— К глупостям ты причисляешь то, что я могу поверить в ее невиновность?
— Нет, — мрачно сказал он. — Если можешь, продолжай ей верить. Ты же знаешь, что я вас обоих люблю и дорого бы дал за то, чтобы ошибаться. Однако я работаю с тобой восемь лет и прекрасно знаю, что, попытавшись сунуть нос в дело Пат, ты можешь наделать столько глупостей и влипнуть в такие неприятности, из которых мы тебя вытащить уже не сможем.
— Давай, о себе я буду заботиться сам, — предложил я.
Наша квартира на третьем этаже. С ее широкого балкона виден Гудзон. Чтобы попасть в большую гостиную, надо спуститься на две ступеньки, а чтобы попасть в спальню, — подняться на две.
За мебель я выплачивал кредит два года, но она такая же красивая, как в кинофильмах. Честно сказать, это было то, о чем мы мечтали. Так уж случилось, что до этого ни Пат, ни я не знали настоящего комфорта. Пат провела детство в Бруклине, в пансионе для сирот. И вот наконец мы почувствовали себя людьми. А теперь вся жизнь превратилась в горсточку пепла.
Да, Джим действительно мой друг, и я хорошо знаю, почему он пришел.
— Прекрасно. Можете осмотреть все что угодно, и я не спрошу у вас ордер на обыск, — сказал я и, открыв бар, достал бутылку рома и стакан. — Нет, вам я, конечно, не предлагаю. Поскольку вы на работе и, кроме того, стараетесь во что бы то ни стало посадить Пат на электрический стул.
Похоже, Монте мои слова огорчили.
— Да ладно, — сказал он. — Неужели ты на самом деле о нас так думаешь?
Сделав вид, что не слышал его слов, я вошел в спальню, нашел несессер и стал укладывать в него необходимые Пат вещи.
Джим последовал за мной и небрежно осмотрел ящики шкафов.
Интересно, для чего он это делал? Ведь доказательств у них больше чем достаточно.
— Будь я на твоем месте, — посоветовал он, — я бы влез в ванну, хорошенько вымылся, а потом поспал. Пат этот несессер раньше вечера не понадобится.
Я поинтересовался, откуда он это знает.
— Она попросту спит. Как только я устроил ее в камеру, она заснула. Я приказал, чтобы ее не беспокоили, по крайней мере, в течение двадцати четырех часов.
Да, он делает свою работу. Он старается быть беспристрастным. Наверное, я должен был преисполниться благодарности.
— Кстати, — продолжал Джим, — скажи-ка мне, что это за драка, в которую ты ввязался в клубе в Гринвич-Виллидж? Это там тебя так изукрасили?
— Нет. В другом месте. На меня неожиданно напали около дома Кери.
— Тебя ограбили?
— Нет, всего лишь забрали немного денег, — сказал я.
— Ну-ну, будь поосторожнее. А что ты хотел узнать в Гринвич-Виллидж?
— Мне нужно было поговорить с Эдди Гинесом.
— И что он тебе рассказал?
— Он вернул мне сумочку Пат. Сказал, что она забыла ее во вторник вечером, после бурной ссоры с Кери. Кроме того, он рассказал мне, что перед ссорой она выпила порций восемь рома. Это очень странно, поскольку Пат может опьянеть даже от стакана пива. — Я схватил его за руку: — Послушай, Джим, ты сам видел Пат с Кери?
— Да нет, — ответил он.
И тут я спросил его;
— Скажи, а ты можешь допустить, что в Нью-Йорке существует еще одна рыжая женщина, чертовски похожая на Пат, да так, что их могут перепутать?
Джим задумался:
— Почему бы и нет? Вот только зачем кому-то это нужно?
— Не знаю, — неохотно признался я.
— У твоей жены есть большие деньги?
— Нет, у нее может быть только то, что я даю.
— А может, она знает что-то, что ей знать не положено?
— Сомневаюсь, — ответил я. — Мы поженились, когда ей было восемнадцать. То, что она рассказывала в комиссариате, — сущая правда. Я был ее первым мужчиной и до вчерашнего вечера был уверен, что единственным.
Усмехнувшись, Джим присел на край дивана:
— Дьявол, не знаю, что и думать.
Сняв пиджак и рубашку, я положил их на стул перед трюмо Пат. На нем стояла такая же фотография, как та, что обнаружили на квартире Кери. На ней было написано: «Моему любимому Герману, навсегда. Патриция».
Сняв брюки, я остался в трусах и ботинках.
— Я тебя понимаю, — пробормотал Джим. — Я бы тоже сто раз на твоем месте подумал, прежде чем поверить, будто она убийца. Вместе с тем вот уже пять или шесть месяцев разные люди сообщают мне, что видели ее в обществе Кери.
Я прошел в ванную и открыл воду. Вернувшись, я спросил:
— Почему же ты тогда мне ничего не сказал?
Джим пожал плечами:
— Ты ее муж. Это очень трудно — рассказывать мужу о шалостях его жены.
Похоже, они с Эдди Гинесом думали одинаково.
— В конце концов, Пат вполне взрослая.
Я снял ботинки.
— Лучше бы ты в это дело все же вмешался. Понимаешь, когда-то я решил верить Пат до тех пор…
В дверь позвонили.
— До каких пор, Герман?
Прежде чем я успел ответить, Монте крикнул из гостиной:
— Эй, тут пришла привратница, которая дежурит днем!
Джим сейчас же вышел в гостиную.
