– Что это у тебя? – спросила мисс Фуллер у Винни, когда та сняла пальтишко.
– Кошечка.
– Мило. – Это прозвучало совершенно равнодушно. – И как же ее звать?
– По.
По лицу мисс Фуллер скользнула хитренькая улыбка.
– Неужели?
– Мистер По ее спас, – простодушно объяснила Винни. – Какие-то мальчишки хотели ее обидеть.
– Мистер По хорошо поступил. – Мисс Фуллер потрепала кошечку по голове, словно она была собакой. – Проследи, чтобы сегодня вечером ей дали молока.
– Хорошо.
– Идите наверх, – сказала я.
Винни побежала по ступенькам следом за сыновьями Элизы, Эллен и горничная Мэри потащились следом. Мисс Линч ушла в гостиную с мистером Бартлеттом. Я бросила беспомощный взгляд на Элизу, когда мисс Фуллер взяла меня под руку и с черепашьей скоростью повлекла в салон.
– Должна ли я предположить, что вы встретились с миссис По?
– Кто это играет на виолончели? – Я притворилась, что заслушалась музыкой.
– Какой-то швед. По тоже там был, да?
– Пришел незадолго до того, как я ушла. Все произошло очень быстро.
Она улыбнулась.
– Ну и как они смотрятся вместе?
Я с тоской посмотрела на двери салона.
– Как и любая другая супружеская пара.
– А именно?..
– Они очень добры друг к другу.
Мисс Фуллер засмеялась.
– Типичные супружеские пары обычно ведут себя несколько иначе. Наш друг Грили не желает даже жить с женой под одной крышей. У нее дом на Тертл-Бей, а у него – комната в «Астор-хаузе». Так же, как у еще пятерых джентльменов, которых я могу перечислить поименно.
– Кажется, у них счастливый брак.
– Пока была жива жена преподобного мистера Гризвольда, они жили в разных городах. Страстная потребность в ней возникла у него лишь после ее смерти. Я слышала, что его силой отрывали от мертвого тела, а после похорон он не желал уходить с могилы. И не ушел бы, если бы не вмешался один родственник. А еще, как будто все это недостаточно ужасно, на сороковой день после погребения он ее откопал. Он остриг ей волосы, а потом вцепился в почерневший труп, рыдая, как дитя. Такой вот тяжелый случай.
– Какой кошмар.
С ее любопытством она должна была уже выяснить, что Сэмюэл меня бросил.
Мы подошли к дверям салона.
– Осмотритесь, – сказала она так, словно ей принадлежали и эта комната, и все, кто в ней находится. – За каждым семейным человеком маячит история предательства. Некоторые истории печальнее остальных. Но у каждого есть свои раны.
– Необязательно.
Она несколько мгновений изучающе рассматривала меня, а потом повлекла к остальным гостям. К моему облегчению, мисс Фиск со своими небесными перьями и мисс Луиза Олкотт,[40] ее мечтательная молодая подруга из Массачусетса, пошли к нам навстречу, чтобы поздороваться. Мисс Фуллер вскоре отошла, очевидно, в надежде поймать к ужину рыбку покрупнее, чем эти барышни. Даже сейчас, когда мы втроем выискивали общих знакомых в Бостоне, я вновь хвалила себя за то, что отослала в журнал мистера По несколько своих неопубликованных стихотворений для публикации под псевдонимом. Я сопроводила их записочкой, в которой объяснила, что хотела бы, чтоб мое имя осталось неизвестным. Если бы стихи были опубликованы за моей подписью, мисс Фуллер с ее любовью к скандалам сделала бы из этого сенсацию.
Едва я почувствовала, что мне легче дышится, как немедленно снова возникла мисс Фуллер и вцепилась в меня. Она повлекла меня к столу, где вот-вот должны были начать разливать чай.
– Хоть вы и пишете детские книжки, вы вовсе не кажетесь мне наивной.
Я почувствовала, как во мне поднимается гнев. Даже если это и был комплимент, он все равно был больше похож на оскорбление. Кто она такая, чтоб шпынять меня на вечере мисс Линч? Нет уж, с меня довольно.
– Перехожу к делу, Френсис: мне нужен материал для статьи о жизни мистера и миссис По.
– Для статьи?
– Да. Ия хочу получить его от вас. Я хочу скандала. Сколько он пьет? Что они делают в семейном кругу? Что кроется за его замкнутым видом? Вы же не станете утверждать, что этот человек не готов вот-вот взорваться.
– Я не могу…
– Статья пойдет в мою колонку в «Трибьюн» за вашей подписью. Если вы нуждаетесь в деньгах, я готова заплатить десять долларов авансом и десять – после публикации. – Она поймала мой взгляд. – Не то чтобы вам были нужны деньги…
Она предлагала хорошую цену. Мое финансовое положение не шло у меня из головы, угнетало. Гонорар за стихи в «Бродвей Джорнал» – если мистер По возьмет их – я получу еще не скоро. Жуткие истории для мистера Морриса так и не вышли из-под моего пера. Лишь ничтожная кучка американок зарабатывает на жизнь своим пером, и две из них пишут статьи для периодических изданий. Это сама мисс Фуллер, сотрудница «Трибьюн», и миссис Сара Хэйл,[41] редактор «Гоудис Ледис Бук» в Филадельфии. Я должна всерьез рассмотреть предложение мисс Фуллер, каким бы отвратительным оно ни было. Возможно, мое будущее связано с журналистикой.
