По спине пробежал холодок: я только что дала точное описание жены моего любимого человека.
30
Появились критические отзывы из Бостонского лектория. Они были уничижительными.
В день, когда я вернулась домой, мистер Бартлетт читал их за ужином после того, как дети закончили трапезу и отправились в постели.
– Бедный мистер По, – сказала Элиза, когда мистер Бартлетт закончил читать одну разгромную статью. – Как вы думаете, что он теперь будет делать?
– Продолжит писать, – сказал мистер Бартлетт. – Он ведь уже большой мальчик.
– Да, но его назвали мошенником, а такие вещи должны ранить.
Мистер Бартлетт посолил свой ростбиф.
– Он поступил так же с Гризвольдом и Лонгфелло. Теперь другие люди угостили его горькой пилюлей. – Он посмотрел на меня. – О чем он только думал, читая поэму, которую написал еще мальчишкой?
– Не имею никакого понятия, – легко сказала я, словно сердце мое не терзала боль за человека, которого я люблю. Словно я отрицала эту любовь.
Разрезая мясо, Элиза встретилась со мной взглядом.
– Ты там, в Бостоне, слышала о представлении, которое он устроил? – ровно спросила она.
– Да.
Они оба уставились на меня, ожидая продолжения. Я отвела взгляд, сама не своя от мучительного беспокойства. Пожалуйста, не расспрашивайте меня. Я не смогу лгать вам.
Элиза первой отвела глаза, отрезала кусочек мяса и спросила:
– Рассел, у тебя есть разрешение на выезд для Мэри?
Он нахмурился с полным ртом и кивнул.
– Мы решили отпустить ее домой, – сказала мне Элиза. – Она с самого лета в унынии, ты ведь замечала, Фанни? Конечно, ты же мне сама об этом говорила.
Я кивнула, благодарная подруге за перемену темы. Она искоса посмотрела на мистера Бартлетта, прежде чем улыбнуться мне.
– Надеюсь, это не из-за какого-нибудь глупого мужчины. Не могу заставить ее рассказать мне об этом, хоть она и ухватилась за предложение вернуться в Ирландию.
– Там ей будет лучше. – Мистер Бартлетт отрезал еще один кусок мяса.
– Хотя вообще-то это странно, – сказала Элиза. – Наверно, Мэри будет единственным человеком, который возвращается сейчас в Ирландию. Все, наоборот, едут оттуда, бедняки просто валом валят, потому что этим летом там не уродился картофель. Многие голодают.
– Следующий урожай будет лучше, – сказал мистер Бартлетт. – Так всегда бывает.
Когда Элиза ничего не сказала, я спросила:
– А Мэри вернется?
Мистер Бартлетт потянулся за хлебом:
– Нет.
Элиза посмотрела на него.
– Конечно же, она вернется. Я сказала ей, что мы снова возьмем ее на работу, как только она приедет. Дети ее любят.
– Она не вернется, – сказал мистер Бартлетт и снова принялся за еду.
Элиза несколько раз моргнула, глядя на мужа, а потом устремила взгляд в тарелку и принялась медленно жевать.
Я повозила кусочек ростбифа в лужице подливки. Из-за окна доносился приглушенный стук копыт, а из-за кухонной двери – звон кастрюль и звук льющейся воды. В голове всплыли заветные образы Бостона, где мы с Эдгаром были вместе.
Мистер Бартлетт заговорил:
– По говорил, что его партнеры предлагают ему выкупить журнал?
– Нет, но он очень хотел обзавестись собственным журналом. Он, должно быть, обрадуется. В такие времена, как сейчас, он очень нуждается в хороших новостях.
– Ходят слухи, что они хотят порвать с ним.
Я опустила вилку.
– Это как-то связано с его провалом в Бостоне? – спросила Элиза.
– И да и нет, – отозвался мистер Бартлетт. – Думаю, они уже некоторое время это обсуждали.
– Почему они хотят продать журнал? – поинтересовалась Элиза. – Благодаря мистеру По тираж журнала вырос. Ты же слышал, Рассел, что он говорил – это принесет прибыль. Можно подумать, им не нужен финансовый успех.
Мистер Бартлетт скривился:
– Мы с вами, возможно, нашли с ним какой-то общий язык, но с остальными людьми он не ладит. Если смотреть правде в глаза, приходится признать, что нашего По непросто понять.
– Хотела бы я, чтобы они увидели мистера По таким, каким его видим мы! – воскликнула Элиза.
– Может быть, часть проблемы в том, что мы слишком часто видим его у себя. – Мистер Бартлетт посмотрел на меня и отправил в рот еще кусок мяса.
Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.
– Мы не можем допустить, чтоб слухи разрушили нашу с ним дружбу! – пылко сказала Элиза. – Мы не позволим разрушить его дружбу с Фанни.
От упоминания моего имени в разговоре возникла неловкая пауза.
Мистер Бартлетт заговорил, избегая моего взгляда:
– Согласен. Но люди будут говорить… они уже говорят. И партнеры По воспринимают его как помеху.
Но мы же были так осторожны, думала я, закрыв глаза от мучительного стыда. Действительно ли это так? Да чего стоит одна только наша поэтическая переписка! А наша близость во время званых вечеров, а его частые визиты к Бартлеттам? О чем я только думала! Конечно, все обо всем знают. Предавшись страсти, я утратила здравый смысл. Желудок скрутило. Я положила вилку и опустила руки на колени. Сколько потребуется времени, чтобы стало известно о нашем совместном пребывании в Бостоне? После этого я окончательно стану изгоем высшего общества.
