне исполнилось двадцать, мачеха умерла во время родов. Отец так и не смог оправиться от потери. – Мистер Ингланд вперил мрачный взор в стену.
– Мне очень жаль, сэр, – сказала я. – И что же с ним стало?
– Женился в третий раз. На немолодой вдове. Я приглашал отца к нам повидать внуков, но он так и не приехал.
Милли пошевелилась и вздохнула.
– Вы только посмотрите на них, – восхитился мистер Ингланд. – Такое умиротворение. Спокойно спят в детской под присмотром няни.
– Пожалуй, и мне пора заснуть, сэр, – проговорила я, сдерживая зевоту.
– Могу ли я вас кое о чем попросить, няня Мэй? Уложите меня в кровать.
Зевок застрял где-то в горле.
– Прошу прощения, сэр? – Я подумала, что ослышалась.
– Уложите меня в кровать, няня Мэй.
Я сглотнула.
– Не очень понимаю, что вы имеете в виду, – прошептала я.
В ярко блестевших глазах мистера Ингланда отражался свет ночника.
– Я хочу, чтобы вы поухаживали за мной так же, как за детьми. Не бойтесь. Я желаю лишь вашей заботы. В этом вы мастер.
На несколько секунд повисла тишина, и, когда я осознала, что он говорит серьезно, меня охватил ужас.
– Пожалуйста, – произнес мистер Ингланд низким глубоким голосом, словно кто-то нажал на самую басовую клавишу пианино.
Мы смотрели друг на друга целую вечность. Я знала, что хозяин пил, но он не выглядел пьяным. Я подумала о миссис Ингланд, которая была за несколько миль отсюда в Кроу-Нест, и о Тильде, спящей над постирочной. Комнаты, где жили слуги, были отделены от основных помещений дома.
Дрожащей рукой я взяла протянутый мистером Ингландом фонарь. Усталость как рукой сняло. Преисполненная тревоги и подозрительности, я повела мистера Ингланда из детской через лестничную площадку в его спальню.
Не заходя внутрь, я спросила:
– Принести вам что-нибудь из кухни, сэр? – И хоть мой голос звучал спокойно, сердце колотилось как бешеное.
– Горячей воды и виски, пожалуйста. Буквально пару капель.
– Где вы держите виски, сэр?
– В кабинете. В шкафу справа.
Я спустилась в темную кухню с фонарем. Миссис Мэнньон оставила тесто для хлеба под полотенцем. На разделочном столе лежала закрытая книга хозяйственных расходов, вся в пятнах. Зубы отбивали дробь, а я, обхватив себя руками, ждала, пока закипит чайник, и лихорадочно соображала. Осторожно, чтобы в тишине не скрипнула ни одна половица, я прокралась в постирочную, над которой ночевала Тильда. Лестница у дальней стены привела меня к небольшой двери. Я подергала ручку. Как и все остальные двери в доме, эта тоже оказалась заперта. Я тихонько постучала и шепотом позвала Тильду. Ответа не последовало. Я снова постучала и подождала полминуты, но либо Тильда крепко спала, либо куда-то улизнула. Вернувшись на кухню, я наполнила жестяную кружку кипятком и отправилась в кабинет за виски.
Я двигалась к шкафу в дальнем углу, а фонарь в моей руке отбрасывал слабый свет на кремовую бумагу, полированное красное дерево, хрустальные пепельницы. В замке торчал ключ, однако дверь была приоткрыта. Я нашла графин и плеснула оттуда немного виски, скривив лицо от резкого запаха. За пределами освещенного ночником круга сгустились тени, и я подумала об Элси. Что бы я посоветовала ей сделать?