Заскочив в кабину, я нажал на кнопку первого этажа, и дверь закрылась. Кабина поехала вниз, а я достал из кармана носовой платок и стал вытирать пот с лица. Мне казалось, что кабина опускается невероятно медленно. Существовала вероятность, что один из полицейских остался сторожить внизу. Я подумал, что тому, кто там меня поджидает, я бы не позавидовал. Да, я решил идти до конца, и тому, кто встанет на моем пути, придется туго.
Теперь я точно знал, что Пат была верной женой и никогда мне не изменяла.
Лифт достиг первого этажа, остановился, и дверца кабины открылась. Перед дверью стоял Жиль. Револьвер в его руке был направлен мне в живот.
— Не пытайтесь сопротивляться, Стон, — официальным тоном сказал он. — Предупреждаю, я буду стрелять.
— Жиль, мне нужно выйти. Не пытайся меня удержать.
— Я буду стрелять, — как треснувшая пластинка, повторил он.
Я медленно пошел на него:
— Это твое право. Ты вооружен и при исполнении служебных обязанностей. Тебе приказали задержать меня любыми средствами. Только постарайся уложить меня с первого выстрела.
Жиль отступил на несколько шагов:
— Послушай меня, Герман…
— Нет, разговаривать с тобой я не буду. Мне нужно уйти.
Пот тек у него по лицу крупными каплями.
Я прекрасно знал, о чем он думал. Он думал о том, что женат и имеет детей, о том, что, если меня задержит, он получит повышение. Он уже прикидывал, на что потратит прибавку к жалованью.
Если сейчас он передо мной спасует, это будет конец его карьеры. И кроме того, нас разделяет слишком маленькое расстояние. Он знал, что если выстрелит, то не промахнется.
Я шел на него, а он медленно отступал к двери холла. Большая капля пота скатилась у него по лицу и упала на воротник рубашки.
— Герман, ради всего святого… — пробормотал он, сделав еще шаг назад, и, наткнувшись на ручку кресла, упал. Падая, он машинально нажал на спусковой крючок. И пуля ушла в потолок. Прежде чем он успел вскочить, я был уже рядом и нанес ему удар в челюсть. Удар был так силен, что он потерял сознание.
Медленно, словно во сне, я посмотрел на свою руку. Костяшки пальцев были разбиты, и с них капала кровь. Я оглянулся. Забившись в угол своего закутка, не сводя с меня округлившихся от ужаса глаз, привратница кричала в телефонную трубку:
— Полиция? На помощь. Здесь Герман Стон!
Я посмотрел на Жиля.
Итак, я заработал еще один минус. Чем же все это кончится? Впрочем, Жилю все равно легче. Его не разыскивают по обвинению в убийстве… Вся его вина в том, что он не сумел воспользоваться ситуацией… Я бы сдался, но что тогда будет с Пат? Нет, я должен попытаться вытащить ее. И пусть за мной гонится хоть вся полиция Нью-Йорка, я сделаю это.
Только нужно торопиться.
Я быстрыми шагами пересек холл и, открыв дверь, вышел в ночь.
XIV
Баня Хаима ничем не отличалась от любой другой. Основную клиентуру составляли подвыпившие люди, желавшие протрезветь и уж потом отправиться домой, чтобы там, продолжая неплохо начатый вечерок, взять и избить ради развлечения жену.
В глубине заведения, за обитой чем-то мягким дверью, в двух маленьких кабинках, разделенных узким коридорчиком, сидели две симпатичные женщины. Они не брезговали ничем и в любой момент были готовы исполнить любое желание клиента.
Была половина пятого утра. Я не пожелал прибегнуть к услугам одной из них. Тогда Хаим отвел меня в пустую кабинку и оставил там. Я лежал в темноте и думал, пытаясь связать воедино все ниточки этой страшно запутанной истории.
Надо признать, удар был подготовлен и нанесен большим мастером своего дела. Что им двигало? Ненависть? Нет, никто не мог ненавидеть меня до такой степени. Ну хорошо, если даже и мог, то уж Пат-то тут при чем? Между прочим, тот, кто все это проделал со мной и Пат, должен был раскошелиться на довольно приличную сумму. Все, что произошло за последние дни, готовилось в течение нескольких месяцев.
Кери, безусловно, был в этом деле только жертвой. Может быть, он и хотел, не зная, что ему уготовано, немного погреть на этом деле руки, но получил лишь пулю в висок. Peг Хенсон и Мира им просто воспользовались.
Зеленая занавеска моей кабинки приподнялась, и заглянул Хаим, высокий, веселый еврей ростом под метр девяносто и весом около центнера:
— Ну, как вы себя чувствуете, Герман?
Я ответил, что вполне приемлемо.
Я провел в парилке полчаса, а потом еще полчаса Хаим мне очень ловко и профессионально делал массаж. Теперь мое полумертвое тело потихоньку оживало.
Хаим зажег в моей кабинке настольную лампу, положил на столик кипу газет, а рядом с ними большой коричневый пакет.
— Почитайте газеты, это будет вам интересно. А чтобы не смотреть на мир мрачно, сначала поешьте.
Поверьте, человек с полным желудком смотрит на мир оптимистичнее, чем с пустым.
Когда-то я очень помог Хаиму. В то время я был еще простым полицейским. Так получилось, что я вовремя предостерег его, помог выйти из дурной компании. Я избавил его также от исправительного дома. Кроме того, я сообщил равину Фельдману обо всем и обещал, что Хаим будет ходить в синагогу. И вот теперь он хозяин заведения. Зарабатывает неплохие деньги. Женился на девушке из своего квартала и каждую субботу носит деньги в банк.
Собственно говоря, он никогда и не был настоящим преступником. Он просто умирал с голоду и был вынужден воровать.
Я вытащил из пакета четыре огромных сандвича и бутылку бурбона. Я набросился на сандвичи — они были просто превосходны. Наевшись, я сказал Хаиму:
— Между прочим, ты жутко рискуешь, укрывая меня. По моему следу идут по крайней мере девятнадцать тысяч полицейских.
Хаим проверил, как работает вентилятор, потом поправил махровое полотенце, обернутое вокруг бедер:
— Будь они прокляты, эти фараоны. Я, конечно, не имею в виду вас. Можете оставаться здесь хоть пятьдесят лет, если вам это нужно. Но, Боже мой, какая суматоха. Газеты, радио, телевидение! Судя по тому, что они говорят, вы самый ловкий человек на свете.
— А что ты об этом думаешь?
— Я уже сказал, что я думаю, — ответил Хаим и бесшумно вышел.
Я сорвал пробку с бутылки и сделал большой глоток. Горло у меня болело, и я чуть не поперхнулся.
Похоже, теперь я чувствовал себя настолько хорошо, что был в состоянии бороться дальше.
То, что я сделал с Жилем, похоже, переполнило чашу их терпения. Журналисты набросились на инспектора Греди, как на начальника Жиля, и теперь ему приходилось несладко.
Развернув одну из газет, я увидел на первой полосе свою фотографию. Хмыкнув, я стал читать:
«Вне себя от горя, Большой Герман, а он действительно был очень хорошим детективом, под влиянием навязчивой идеи хотел вырвать у убитого признание, которое подтвердило бы невиновность Патриции Стон. Между тем совершенно точно установлено, что жена Германа…»
Вся статья была в том же духе.
Я отбросил газету и взял другую. В ней была статья Абе Фитцеля. После нашего короткого разговора он, видимо, поверил в мою невиновность и обратил внимание на некоторые детали. Как я мог пытаться вырвать признание у Симсона, когда он был в невменяемом состоянии? Результаты вскрытия еще не получены, но, без всякого сомнения, Симсон в тот момент, когда в его комнате был Стон, находился без сознания.
Дальше Абе переходил на личные впечатления.
Он писал, что хорошо знаком с миссис Стон и часто бывал у нас в гостях. Он писал, что не может поверить в то, что Пат могла мне изменить…
Будь он здесь, я бы его обнял.
Я снова перечитал статью Абе. Она была короткой и не содержала конкретных фактов, одни лишь предположения и догадки. Но главное, он встал на мою сторону. Кстати, я говорил ему о Реге Хенсоне. Зная Абе, я мог предположить, что он сейчас пытается выяснить о нем все, что возможно. А у Абе знакомств и источников информации больше, чем у пятидесяти полицейских.
Вот только, к сожалению, он единственный, кто написал хоть что-то в мою защиту. Следующая статья представляла собой интервью, взятое каким-то ловкачом у Гретхен. Она наврала ему с три короба.
Она рассказала, что ждала мужа с работы и тут в ее комнату ворвался я.
«Этот человек ворвался в мою комнату. Я спала. Сначала я думала, что это Ганс, но, когда увидела незнакомого мужчину, сильно испугалась. Я смотрела на него во все глаза, и тут кто-то в коридоре сказал, что в одной из комнат убили человека.
Я сказала этому человеку:
— Внизу полиция. Вы убийца. Вы убили человека.
Он вытащил револьвер, наставил его на меня и процедил:
— Да, я убил его…»
Потом, видимо, желая сделать себе рекламу, она рассказала, как я хотел ее оглушить, но она благодаря физической силе и ловкости одолела меня. Каким-то чудом увернувшись, я удрал через окно… Ни больше, ни меньше…
Этот кретин репортер даже не поинтересовался у нее, почему же тогда полиция обнаружила ее в ванной связанной по рукам и ногам. Над статьей была помещена ее фотография.
Тут я неожиданно вспомнил о Мире, и мне стало дурно. Пожалуй, единственным моим оправданием может быть то, что я ее не так уж сильно хотел. То, что у нас с ней произошло, больше походило на изнасилование. Причем жертвой являлся я.
Я сделал еще глоток бурбона и спросил себя, чем же Мира может заниматься в свободное время. Ответа на этот вопрос у меня не было. Продолжая просматривать газеты, я наткнулся на интервью с теми, кто жил в одном доме с Кери. Я перечитал его три раза. Похоже, оно кое-что объясняло.
«Чарльз Свенсон, бывший страховой агент, пенсионер, и его жена, живущие этажом ниже квартиры, где произошло преступление, подтвердили свое первоначальное заявление о том, что миссис Стон была именно той рыжеволосой женщиной, которую они неоднократно видели поднимающейся в квартиру убитого.
Миссис Свенсон заявила:
— Мой муж и я, мы подумали, что, может быть, видели какую-нибудь другую женщину с такими же волосами, такой же походкой, таким же лицом…»