– Несомненно! – воскликнул мистер Грэхем. – Сколько людей разрушило свои жизни, дав волю влечению!
– Вот-вот! – поддержал преподобный Гризвольд.
Голос мистера По звучал невозмутимо:
– Прошу простить меня, но я не могу с вами согласиться. Ведь множество людей улучшили свои жизни, следуя влечению.
– Скажите это Клеопатре с Марком Антонием, – отрезал мистер Грили.
– Они же убили себя, – сказал мистер Брэди, – не правда ли?
Мистер По словно бы не слышал их:
– Влечение вдохновляет нас на самое лучшее, на что мы только способны. Не так ли, миссис Осгуд?
Мистер Моррис прекратил игру и присоединился к нашему кружку:
– О чем бы вы ни беседовали, у вас самое интересное выражение лиц в этой комнате.
– По сказал, что влечение вдохновляет людей на самое лучшее, – сухо пояснила мисс Фуллер.
– Правда? – сказал мистер Моррис. – Я думал, оно лишь заставляет их лезть в самое пекло.
Мистер Брэди поправил очки на переносице.
– И это тоже, но я бы сказал, что, может быть, реализованное влечение идет человеку на пользу. Вы наверняка слышали старое выражение, что за каждым великим человеком в истории стоит…
– А скажите мне, – перебила мисс Фуллер, – кто стоит за каждой великой женщиной? – Ее взгляд пробежал по лицам беседующих и остановился на мне. – Правильно. Никто. Она всего добилась сама.
Мужчины нашего кружка хмуро смотрели на нас с мисс Фуллер, словно пытаясь отыскать брешь в ее заявлении.
– Кстати, о великих женщинах… ну или, по крайней мере, об очень богатых женщинах, – сказал мистер Грили. – Вы слышали, что дом мадам Рестелл чуть не сгорел?
– Вы не шутите? – расхохотался мистер Брэди. – Это, очевидно, было адское пламя?
– Пожар начался с сарая за ее домом, – сказал мистер Грили. – Пожарные потушили огонь, когда он перекинулся на кухню. Они заявляют, что там поработал поджигатель.
Мистер По сжал челюсти.
– Как они об этом узнали? – требовательно спросил он.
Мистер Грили отстранился, и на его резиновом лице возникло удивленное выражение, вызванное горячностью поэта.
– Полагаю, на основании улик.
– Вам незачем так напирать на него, По, – сказал преподобный Гризвольд.
Отчего мистер По так обеспокоен? Быть может, дело в том, что пожар произошел совсем близко к его дому?
– Занятно было бы посмотреть, кто выбежал из этого дома, – сказал мистер Грили. – Можно было бы составить список известных любовниц Нью-Йорка.
– Это не слишком милосердно, Гораций, – проговорила мисс Фуллер.
– Пока я не забыл, – вдруг повернулся ко мне мистер По. – Моя жена приглашает вас завтра с нами на пикник.
Я моргнула, чтоб скрыть недоверие во взгляде. Что хорошего может выйти из такого приглашения? Почему мистер По не отговорил жену?
– Она, знаете ли, очень к вам расположена, – сказал мистер По. Потом он посмотрел на остальных. – Я желал бы пригласить всех присутствующих. Мы собираемся поплавать на Тертл-бей.
– Поплавать? Лед сошел с реки только шесть недель назад, – сказал мистер Брэди. – Нет уж, спасибо.
– Тертл-бей слишком близко к моему дому, – добавил мистер Грили. – А я стараюсь при каждом удобном случае избегать жены и своего «Замка Печали».[58] Вот если вы захотите устроить пикник на внутреннем дворе «Астор-хауза», я присоединюсь.
– На меня тоже не рассчитывайте, Эдгар, – сказала мисс Фуллер. – После того как я закончу писать о своем посещении острова Блэквилл, мне предстоит взять интервью у женщин-основательниц организации, цель которой – заняться перевоспитанием горничных. Очевидно, эти дамы полагают, что горничные слишком уж склонны к побегам. Я-то считаю, что перевоспитание пойдет куда быстрее, если мужья дам оставят горничных в покое и не будут к ним приставать.
– Маргарет, – сказал мистер Брэди, – да вы парень не промах!
Мужчины рассмеялись, а потом один за другим отклонили приглашение мистера По, хотя мистер Грили и предложил ему своих лошадей и линейку, в которой он ездил за городом. Тема пожара у мадам Рестелл была совершенно забыта.
– Преподобный Гризвольд, – сказал мистер По, – я еще не слышал вашего ответа. Не желаете ли поехать с нами?
Губы преподобного Гризвольда искривились в усмешке:
– Только чтобы посмотреть, как шок от холодной воды смоет улыбку с вашего лица.
Мистер По кивнул, словно услышав любезность.
– Великолепно. А потом вы должны будете непременно рассказать мне об этом. Ну а вы, миссис Осгуд, вы с нами едете?
Все взгляды устремились на меня. Отказаться значило вызвать подозрения. И пусть день, проведенный с мистером и миссис По, сулил мне лишь боль и безумие, мне, по правде говоря, все равно хотелось быть поближе к поэту. Я смогу урвать хоть немного его общества, и неважно, как дорого мне это обойдется.
– Звучит очень заманчиво. Спасибо.
– Хорошо. И, пожалуйста, возьмите с собой детей. Мы будем как одна большая, счастливая семья.