– Ты не получала вестей от Сэмюэла в последнее время? – мягко спросила меня Элиза. – Если вы с ним сможете прийти к какому-нибудь согласию, рты закроются.
До этого момента я даже не задумывалась о том, насколько моя испорченная репутация отразится на положении Бартлеттов в обществе. Как могла я быть столь слепа?
– Мне стоит подыскать себе другое жилище.
– Я говорила не об этом, – сказала Элиза.
– Мы пока что ни разу не выгоняли женщин на мороз, – грубо брякнул мистер Бартлетт.
Мне стало не до еды. Я заметила, что Элиза тоже положила вилку. Но, согласно этикету, женщина не может выйти из-за стола прежде хозяина дома, и мы сидели, сложив руки на коленях, и смотрели друг на друга, пока мистер Бартлетт рассуждал о возможности присоединения Республики Техас к США.
Горничная Кэтрин вошла, когда Марта расставляла тарелки для десерта.
– Прошу прощения, сэр, – сказала она.
Недовольный ее вторжением в столовую, мистер Бартлетт опустил салфетку:
– В чем дело?
Я заметил, что Кэтрин покраснела.
– Желаете, чтобы я нынче вечером зажгла газ в гостиной?
– Только масляные лампы, пожалуйста, – поспешно ответила Элиза.
Кэтрин, стыдливо кивнув, удалилась.
Элиза поколебалась, а потом, переглянувшись с мужем, сказала:
– Когда ты уехала, у нас были неприятности с Кэтрин.
– Мне бы следовало ее уволить, – проворчал мистер Бартлетт. – Может, я так и сделаю.
– Рассел! – запротестовала Элиза.
– Она поставила под угрозу детей! И тебя, не говоря уже о нашем доме.
– А что она сделала? – спросила я.
Они снова переглянулись, и Элиза, вздохнув, сказала:
– Я не знала, как тебе сказать, но миссис По с матерью приходили к нам в четверг.
– В четверг?
– В день, когда ее муж выступал в Бостоне. А ты как раз уехала. – Она нервно нахмурилась. – Они тебя искали.
Грудь сдавила паника:
– И что ты ей сказала?
– Она явилась в пять часов, – сказала Элиза. – Я еще подумала, что это странное время для визита, но ты же знаешь миссис По.
– И что ты ей сказала? – снова спросила я.
– С нами в гостиной были дети… признаюсь честно, я надеялась, что они отвлекут на себя внимание. Теперь я жалею, что привела их.
– Элиза, что ты сказала ей про меня?
– Я не сказала ничего. Но Винни сообщила, что ты поехала навестить матушку. – Она вздохнула. – В Бостоне.
Все волоски на моем теле вздыбились от страха.
Элиза взглянула на Рассела, который хмуро жевал свое мясо, и наконец продолжила:
– Во время нелепой беседы, на которые миссис По со своей безумной матерью большие мастерицы, вошла Кэтрин. Она собиралась зажечь газ, потому что уже темнело. Кэтрин открыла газовые вентили, и тут миссис По раскашлялась. – Элиза покачала головой, и ее локоны взлетели в воздух. – Сказать «раскашлялась» – значит ничего не сказать. Ты, должно быть, никогда не слышала таких ужасных звуков! Казалось, ее душат. Она раздирала горло ногтями, словно это могло помочь ей вдохнуть. Я бросилась к ней и велела Кэтрин принести бренди. Кэтрин была в ступоре, но потом выскочила из комнаты, и госпоже По немедленно полегчало. Ее мать была почти в истерике, она заявила, что им немедленно надо домой, потому что там осталось лекарство. Я протестовала, говорила, что пошлю за врачом, но они ушли. Миссис Клемм только что не рыдала. Тут Кэтрин вернулась с бутылкой и стаканом, но я сказала, что это уже не нужно, потому что миссис По ушла. Мы ошарашенно смотрели на двери, и в это время пришел Рассел. Он сказал: «Вы выглядите так, словно увидели призрака…»
– Именно это я и сказал, – вставил мистер Бартлетт.
Элиза посмотрела на него, слишком поглощенная своим рассказом, чтобы обращать внимание на эту реплику.
– Он пошел к своему креслу, положил газету, достал трубку и уже собрался зажечь спичку, но тут твоя Эллен закричала: «Газ!»
Я прикрыла рот ладонью.
– Мы все бросились прочь…
– А я открыл окна, – сказал мистер Бартлетт.
– …и несколько часов не возвращались в дом.
– Но все кончилось хорошо? – спросила я.
Элиза кивнула.
– Но это было ужасно, мы же чуть не взорвались! Мне бы хотелось, Рассел, чтобы ты бросил курить.
– Проблема не в этом, – сказал он.
Элиза испустила вздох.
– Я знаю, что мои слова прозвучат абсурдно, но я почти уверена, что миссис По сделала это нарочно. Тебе стоило бы увидеть ее, когда Винни сказала, что ты в Бостоне. Я никогда не видела, чтоб лицо человека выражало столько злобы. Это было страшно.
– Мы не должны ее больше принимать! – воскликнула я.
– Ладно, ладно, – сказал мистер Бартлетт, – вы обе, дамы, впадаете в истерику. Миссис По просто взбалмошная девчонка. И ничего в ней нет страшного. Конечно, она не без странностей, но нельзя винить ее за рассеянность Кэтрин.