Сидевший напротив нас мистер По, казалось, созерцал, как танцуют пылинки в луче света, проникающем в открытое окошко кареты. Он не взглянул на меня с тех самых пор, как они заехали за мной к Элизе. Вибрирует ли его тело так же, как мое, с тех пор как мы касались друг друга три долгих дня тому назад?
– Беседовали о новом танце, – продолжала миссис По, – под названием полька. Вы о нем слышали?
– Нет, – сказала я, – боюсь, что нет.
– Не может быть! – восхищенно ахнула миссис По. – Но он же просто божествен. Вы никогда не слышали такой веселой музыки.
– Безумная адская джига, – тихонько пробормотал мистер По.
Его жена надула губки.
Чтобы продемонстрировать свою поддержку миссис По, я рассмеялась, хотя всеми порами источала чувство вины. Я должна встречаться с этой дамой лицом к лицу. Боль от таких встреч в присутствии ее мужа казалась мне надлежащим наказанием за чувства, которые я к нему испытывала. Может быть, эта боль исцелит меня. Может быть, лишь мучения от общества миссис По избавят меня от опасного влечения к ее мужу.
Миссис По выглянула в окошко, прикрыв глубокое декольте платья. С низким вырезом, обуженное в талии, это платье было самым элегантным из всех, что я видела на жене поэта. На самом деле, внезапно поняла я, оно было близнецом наряда, который был на мне в день первой встречи с мистером По.
– Мне нравится ваше платье, – сказала я.
– Правда? – Она огладила материю на животе. – Я пошила его с аванса за новую книгу Эдди.
– Новое платье так чудесно поднимает настроение, – проговорила я.
Она на миг посмотрела в мою сторону:
– Вы, должно быть, уже все знаете о его книге?
– Нет, – непринужденно отозвалась я, – а что это за книга?
– Правда не знаете? Я думала, он мог рассказать вам о ней у мисс Линч, в этом ее салоне. – Последнее слово она произнесла с насмешливой интонацией.
– Боюсь, что нет, – с фальшивой радостью сказала я. – Я всего лишь одна из армии его читателей, ожидающих, когда книга мистера По будет в продаже.
– Разве он не бывал у вас в доме?
Мое лицо захлестнула жаркая волна.
– В доме Бартлеттов, хотели вы сказать, где я остановилась. Да, он там был, но, боюсь, мистер Бартлетт полностью завладел его вниманием. И что же это за новая книга, мистер По? – жизнерадостно спросила я.
Он оторвался от окна на время, достаточное для того, чтоб бросить недобрый взгляд в сторону жены.
– Это рассказы.
– Людям не хватает его страшных историй, – разъясняла мне миссис По, пока наша карета подскакивала на ухабах. – Вы читали какие-нибудь из них?
Я почувствовала, что краснею еще сильнее.
Миссис По изогнула в улыбке половинку хорошенького ротика.
– Вам в самом деле стоит дать себе труд прочесть их, знаете ли.
– Зачем ей это? – огрызнулся мистер По. – У меня и так предостаточно читателей.
Миссис По одернула ткань платья.
– Ты никогда не покончишь с этими страшными рассказами, Эдди. Никогда. Ты это знаешь?
Почувствовав, что между ними возникла напряженность, я принялась копаться в сумочке. Если я хочу хоть изредка видеть мистера По, мы с ним должны изображать добрых друзей. «Да будет так», невинный поначалу стишок, стал сводом правил, которых нам следовало придерживаться в своем поведении.
– Когда можно будет ожидать выхода вашей статьи об Эдди? – спросила миссис По.
Наконец-то твердая почва! Я с энтузиазмом на нее ступила:
– Она почти окончена. Остались лишь кое-какие мелочи.
– Вам нужны еще какие-нибудь подробности? Эдди, почему бы тебе не поговорить с ней еще?
Я подобралась.
– В действительности общественность хочет знать о вас обоих. Людям нужен хотя бы беглый набросок вашей счастливой совместной жизни.
Миссис По хихикнула:
– Неужели?
– Уничтожьте статью, – внезапно сказал мистер По.
Миссис По моргнула, как от пощечины.
– У меня и так уже не стало никакой частной жизни, – сказал мистер По. – Если еще хоть один человек попросит меня сказать «Никогда», я начну его душить.
– Эдди! – запротестовала миссис По. – Так некрасиво!
– На этот раз, Виргиния, ты не получишь того, что тебе хочется.
Карета остановилась напротив часовни Святого Павла. Я как раз выглянула в окно, когда мимо нас прогрохотал омнибус. На тротуаре перед мастерской мистера Брэди уличный мальчишка пытался разбогатеть на полцента, предлагая какому-то господину украденное яблоко.
– Вот мы и приехали, – выпятила нижнюю губу миссис По. – Но ты все испортил.
– Ничего, ты найдешь способ получить удовольствие. – Выйдя из кареты, он придержал жене дверцу. Ее черные волосы отливали на солнце синевой, как вороново крыло, и это поразило меня. Смотрел ли он на свою жену, когда писал стихотворение, сделавшее его знаменитым? В сердце кольнула ревность.
Мистер По помог мне выйти из кареты. Его взволнованный взгляд дерзко задержался на мне, пугая и возбуждая.
