— А звук выстрела вы слышали?
— Нет, сэр, только крики.
— Кстати, как вы определили, что наверху происходит что-то требующее срочного вмешательства полиции?
— Ну, рано или поздно, это нужно было как-то прекратить. Уж слишком много женщин ходило к этому мистеру Кери.
Пурвис указал на Пат:
— А эту даму вы знаете, мистер Свенсон?
— Да, сэр. Она последнее время очень часто ходила к мистеру Кери. — Слегка поколебавшись, старик добавил: — Правда, я видел лишь, как она поднимается по лестнице наверх.
— Вы видели ее и в этот день?
— Да, сэр.
— Она была с Кери?
— Нет, сэр. Совершенно одна.
— Скажите, а вам не показалось, что у нее в этот день был несколько неестественный вид? Например, она не казалась пьяной?
Мистер Свенсон отрицательно помотал головой:
— Нет, сэр. Вид у нее был самый что ни на есть естественный. Как обычно. — Опять помедлив, он с извиняющимся видом добавил: — Конечно, нас это совершенно не касается, но мы, я и моя жена, не могли ее не заметить. Она так часто приходила.
— Как же часто она бывала у Кери?
— Приблизительно два-три раза в неделю.
Пурвис стал перелистывать лежавшее перед ним дело, пока не нашел нужную страницу.
— Вы сообщили сержанту, что вам показалось, будто она женщина, изменяющая своему мужу. Почему вы так подумали?
— Но ведь у нее на пальце было обручальное кольцо. А один раз мы слышали, как она, прощаясь с Кери на пороге его квартиры, сказала, что ей нужно спешить, так как она обязана приготовить обед Герману, чтобы он ничего не заподозрил.
— Вы лжете, лжете! — возмущенно закричала Пат. — Старый пень! Вы врете!
Мистер Свенсон ответил вежливо:
— Простите, миссис, но зачем это мне лгать?
Между тем Пурвис решил закончить допрос и сказал старику:
— Большое спасибо за сведения, которые вы сообщили.
Мистер Свенсон боязливо поежился:
— Я не очень люблю гулять по улице ночью.
Джим вышел вместе с ним, очевидно, чтобы приказать кому-нибудь из полицейских отвезти старика домой.
Я совершенно четко понимал — он сделал все, что мог. Но закон неумолим. Теперь ему осталось предъявить Пат обвинение в убийстве.
Я опустился на колено возле стула, на котором сидела Пат, и, взяв ее за подбородок, заставил поднять лицо. Она попробовала улыбнуться, но это у нее не получилось, поскольку слишком дрожали губы. Тогда она попробовала вытереть слезы и поправить волосы.
Боже мой, даже в таком виде она была для меня самой красивой!
Прикурив сигарету, я сунул ее в рот Пат. Честно сказать, с сигаретой во рту у нее становился жутко пикантный вид.
Мне она нравилась любой. Поэтому я на ней женился. А теперь нам на голову свалилась беда.
— Пат, это ты убила Кери?
Она отрицательно покачала головой.
— Ты спала с этим типом?
Ее сигарета задрожала.
— Ты же отлично знаешь, что нет, Герман. — По ее щекам снова потекли слезы. — Я не могла пойти к другому мужчине, потому что ты для меня — все.
— Значит, последнее, что ты помнишь, это как ты сидела в баре Майерса и пила кока-колу?
— Да.
— И ты до этого никогда не была у Кери?
Поскольку дым ел ей глаза, я вынул у нее изо рта сигарету. Она бросила на меня умоляющий взгляд и сказала:
— Я никогда до этого не была у Кери.
— И фотографию ему свою не дарила?
— Нет.
Я затянулся и медленно выпустил дым, не спуская с нее глаз. Если Пат и врет, то делает это чертовски искусно.
«Добрый день, малютка!» — сказал я ей когда-то.
«Вот как, полиция? — воскликнула она. — Ну хорошо, салют, дружок!»
А потом я соединил с ней свою жизнь, на горе и на радость. И вот теперь такой случай. И единственное, что мне может помочь, это слепая вера в нашу любовь.
Она прикоснулась к моей щеке кончиком пальца:
— Это не я. Это не я! Ты можешь поверить мне, Герман?
В этот момент в кабинет вернулся Джим Пурвис.
Я выпрямился и сказал:
— Я верю Пат.
— Но ведь факты, Герман… — начал Джим.
— К дьяволу факты! — оборвал его я. — Пат не могла быть любовницей Кери и, конечно же, не убивала его. Все это подстроено.
— Кем?
— Еще не знаю.
— Но зачем? Для чего это кому-то нужно?
— Откуда я знаю?
— А как ты объяснишь фотографию?
— Объяснить ее я не могу.
Некоторое время Пурвис молчал, потом строгим, официальным тоном сказал:
— А показания свидетеля, который видел, как она ходила к Кери два или три раза в неделю в течение шести месяцев?
— В это я просто не верю. Мне плевать на этого свидетеля.
Пурвис задумчиво пожевал сигарету:
— Но я должен ее задержать, Герман.
— Да, ты должен это сделать. Я знаю.