Я принял душ, сначала теплый, а потом как можно холоднее. После этого я почувствовал себя несколько лучше. Вот только голова побаливала, да во рту по-прежнему ощущался привкус крови.
Я начал одеваться, уже надел брюки и тут вспомнил, что смогу поговорить с Пат не раньше вечера. Может быть, к тому времени мне удастся найти официанта Майерса. Поэтому, надев тапочки и чувствуя, что ноги у меня слегка заплетаются, потопал в гостиную. Там Джим и Монте допрашивали привратницу. Это была высокая блондинка лет двадцати пяти. Кстати, на больную она вовсе не походила. На ногах у нее были бледно-голубые босоножки. Внимательно на нее посмотрев, я почему-то подумал, что платье она накинула прямо на голое тело. Глаза у нее были синие, а возле носа виднелись веснушки.
Джим нас познакомил:
— Мистер Стон — мисс Велл.
— Очень приятно, — любезно сказал я. — Мне кажется, я вас уже где-то видел.
Она засмеялась, и смех ее почему-то показался мне чертовски похожим на смех Пат.
— Безусловно. Ведь я работаю на этом месте уже год. Все это время вы проходите мимо и даже иногда здороваетесь.
Я налил себе рома.
Почему, черт возьми, я должен обращать внимание на каждую привратницу?
Джим продолжил допрос:
— Итак, вы работаете с восьми часов утра до четырех часов дня, мисс Велл?
— Совершенно верно, — ответила блондинка. — Правда, иногда, когда кто-то из моих сменщиков болен или ему очень нужно отпроситься именно на это время, мы друг друга заменяем.
Присев на диван рядом с мисс Велл, я вдруг совершенно неожиданно для себя обнаружил причину ее болезни. От нее довольно сильно пахло ромом. Этот запах не могли заглушить даже духи.
А Джим продолжал:
— Вы регистрируете телефонные звонки жильцов этого дома?
— Да, — подтвердила она.
— И вы ведете, так же как управляющий, телефонный счет каждого жильца?
— Да.
— И что же, миссис Стон часто звонила по номеру 17-36-46?
Мисс Велл провела рукой по своей туго обтянутой шелком высокой груди:
— Мне бы не хотелось об этом говорить.
— Вы знаете, что я детектив?
— Управляющий мне сказал.
— А он сказал вам, что я возглавляю уголовную бригаду Восточного Манхэттена?
Она бросила на меня взгляд и быстро провела языком по губам.
— Я понимаю.
— Прекрасно! Тогда ответьте на мой вопрос.
Она продолжала упорствовать:
— Я не хотела бы этого делать.
— Почему?
— Ну, скажем так, меня это не касается.
— Однако миссис Стон довольно часто звонила по телефону 17-36-46?
— Не помню, — явно забавляясь, сказала мисс Велл.
Джим взорвался. Похоже, бессонная ночь не пошла ему впрок. Вскочив, он закричал:
— Черт возьми! Сначала эта Пат, а теперь еще такая, как вы! Где вы родились, мисс Велл?
— В Голдене, штат Колорадо.
— И что, в Голдене не принято оказывать содействие полиции, когда она проводит следствие по делу об убийстве?
Глаза мисс Велл округлились.
— Но я действительно не могу вам этого сказать. Понимаете, я впервые оказываюсь замешанной в подобное дело.
— Итак, вы отказываетесь отвечать на мой вопрос?
— Совершенно верно.
— А вы знаете, что я могу вас, если вы откажетесь отвечать на мои вопросы, задержать?
Мисс Велл снова облизнула губы:
— Хорошо, я отвечу отрицательно. Миссис Стон никогда не звонила по телефону 17-36-46.
— Тогда откуда вы его знаете?
— Это моя обязанность. Кроме всего прочего, я еще и телефонистка. И уж можете мне поверить, свою работу я знаю превосходно.
Джим встал и нахлобучил на голову шляпу:
— Прекрасно. Мы просмотрим счета за телефонные разговоры.
Он направился к двери, за ним последовал Монте. Перед тем как выйти, он остановился и сказал мне:
— Не лезь в это дело, Герман. Считай, что с сегодняшнего дня у тебя двухнедельный отпуск.
— Это приказ? — спросил я.
— Да… инспектора Греди. Мне не меньше тебя хочется вытащить Пат из болота, в которое она попала, но это не должно влиять на служебные отношения.
Я горько усмехнулся:
— Понятно. Значит, это твоя работа. — Я глотнул рома. — Только учти: Греди я этого не прощу. Тебе тоже. Пат не убивала Кери. И я это докажу.
— Как?
— В данный момент Ник Казарос ищет официанта Майерса. Если он его найдет, все будет прекрасно, а если нет, я займусь этим делом сам. Мне кажется, этот тип является ключом ко всей истории. Последнее, что помнит Пат, это как она пила кока-колу. Симсон мог подмешать туда наркотик. Если он это сделал, то моя жена сказала правду. Поверь, я заставлю его сказать мне, как все было на самом деле, даже если для этого ему придется оторвать ногу или разбить башку.
Похоже, Джима это сильно разозлило, но он умел держать себя в руках.
— Во имя нашей дружбы, Герман, не делай этого, — попросил он. — Я приложу все силы, чтобы вытащить Пат, но только ни в одном деле об убийстве, которое я вел, не было таких исчерпывающих доказательств, как в этом.
— Что ты хочешь этим сказать? — мрачно спросил я.