В мастерской мы прошли по галерее портретов богачей и знаменитостей, многих из которых я знала по салону мисс Линч: мистер Одюбон, мистер Грили, сенатор Уэбстер, пожилой мистер Астор. Мы разглядывали портреты, миссис По время от времени деликатно кашляла в платок, и тут по лестнице сбежал мистер Брэди, вытирая полотенцем руки.
– Мистер По! – Его голубые глаза за стеклами очков казались комически огромными. Мужчины обменялись рукопожатиями. – И прелестная миссис По. – Он поцеловал ей руку и подошел ко мне. – Миссис Осгуд? Какой сюрприз!
– Я смотрю, у вас есть Диккенс, – сказал мистер По.
Мистер Брэди обернулся:
– О, да. – Он с нежностью посмотрел на свою работу, висящую на стене. – Я имел честь сделать его портрет, когда он два года назад посетил Нью-Йорк. Он был настолько добр, что согласился позировать для такого безвестного человека, как я. Ведь два года назад никто ничего не знал о дагеротипии, это совершенно новое искусство.
– С его стороны было умно сделать такой портрет, – сказала миссис По.
Огромные глаза мистера Брэди почти плясали от оживления.
– Действительно! Если и есть человек, который знает цену популяризации и рекламе, то это Диккенс. Он освещал в прессе каждое свое движение, начиная с обеда в Делмонико[51] и кончая поездкой в карете по трущобам Файв-Пойнтса и посещением лечебницы для умалишенных на острове Блэквелл.
– Вот видишь, Эдди? – сказала миссис По. – Он искал популярности и привлекал к себе внимание.
Мистер По потемнел лицом.
– Я не стану, как он, использовать нищих и больных, чтобы продавать свои книги. Если читателей нужно завоевывать именно так, я лучше буду безвестным.
– Видите, какой у меня сложный муж? – покачала хорошенькой головкой миссис По.
Мистер По хмуро смотрел на мистера Брэди.
– Что вы запланировали для нас на сегодня?
– Я хочу, если вы не возражаете, сделать отдельные портреты каждого из вас.
– И миссис Осгуд тоже? – спросила миссис По.
Мистер Брэди посмотрел на мистера По, пытаясь понять, есть ли у этого великого человека время ждать, когда будет готов портрет подружки его жены. Мистер По коротко кивнул.
– Да-да, – сказал мистер Брэди. – Конечно же. Будьте любезны, сюда, – и он жестом пригласил нас подняться по лестнице.
Мы миновали три пролета. Наше движение замедлялось из-за кашля миссис По. Мастерская находилась на верхнем этаже, ее заливал яркий солнечный свет, проникавший через застекленную крышу. Одна из стен была задрапирована красным бархатным занавесом. Перед ней помощник мистера Брэди, взгромоздившись на вершину складной лестницы, возился с каким-то металлическим ящиком.
– Вначале дамы, – и мистер Брэди указал миссис По на невысокий помост перед занавесом. – Если позволите. – Он развернул жену поэта лицом к нам, подтащил небольшой столик, застеленный турецким ковром, и положил на него ее руку. – Простите, но я должен зафиксировать вашу шею сзади. – И он вытащил металлическую стойку со скобой на конце.
– Скоба! – воскликнула миссис По.
– Мои извинения, но это необходимо, чтобы обеспечить вам совершеннейшую неподвижность. Когда я вставлю пластинку, вы должны полностью замереть на минуту, пока будет запечатлеваться ваш образ. Вроде бы несложно, но на самом деле без поддержки это трудно сделать.
– А что произойдет, если я пошевелюсь? – спросила она.
– Тогда вы просто исчезнете! Любое движение сотрет ваш образ. У меня есть много пластинок с городами, которые кажутся пустыми, хотя их улицы были полны людьми и лошадьми. Все дело в том, что они двигались и поэтому не запечатлелись.
Мистер Брэди надел зажим на ее шею и затянул винты, а потом аккуратно пристроил сверху узел ее черных волос.
– Вам удобно?
Она моргнула, соглашаясь. Дагеротипист отступил.
– А теперь постарайтесь не дышать. Готовы? – Он кивнул помощнику на лесенке, и тот открыл шторку металлического ящика.
Я поймала себя на том, что тоже стараюсь не дышать. Мистер Брэди внимательно смотрел на свои часы. Мне казалось, что прошло гораздо больше времени, когда он наконец крикнул:
– Готово!
Он освободил миссис По и помог ей спуститься, а его помощник поспешил с содержащим изображение лотком в соседнюю комнату.
Пришла моя очередь подняться на помост. Мистер Брэди поставил меня перед камерой, подогнал столик с ковром к моему росту и приспособил на него мою руку. Потом он закрепил у меня на шее скобу и, достав часы, занял свое место.
– Вы готовы?
Неподвижная, будто манекен, я лишь моргнула в знак согласия. Он дал знак помощнику на лесенке. Я слышала, как скользит металл по металлу, когда помощник поднял шторку. Винты впились в мою плоть, я затаила дыхание и уставилась в камеру. Что обнаружится на этом моем изображении? Отразятся ли в моих глазах чувство вины и болезненная тяга к мистеру По?
– Ох! – воскликнула миссис По.
Я дернулась в ее сторону, и в шею впились винты. Миссис По поднесла ладони в перчатках ко рту и моргала, будто невинное дитя: