Я ответил, что не стоит беспокоиться. Я сам позвоню Нику, когда он закончит дежурство.
— Падди, погоди, ты не можешь мне подсказать, почему у меня фамилия Симсон ассоциируется с именем Джо?
Почти не задумываясь, Падди ответил:
— Шесть месяцев назад мы поймали одного маленького прохвоста. Его звали Джо Симсон. Ну помнишь, Герман? Он еще был замешан в истории с девушкой за сто долларов в ночь, по телефонному вызову.
— Точно, — вспомнив, о чем он говорит, сказал я. — А что с ним было дальше?
— Не знаю. Наверное, он сейчас в тюрьме.
Я повесил трубку и вышел из квартиры. Почему-то, прежде чем пойти к Пат, мне захотелось выкупаться и переодеться. И еще нужно было приготовить ей вещи. Из одежды у нее сейчас лишь платье и туфли, поскольку остальное Джим отправил в лабораторию. Без белья она должна чувствовать себя неудобно… Хотя, возможно, ей сейчас все равно…
Да, когда-то я встретился с ней на одной из вечеринок.
«Ты — первый мужчина в моей жизни», — сказала она мне позднее.
Я попытался не думать об этом.
Теперь полицейский стоял, видимо, не решаясь присесть на стул, пока я не уйду.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Джек Митчел, — ответил он.
— Садись, Джек, не беспокойся. Я сегодня утром не на службе.
— Да, сэр, — сказал он таким тоном, будто я был, по крайней мере, начальником полиции. — Спасибо, сэр.
Я стал спускаться по лестнице, а когда достиг второго этажа, дверь квартиры Свенсонов отворилась и маленькая, пропахшая нафталином старушка высунула наружу морщинистое личико.
— Простите, сэр, — сказала она. — Вы детектив Стон?
Я остановился:
— Да, это я.
— Вы муж той высокой красивой дамы, убившей Кери?
Я ее поправил:
— Которую обвиняют в убийстве Кери.
Улыбка у старушки была сладкая, насквозь фальшивая.
— Ну конечно, конечно, — вздохнула она и прикоснулась к моей руке. — Я лишь хотела сказать, до какой степени мы огорчены. Мы были бы рады сделать что-нибудь…
Она замолчала, и я на мгновение задумался. Передо мной был свидетель, давший показания против Пат. Приподняв шляпу, я вытер платком пот со лба.
— Послушайте, миссис Свенсон, — наконец сказал я. — Там, в комиссариате, ваш муж настаивал на том, что моя жена и есть та самая особа, приходившая к Кери два или три раза в неделю, на протяжении полугода…
Щеки старой дамы слегка порозовели.
— Так уж получилось! Да и, живя в этом доме, мы не могли не встречаться с ней время от времени. Кроме того, сейчас тепло, и я частенько оставляю дверь открытой. Я видела, как она поднималась по лестнице наверх. Правда, мы не знали, кто она, вернее, не знали этого до вчерашнего вечера.
Я вынул из бумажника фотографию:
— И вы готовы подтвердить под присягой, что это и есть та самая молодая женщина?
Старушка улыбнулась и покачала головой:
— К сожалению, без очков я ничего не вижу. Может, вы войдете, мистер Стон?
Квартира представляла точную копию той, что выше, только, конечно, обставлена была гораздо скромнее. Дверь в спальню была открыта, и миссис Свенсон осторожно закрыла ее.
— Чарльз только что заснул, — объяснила она и печально улыбнулась. — Но у меня бессонница, так как я все время думаю о вашей несчастной жене. Удивительно, на какие безумства способны женщины! Я не могу понять, как может женщина, у которой свой дом, семья, пойти на подобное…
Смутившись, она замолчала и принялась искать очки.
Наконец она их отыскала и, надев, стала рассматривать фотографию.
— Да, — через некоторое время сообщила старушка. — Это та самая молодая женщина, которую мы видели.
— А не могли вы принять за нее другую, тоже рыжую, очень похожую на нее женщину?
Она снова внимательно посмотрела на фотографию.
— Нет. Я очень огорчена, но это так. Я хорошо запомнила эту маленькую родинку у нее на подбородке.
Ну хорошо. Значит так.
Я положил фотографию обратно в бумажник и, покинув квартиру Свенсонов, спустился по лестнице.
На улице я закурил и отправился к своей машине. На полпути к ней был подъезд. Едва я его миновал, как на мой затылок обрушился удар. Моя шляпа свалилась на землю, а сам я пролетел вперед и, ударившись лицом о стенку, упал.
— Он жутко хитрый, — сказал за моей спиной чей-то голос.
— Но не хитрее нас, — возразил ему другой.
Я перевернулся на спину и попытался достать свой револьвер.
В этот момент те двое стали меня пинать. Один пинок пришелся в подбородок. Мне удалось поймать одного из них за ногу и резко ее вывернуть. Послышался треск, с которым обычно ломается кость. Тот, чью ногу я сломал, заскрипел зубами и застонал от невыносимой боли. В этот момент второй обрушил на мою голову дубинку…
Когда я очнулся, их уже не было. Возле меня стоял малец лет восьми. В руках у него был пакет с молоком и хлебом. Увидев, что я открыл глаза, он сказал:
— Шел бы ты лучше отсюда. Того и гляди налетят фараоны. Моего старика на прошлой неделе забирали два раза.