Я осторожно помог Пат встать. Она вопросительно посмотрела на меня, и тогда я ей сказал:
— Давай смотреть фактам в лицо, дорогая. Ты попала в очень грязную историю, и Джим должен тебя арестовать. Тут я ничем помочь не могу. — Я осторожно поцеловал ее и продолжил:
— Ничего веселого в этом нет, а дальше будет еще хуже. Полицейские вывернут наизнанку всю нашу жизнь. Тебя будут допрашивать часами, тебе предъявят обвинение в убийстве. Ты будешь одна среди самых настоящих волков в течение многих дней. Газеты будут пестреть заголовками вроде «Жена полицейского убила своего любовника в Гринвич-Виллидж». — Я посмотрел на Абе Фитцеля. — Газеты объявят, что ты виновна в измене и убийстве. Но раз ты сказала, что невиновна, я тебе верю…
— Извини, Герман… — начал Абе.
— Заткнись, — сказал я ему. Потом поцеловал Пат и добавил: — Теперь нужно, чтобы тебя увел Джим. Это его обязанность. Только я хочу, чтобы ты помнила одну вещь…
Пальцы Пат вцепились мне в руку:
— Да?
— Я сделаю все, что смогу, чтобы вернуть тебя домой. Так что держись, милая. Ты понимаешь?
Пат еще крепче вцепилась в меня. Она вдруг прямо на глазах похорошела, и хотя ее верхняя губа все еще дрожала, в глазах у нее больше не было выражения безысходного страдания. Я подумал, что ее глаза похожи на темные сапфиры.
Пат легонько вздохнула и провела рукой по моей щеке.
— Понимаю, — сказала она. — Теперь я буду спокойна.
Итак, я дал обещание и теперь во что бы то ни стало должен его выполнить…
III
Когда Пат повезли в тюрьму, я поехал вместе с ней.
Сухо шуршали шины. Влюбленных на улицах уже не было. Малолетние хулиганы отправились по своим темным делам. Обыватели укладывались спать. Засыпали накормленные дети, а пришедшие с работы мужья уже получили все, что хотели. Манхэттен засыпал.
По дороге в тюрьму мы с Пат не сказали друг другу ни слова.
Пока заполняли документы, я стоял возле Пат, обняв ее за плечи. Чувствовалось, что Джиму вся эта процедура неприятна, но он добросовестно исполнял свои обязанности.
— Позаботься о ней, парень, — сказал я.
— Ты можешь на меня рассчитывать, Герман.
Пат забеспокоилась, потому что у нее не было ночной рубашки, но я ее успокоил, сказав, что завтра к утру принесу чемоданчик со всем необходимым.
Потом я поцеловал ее и ушел. Мне не хотелось видеть, как за моей женой захлопывается дверь камеры. Когда я уходил, Джим окликнул меня, но я сделал вид, что не слышал.
Дежурил старый Хансон. Он спросил меня:
— Опять ночная работенка, Герман? Кого привезли? Наверное, опять очередную потаскушку, ухлопавшую своего парня?
Я посмотрел ему прямо в глаза и вдруг понял, что он задает этот вопрос без всякой задней мысли. Скорее всего, он не в курсе дела, хотя, может, и слышал что-то про меня и Пат. Все равно это было очень неприятно. Скорее всего, старый Хансон — единственный в полиции — не знает, что я обзавелся парой больших рогов. Остальные полностью в курсе. Друзья опечалены, а те, кто меня недолюбливает, вне себя от радости.
Я ответил:
— Да, там был большой переполох.
Инспектор Греди стоял на каменных ступенях перед входом. Похоже, он дышал свежим воздухом. Когда я проходил мимо, он махнул мне рукой:
— Привет, парень!
Я остановился. К этому меня обязывала элементарная вежливость и, кроме того, служебное положение.
Да, легко было сказать Пат, чтобы она не беспокоилась. Вот только дело-то уж больно сложное. Все против нее. Я знал случаи, когда люди с гораздо меньшим набором доказательств вины запросто садились на электрический стул.
Греди вынул изо рта сигарету:
— Скверная история приключилась с твоей женой, не так ли?
— Да, скверная, — согласился я.
Сняв с головы шляпу, я стал ее сосредоточенно рассматривать. Похоже, она нуждалась в чистке. Да и форму не мешало бы исправить. С другой стороны, до сезона соломенных шляп осталось не так уж и много.
— Такое случается даже в очень хороших семьях, — продолжал инспектор Греди. — Тем не менее жаль, что не существует способа, при помощи которого можно было бы с уверенностью сказать, обманывает тебя жена или нет.
Тут я сказал, что верю Пат на слово.
Он меланхолично сунул сигарету обратно в рот и спросил:
— А, так она все еще продолжает водить тебя за нос?
Я решительно надел шляпу и поинтересовался:
— Что вы хотите этим сказать… инспектор?
— Не больше чем сказал, — хмыкнул он.
Я сунул руки в карманы.
Право, не стоит позволять себе лишнее в разговоре со старшим по чину.
— О’кей! Остановимся на этом. Она продолжает водить меня за нос.
Я уже спустился на несколько ступенек, когда он догнал меня и схватил за руку:
— Кто поверит, что она потеряла сознание, выпив стакан кока-колы? Ты когда-нибудь слышал, чтобы случилось такое?
Я сказал ему, что нет, не слышал.
Тут он отпустил мою руку и воскликнул:
— Вот видишь! Я знаю, дружище, это очень задевает. Даже мысль о том, что любимая женщина способна на такую вещь, может свести с ума. Вот только зря ты так переживаешь. Не стоит переживать из-за точно такой же, как и все остальные, шлюхи. Кстати, можешь взять два дня отдыха или даже целую неделю. Хорошенько выпьешь, познакомишься с какой-нибудь куколкой… Они все одинаковы: Уж поверь мне, я знаю, что говорю.