кебов и автобусов в тусклых лучах осеннего солнца.
— Что же, Алек, ты ни о ком не будешь скучать?
Его сердце сжалось. Она назвала его по имени. Для Алека это всегда было как ласка. Едва с губ Люси сорвалось его имя, мучительная боль тут же вернулась, но Маккензи не подал виду. Он обернулся и серьезно посмотрел на девушку. Впервые за вечер он не боялся ее взгляда. Произнося заготовленные слова, он вдруг увидел изящный овал ее лица, ее чудесные, мягкие волосы и печальные глаза.
— Как видишь, Дик теперь женат, так что мне лучше отступить в сторону. Когда у мужчины появляется жена, прежним друзьям полагается уйти из его жизни по доброй воле, прежде чем он сам укажет им, что больше не ищет их общества.
— А кроме Дика?
— У меня нет ни друзей, ни родственников. Я не тешу себя надеждой, что хоть кого-то опечалит мое отсутствие.
— Наверное, у тебя совсем нет сердца, — хрипло прошептала она.
Алек стиснул зубы. Он был зол на Джулию, подвергнувшую его этой пытке.
— Будь у меня сердце, я ни за что не взял бы его с собой в «Карлтон». Столь чувствительный орган в таком месте был бы в опасности.
Люси вскочила на ноги.
— Ах, почему ты говоришь так, словно мы чужие люди? Откуда эта жестокость?
— Легкомысленная болтовня — единственная защита от человека, с которым тяжело говорить. Нам обоим стоит стать мудрее и беседовать только о погоде.
— Ты злишься, что я пришла?
— С моей стороны это было бы невежливо. Возможно, нам не стоило больше встречаться.
— Все время, что я здесь, ты притворяешься. Думаешь, я не вижу, что все это циничное безразличие — ненастоящее? Я достаточно знаю тебя, чтобы определить, когда ты прячешься под маской.
— Если так, то, очевидно, я желаю скрыть свои истинные чувства.
— Лучше бы ты проклял меня, но отбросил эту холодную вежливость.
— Боюсь, тебе нелегко угодить, — сказал он.
Люси бросилась к нему, но Алек отступил, не давая к себе прикоснуться. Ее протянутые руки безжизненно повисли.
— Ты словно стальной! — жалобно воскликнула она. — Алек, Алек, как я могла отпустить тебя, не увидев в последний раз? Даже ты был бы доволен, если бы знал, что мне довелось вынести. Даже ты бы меня пожалел. Не думай обо мне слишком плохо.
— Разве важно, что я думаю? Между нами будет пять тысяч миль.
— Ты совершенно меня презираешь.
Алек покачал головой. Его жестокое притворное спокойствие куда-то исчезло. Он больше не прятал собственной боли, а голос его чуть дрожал от избытка чувств:
— Для этого я слишком сильно тебя любил. Поверь, я от всего сердца желал тебе только добра. Теперь, когда горечь ушла, я вижу, что у тебя не было другого выбора. Надеюсь, ты будешь очень счастлива. Роберт Боулджер чудесный парень и наверняка будет тебе куда лучшим мужем, чем я.
Люси покраснела до корней волос. Сердце девушки замерло, она даже не пыталась скрыть волнение.
— Тебе сказали, что я выхожу за Роберта Боулджера?
— Разве нет?
— Что за жестокость, что за убийственная жестокость! Мы были помолвлены, но он освободил меня от данного обещания. Он понял: несмотря ни на что, я люблю тебя сильнее жизни.
Алек молча опустил глаза. Он даже не шевельнулся.
— Алек, ну не будь же таким безжалостным! — простонала Люси. — Не бросай меня без единого доброго слова.
— Ничего не изменилось, Люси. Ты прогнала меня, потому что я виновен в гибели твоего брата.
Люси стояла перед ним, заложив руки за спину и глядя ему прямо в глаза. Она заговорила — тихо и спокойно, как будто с невероятным облегчением:
— Тогда я тебя ненавидела, но все равно не смогла убить любовь, что была в моем сердце. Только из страха перед собой я согласилась выйти за Бобби. Согласилась, но не смогла. Мне было страшно оттого, что я все равно тебя люблю. По отношению к Джорджу это выглядело гнусным предательством, но любовь пылала в моем сердце по-прежнему. Я старалась гнать все мысли о тебе, но каждое твое слово возвращалось ко мне снова и снова. Помнишь, ты говорил, что делал все ради меня? Эти слова гремели в моем сердце ударами молота. Я пыталась им не верить, я твердила, что ты послал Джорджа на смерть — расчетливо и хладнокровно, а любовь отвечала, что это не так. На одной чаше весов лежала вся твоя жизнь, а на другой — лишь эта мерзкая история. Ты не мог в одно мгновение стать другим. За эти три месяца мучений я узнала тебя лучше… и теперь стыжусь своего поступка.
— Стыдишься?
— Сегодня я пришла сказать тебе, что не понимаю причин, по которым ты это сделал, и не хочу понимать. Теперь я верю тебе целиком и полностью. Верю так, как другие женщины — получше меня — верят в Бога. Я знаю, что ты все сделал правильно — просто потому, что это сделал ты.
Мгновение Алек смотрел на нее, а потом протянул руку.
— Боже, — сказал он, — как я тебе благодарен.
— Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
— Пойми, уже слишком поздно. Теперь все не важно, ведь завтра я уезжаю навсегда.
— Но ты вернешься.
Он презрительно усмехнулся:
— Эту экспедицию в Конго мне поручили с такой радостью потому, что никто больше не соглашался. Я отправляюсь в ту часть Африки, откуда европейцы возвращаются очень редко.
— Какой ужас! — воскликнула она. — Не надо ехать туда, милый! Я этого не переживу!
— Придется. Все уже готово, пути назад нет.
Она в отчаянии отпустила его руку.
— Неужели я больше ничего для тебя не значу? — прошептала девушка.
Алек посмотрел на нее, но не ответил. Люси отошла, рухнула в кресло и зарыдала.
— Люси, прекрати! — его голос вдруг дрогнул. — Не надо все усложнять.
— Ах, Алек, Алек, разве ты не видишь, как я тебя люблю?
Он склонился над девушкой, нежно провел рукой по волосам и шепнул:
— Будь храброй, милая.
Она подняла голову и схватила его за руки.
— Я не могу жить без тебя. Я слишком долго страдала. Останься, если я хоть что-то для тебя значу.
— Я люблю тебя всем сердцем, но теперь уже не могу остаться.
— Тогда возьми меня с собой! — закричала она. — Позволь мне тоже ехать.
— Тебя?
— Ты ведь не знаешь, на что я способна. С твоей помощью я буду храброй. Возьми меня, Алек!
— Это невозможно. Ты не понимаешь, чего просишь.
— Тогда позволь мне ждать тебя. Я буду ждать твоего возвращения.
— А если я никогда не вернусь?
— Я все равно буду ждать.
Он положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза, словно пытаясь заглянуть ей прямо в душу. Люси чувствовала себя такой слабой. Лицо Алека едва виднелось сквозь пелену слез, но она попыталась улыбнуться. Тут он без единого слова обнял ее, и она, рыдая от счастья, уронила голову ему на плечо.
— У тебя хватит смелости ждать меня? — спросил Алек.
— Я верю тебе, ведь я знаю, что ты меня любишь.
— Тогда не бойся. Я вернусь. Опасность экспедиции была в том, что я хотел умереть. А теперь я хочу жить — и я буду жить.
— Ах, Алек, как я рада, что ты меня любишь!..
А за окном громко звенели автобусы, и транспорт, ревя, грохотал по дощатым мостовым. Цокали подковы лошадей, машины гудели, а электромобили мчались мимо со странным металлическим стрекотом…