Цепляясь за стену, я встал. Похоже, кости мои уцелели, но вот револьвер, бляха и бумажник исчезли без следа. Я спросил малыша:
— Ты никого здесь не видел?
— Нет, — покачал он головой. Похоже, я его заинтересовал. — Эй, ты весь в крови. С кем-нибудь подрался, а?
— Да так, неприятности, — сказал я и двинулся вдоль стены, туда, где за углом стояла моя машина.
Свернув за угол, я очутился на улице. Теперь по ней катил бесконечный поток машин, прохожих тоже было много. Конечно, тех, кто напал на меня, уже и след простыл. А ведь я даже не успел их хорошенько рассмотреть и запомнил лишь голоса. Кстати, у одного должна быть сломана нога.
Добравшись до тротуара, я случайно толкнул одну из проходивших мимо девушек.
— Вы не могли бы вести себя поосторожнее? — спросила она.
— Да разве ты не видишь, что он едва держится на ногах?! — воскликнула ее подруга.
Не сказав ни слова, я доплелся до своей машины и сел за руль. Достав из бардачка пачку салфеток, я попытался вытереть кровь с лица. Может быть, то, что на меня напали, не так уж и плохо… Как-то не верилось, что это обыкновенные грабители. Тем бы хватило бумажника. Но эти прихватили мою бляху и револьвер, а это уже в духе Рега Хенсона.
Я ударил его по лицу в баре Эдди Гинеса. Теперь он сделал так, чтобы я написал убийственный для меня рапорт: «У меня украли бляху и револьвер…»
Нет, лучше уж сдохнуть.
А может, это нападение имеет отношение к делу Пат? Кто-то заподозрил, что я ей поверил? Кстати, он мог это предположить, потому что я не впал в отчаяние, а стараюсь узнать об этом деле побольше.
Вот это было вполне возможно, я займусь этим после того, как опрошу помощника Майерса. А сейчас мне в первую очередь необходимы другой револьвер, чистая одежда и, конечно же, ванна.
Я тронул машину с места и поехал домой.
Голова у меня страшно болела, во рту чувствовался привкус крови.
Дом! Нет, без Пат у меня не будет дома.
VI
На углу Сто восемьдесят второй улицы какой-то тип продавал газеты. Он громко выкрикивал:
— Сенсационное преступление! Сенсационное! Ужасающие подробности! Жена детектива убивает любовника на его квартире в Гринвич-Виллидж!
Я обнаружил в кармане завалявшуюся монету и купил газету. На первой полосе была помещена фотография Пат с надписью: «Моему любимому Лилу. Навсегда. Патриция».
Продавец газет, конечно же, не мог меня знать.
— Недурная девчонка, правда? — возбужденно спросил он. — Дайте мне еще раз на нее посмотреть. Ах, прожить бы с ней всего лишь год, а потом можно уйти в монастырь!
Я остановил машину на обычном месте и пошел к дому, на ходу просматривая газету.
Надо сказать, Абе в своей статье, из симпатии ко мне, постарался смягчить некоторые факты. И даже несмотря на это, их было более чем достаточно для того, чтобы посадить Пат на электрический стул.
Она была любовницей Кери, недавно он заинтересовался другой, и Пат его застрелила.
Я провел рукой по измазанному кровью и потом лицу. Возле дома, в котором я жил, стоял черный «кадиллак». Квартира у нас небольшая: гостиная, спальня, кухня и, конечно же, ванная. Помогать Пат управляться по хозяйству приходила наемная горничная.
Не понравилось мне, что возле дома, в котором мы живем, стоит именно этот «кадиллак». Уж очень он был мне знаком. Действительно, за рулем сидел Керк Аверс. Заметив меня, он воскликнул:
— Черт возьми, Герман, что с тобой приключилось?
Я сказал ему, что у меня небольшие неприятности, и спросил, не Джим ли у меня наверху. Он подтвердил мою догадку. Перед моей квартирой стояли Джим Пурвис и Монте, а также управляющий. Они разговаривали.
Когда я подошел к ним, Джим спросил меня о том же, что и Аверс.
— Напоролся на неприятности в Гринвич-Виллидж.
— Кто это был? — спросил Джим.
— Подозреваю, двое парней Peгa Хенсона. Кстати, у одного из них должна быть сломана нога. Ну а вы что здесь делаете?
— Мне необходимо с тобой поговорить, — сказал Джим. — Я также хочу получить список телефонов ее знакомых.
Я почувствовал, что краснею.
— Значит, стараешься её во что бы то ни стало утопить?
Джим остался совершенно невозмутимым.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так, Герман, — сказал он и, повернувшись к Харперу, спросил: — Когда я смогу увидеть эту Миру Велл?
— Да хоть сейчас, — ответил управляющий. — У нее комната на верхнем этаже.
Посмотрев на мое лицо, он спросил:
— Могу я попросить ее спуститься в квартиру мистера Стона?
— Да, так будет лучше, — ответил Джим.
— Кто такая Мира Велл? — поинтересовался я.
— Привратница, мистер Стон, — ответил Харпер. — Обычно она дежурит с восьми часов утра, но сегодня почувствовала недомогание и попросила одну из подруг ее подменить.
Я направился к своей квартире, спросив Джима:
— Так о чем ты хотел со мной поговорить?
— О тебе самом. Поскольку ты меня очень беспокоишь. Я понимаю, какое впечатление должно произвести то, что случилось с Пат, но боюсь, как бы ты не наделал глупостей.