– Я могла бы взяться за это только с согласия четы По.
– Если хотите провалить все дело, тогда, конечно, спросите у них, – пожала плечами мисс Фуллер.
Подошел мистер Грили в начищенном цилиндре и с резиновой улыбкой и очень удачно оттянул на себя внимание мисс Фуллер. Я пристроилась за самоваром, чтоб на некоторое время дистанцироваться от журналистки и все обдумать.
Рядом со мной возникла Элиза и прошептала:
– Какая муха укусила Маргарет?
– Она хочет, чтоб я написала статью про семью По, – так же тихо ответила я.
– Для «Трибьюн»?
Я кивнула. Она уставилась на меня:
– А ты хочешь?
В этот миг к нам подошел преподобный Гризвольд.
– Дамы, могу я к вам присоединиться?
Розовый купол его лба блеснул в свете газовых ламп, когда он наклонился поцеловать мне руку. Я представила, как он обнимает мертвую жену, и мне захотелось отодвинуться.
– Пожалуйста, – вежливо ответила Элиза.
– Я хотел поговорить с самой красивой женщиной в этой комнате. Все меркнет рядом с вами, мадам.
Мне стало неловко за Элизу, но она тут же отошла, бросив на меня исподтишка преисполненный сочувствия взгляд.
– Ее муж – издатель, так? – спросил мистер Гризвольд, провожая мою подругу взглядом.
– Да, Рассел Бартлетт.
– Хороший человек. Расхвалил мою книгу в обзоре для «Миррор». Буду рад тоже чем-нибудь помочь ему. Ведь именно так все в мире и происходит, верно?
– Боюсь, я должна посмотреть, как там мои дети. Они наверху.
– Может быть, этим займется ваш супруг? – Он поймал мой взгляд.
– Его сегодня здесь нет.
Он явно ждал продолжения, но, когда его не последовало, только улыбнулся.
– Вероятно, вы слышали, миссис Осгуд, об успехе моего альманаха. Я потрясен тем, как много людей доверяет моему поэтическому вкусу. Я думаю, они должны знать, что я очень ответственно подхожу к тому, чтоб представить им лучшие произведения Америки. И, представьте себе, мой издатель оказал мне честь, предложив опубликовать следующий выпуск «Поэтов и поэзии Америки». Могу я надеяться, что вы отберете для него несколько своих вещей?
Я знала, что должна ухватиться за эту возможность. Такая публикация принесет мне совсем немного денег – преподобный Гризвольд выплачивает поэтам небольшие гонорары, а себе оставляет прибыли с продаж, – зато даст мне известность. Но почему я чувствую себя так, будто заключаю сделку с Румпельштильцхеном,[42] пообещав отдать ему своего первенца?
Собравшиеся между тем притихли, шведский виолончелист опустил смычок. Я обернулась к двери. Там в одиночестве стоял мистер По, держа в руках стянутый льняным носовым платком букет подснежников. Я не могла не думать о том, как резко контрастируют эти нежные белые цветы с беспробудной чернотой его фрака.
– Опять он, – пробормотал преподобный Гризвольд.
Мисс Линч уже бросилась к дверям, чтоб приветствовать нового гостя, но ее опередила мисс Фуллер. Мистер По холодно наблюдал, как она трясла его руку. Любезно кивнув мисс Линч, он позволил журналистке повлечь его за собой; мисс Фуллер что-то оживленно говорила ему, позвякивая экзотическими серьгами.
Я перевела взгляд на преподобного Гризвольда, перечислявшего авторов, которые должны будут войти в его новый сборник.
– И все они – мои хорошие друзья, – сказал он в заключение. – Я стараюсь как следует узнавать своих авторов, это часть моей работы. Поэтому я должен познакомиться с вами поближе. Честно говоря, такая работа будет мне только в удовольствие.
Я улыбнулась. Мое внимание, однако, было приковано к мистеру По, который пытался отделаться от мисс Фуллер.
– Вы окажетесь в замечательной компании, мадам, – сказал преподобный Гризвольд. – Мистер Лонгфелло, мой близкий друг, уже пообещал мне свои новейшие произведения. Я полагаю, что он – величайший поэт нашего времени, что бы там ни говорил мистер По.
– А что именно я сказал? – негромко спросил мистер По, останавливаясь рядом с ним.
Лицо преподобного Гризвольда из розового стало малиновым.
– Вы напрасно черните мистера Лонгфелло, сэр. Ия… я очень рад, что вам задали трепку на страницах «Миррор» за то, что вы обвинили Лонгфелло в плагиате! Вы в полной мере ее заслужили.
– Возможно, так оно и есть. – Мистер По повернулся ко мне и протянул цветы. – Это вам. От моей жены.
Я заставила себя успокоиться.
– Поблагодарите ее от меня.
Преподобный Гризвольд нахмурился, когда я понюхала букетик. Меня поразило, что такие простенькие белые цветочки источают такой сильный чарующий аромат.
– Она собрала их за городом, – тихо сказал мистер По. – Сегодня утром мы прокатились до нашей старой фермы. Нам удалось даже устроить маленький пикник до того, как погода испортилась.
– Это должно было ее приободрить. – Я всмотрелась в толпу. – Она здесь?