20
Винни выглядывала в открытое окошко нашей спальни:
– Они приехали!
Я отошла от зеркала, перед которым закалывала волосы. Пощипав щеки для румянца, я бросила взгляд на улицу. Там, в линейке, которую одолжил нам мистер Грили, сидели миссис По в черной соломенной шляпке и ее матушка в неизменном вдовьем белом капоре. На скамье напротив с самодовольным выражением лица сидел преподобный Гризвольд в щегольском соломенном канотье на макушке. Мне было слышно, как миссис Клемм пытается вовлечь его в разговор.
Миссис По подняла голову, чтобы посмотреть наверх, и я отпрянула от окошка.
– Девочки, вы готовы?
Мистер По, опасно красивый в распахнутом воротничке и с растрепанными волосами, приветствовал нас в передней внизу. Я чуть было не впала в экстаз, как школьница, но мысль о его жене, что ждет нас за порогом, остудила мой пыл.
– Мамочка сказала, мы не можем взять По, – объявила Винни.
Я опустилась на колени, чтобы завязать ей шляпку, и пояснила:
– Речь о котенке.
– Это котенок-девочка. – Дочка застенчиво улыбнулась. Не только мне не хватало мужского внимания в отсутствие мужа и отца.
Мистер По с искренней симпатией улыбнулся в ответ:
– Твоя мама права, брать мисс По не надо. Кошки не любят воды.
– А мы любим, – сказала Винни.
– Вот и хорошо, – отозвался мистер По. – Ты будешь сегодня купаться?
– Совершенно точно – нет, – заявила я им обоим. – Еще слишком холодно и опасно. – Я ослабила завязки на шляпке Эллен (она слишком туго их затянула) и надела перчатки. – Мы посмотрим, как станет купаться мистер По, и будем наготове на случай, если он замерзнет так, что понадобится спасательный круг.
– Твоей маме стоит узнать, что мальчиком я был чемпионом по плаванию. На реке Джеймс[59] я проплыл шесть миль вверх по течению (а оно там сильное), и этот рекорд до сих пор никто не побил. – И он взял у меня из рук корзинку, которую собрала для нас Бриджит.
– Я хочу посмотреть, как вы плаваете! – воскликнула Винни.
– Боюсь, рекорд мистера По сегодня ему не очень пригодится, ведь мы будем соревноваться разве что в поедании сэндвичей. Но все равно приятно знать, что среди нас есть чемпион, правда же, Эллен?
Эллен сложила руки и отвернулась, словно, ответив, она предала бы отца.
Из цокольной гостиной, протягивая руку для приветствия, поднялся мистер Бартлетт:
– Мистер По, спасибо, что пригласили нас на пикник. Мы сожалеем, что вынуждены отказаться.
– Тогда в другой раз, – сказал мистер По.
Когда я подошла к линейке, холеное розовое лицо преподобного Гризвольда под канотье засветилось.
– Садитесь со мной! – И он похлопал по кожаному сиденью.
Я так и поступила под восклицания миссис По и ее матери о моем платье и шляпке, а потом – о платьях и шляпках моих дочерей. Миссис Клемм умоляла девочек сесть к ней на колени, но согласилась, поколебавшись, лишь Винни. Тогда я крепко обхватила Эллен, а корзинки были размещены у нас под ногами. Мистер По занял место возницы, взял поводья и тронул с места крепкую гнедую лошадку. Линейка покатила по Бродвею.
Под цоканье копыт по брусчатке я спросила миссис По:
– Как вы сегодня себя чувствуете?
Она посмотрела на меня из-под соломенной шляпки:
– Почему вы спрашиваете меня об этом?
Эллен подняла на меня взгляд. Я, сдержавшись, откинулась на сиденье.
Миновав несколько кварталов, мы покинули заселенную часть города и скоро были в новой, мощенной щебенкой части Третьей авеню. По обе стороны от дороги тянулись широкие грязные насыпи, притягивающие со всего города молодых людей, желавших испытать скорость своих лошадей, качество экипажей и крепость собственных нервов. Среди ярко раскрашенных фаэтонов и легких двухколесных экипажей, запряженных лоснящимися лошадьми, прозаичная линейка мистера Грили, влекомая гнедой коняшкой, казалась серым гусем в стае лебедей.
Мистер По остановил наш маленький экипаж на небольшом холме чуть в стороне от дороги. Там стояло еще несколько карет, пассажиры которых смотрели на расстилавшийся впереди тракт.
– В чем дело, Эдди? – спросила миссис По.
Он кивнул на двух молодых мужчин, установивших свои превосходные двуколки на одной линии и явно собиравшихся устроить бега. Один из них был одет как денди, в щегольской костюм для загородных прогулок, другой – в столь любимую ирландцами красную рубаху и широкие черные брюки, что говорило об их принадлежности к разным социальным слоям.
– У ирландского головореза нет шансов, – сказал преподобный Гризвольд, – даже если он и вложил в свою лошадь все деньги до гроша. Какой позор! Где-то, может быть, сейчас плачут от голода бедные малютки, а все потому, что их папочка или братишка захотел порисоваться.
Мистер По развернулся на сиденье.
– Не хотите сделать ставку?
Преподобный Гризвольд недоверчиво закашлялся.
– На одного из этих двоих? Разве что на джентльмена.