На кухне Сара стояла перед плитой, замешивая в подливку кукурузный крахмал.
– Налей воды в стаканы, – велела она Джо, не поднимая глаз от кастрюльки.
Джо понесла в гостиную кувшин с водой, и тут в дверь влетела Бетти.
– Прошу прощения! – выпалила она. – Я ходила к Дениз.
Сестра немного запыхалась, однако на первый взгляд Джо ничего подозрительного не заметила. Блузка под кардиганом застегнута правильно и заправлена в сине-зеленую клетчатую юбку. Волосы лежат аккуратно, помада не размазалась. Джо посмотрела на сестру и вдруг отчаянно ей позавидовала: к празднику приехал из колледжа старший брат Дениз, и Бетти наверняка провела время с ним. Даже если бы Бетти явилась растрепанной, словно только что из кровати, вряд ли бы ей грозили такие же неприятности, как Джо с Линетт, потому что в кровати она была бы с мальчиком…
К пяти часам сгустились сумерки, небо за окном стало темно-синим. По всему кварталу из распахнутых дверей лился свет, то и дело подъезжали машины и раздавались радостные возгласы: «Как хорошо, что вы приехали!», «Входите!» и «С Днем благодаренья!».
– Давайте выключим свет, – предложила Бетти, и в темноте комната стала еще более элегантной: теплое мерцание свечей отражалось в бокалах, столовых приборах и банках с цветами, белая скатерть будто светилась.
– Ты хорошо накрыла на стол, – заметила Сара, в кои-то веки похвалив Джо. Бетти тем временем достала из духовки противень с булочками и переложила их щипцами в застеленную льняной салфеткой плетеную корзинку.
Первым пришел Генри Шешевски, все такой же грузный и при этом легкий на подъем. Он завел в дом Зайде с Бэббе, с учтивым поклоном принял пальто и торжественно вручил Саре две бутылки игристого вина Lancers. «В честь особого события! Очень рад, что вы пригласили меня в свой прелес-сный дом!» Следующими пришли супруги Симоно. Генри помог Барбаре и миссис Симоно снять пальто. «Я просто окружен красавицами!» – воскликнул он, а Джо тем временем отнесла в гостиную обещанный сырный шар, нарезанную морковь, сельдерей и соус, поставила все на журнальный столик и сбегала за тарелочками и вилками. Через улицу уже спешили Штейны – каждый мальчик нес по пирогу. Миссис Штейн попросила поставить металлическую миску и венчики в холодильник, чтобы они достаточно охладились, когда настанет время взбивать сливки. В доме было тепло, людно и шумно, звучали голоса и смех.
Мистер Штейн повел мальчиков на задний двор поиграть в футбол, к ним присоединились мистер Симоно с Энди. Генри Шешевски налил Саре вина, та отказалась, но он настоял и наконец вложил бокал ей в руку. Миссис Штейн и миссис Симоно перемывали косточки семейству Крински, которые не стригли траву на своей лужайке, потом Перринолтам, чей новый бассет затеял выть спозаранку, встречая молочника. Мистер Симоно отправился домой за новым электрическим ножом, а Джо смотрела ему вслед и жалела, что отца больше нет с ними рядом. Он подтрунивал бы над Генри, говорил бы комплименты матери Сары, заставил бы Барбару краснеть, сказав, что она выглядит совсем взрослой, проследил бы, чтобы Джо досталась ножка, и вовсе не возражал бы, что она ест руками…
Наконец Сара позвала всех к столу. Когда гости расселись, Сара встала и объявила:
– Спасибо, что пришли. Я так рада встретить этот праздник в кругу друзей! И я благодарна моим дочерям за помощь. – Полумрак скрадывал морщинки вокруг ее глаз и носогубные складки, ставшие еще глубже после смерти мужа. В мерцающем свете, с бокалом в руке взволнованная мать казалась Джо почти молодой и даже почти красивой.
– Мазл тов![6] А теперь давайте есть! – объявил Генри, хлопнув в ладоши, и вскочил со стула, чтобы налить всем вина.
Сара поманила к себе дочерей и взяла их за руки.
– Знаю, вам пришлось нелегко, – сказала она. – Отец умер, я – все время на работе… Бетти, как бы мне хотелось побывать на всех твоих представлениях!..
Бетти пробормотала что-то невнятное. Она сыграла Нелли Форбуш в «Юге Тихого океана» и Марию в «Вестсайдской истории», и все ожидали, что весной ей достанется роль Лолы в «Чертовых янки».
– Джо, и на твоих играх мне тоже хотелось бы побывать.
«Сомневаюсь», – подумала Джо. Иногда Сара заглядывала на теннисные матчи (вероятно, из-за того, что на них Джо приходилось надевать юбку), но ни разу не пришла ни на волейбол, ни на баскетбол, хотя по понедельникам и вторникам вроде могла бы успеть. Джо подозревала, что матери невыносимо видеть, как она носится по полю или сидит на корточках перед сеткой, и что она терпеть не может наколенников, кап и формы, из которой торчат голые руки и ноги. «Фу, как грубо», – брезгливо заметила однажды Сара после того, как Джо с товарищами по команде хлопали друг друга по рукам после победы в трудном матче.
– Так что спасибо, – проговорила Сара, и глаза ее заблестели. – Спасибо вам обеим!
– Пожалуйста, – ответила Джо.
– Тебе не за что нас благодарить, – добавила Бетти.
– Я вам очень благодарна. Вы отлично потрудились!
Джо вспомнила про желе и содрогнулась, гадая, заметит ли мать, если она так и не подаст его гостям.
Мистер Симоно и мистер Штейн пошли на кухню разделывать индейку.
– Джо, принеси клюквенный соус, – попросила Бетти. При ближайшем рассмотрении на шее сестры обнаружилась пара засосов.
Сара угощала гостей зеленой фасолью, булочками, картофельным пюре и сладким картофелем, который Бетти запекла, а затем пропустила через мясорубку, смешала со сметаной, мускатным орехом, сливочным маслом и щепоткой апельсиновой цедры, переложила в форму для выпечки и украсила замысловатым узором из кусочков глазированных орехов пекан и маленькими зефирками.
Джо положила себе начинки, потянулась за ножкой индейки, увидела недовольное лицо матери и взяла кусок белого мяса.
– Джо, – бодро воскликнула Сара, – не забудь про желе!
– Знаменитое желе от Джо! – хлопнул в ладоши Генри Шешевски.
Джо медленно поднялась, вознося безмолвную молитву любым богам, которые хранят беззаботных подростков-лесбиянок. Она принесла к столу форму с желе, перевернула ее на чистую тарелку и аккуратно постучала по дну. Не произошло ровным счетом ничего. Чувствуя на себе любопытные взгляды, Джо легонько потрясла форму. Опять ничего. Джо подняла форму и тряхнула посильнее. Раздался ужасный чавкающий звук, и на тарелку хлынул поток полузастывшего желе с кусочками фруктов, потек по белой скатерти и ринулся на колени миссис Штейн. Та взвизгнула и отскочила вместе со стулом.
– Ради бога, простите! – пролепетала Джо, пытаясь собрать как можно больше фруктов и застывшего желе с платья миссис Штейн, хотя было ясно, что оно безнадежно испорчено, как и скатерть, и, вероятно, ковер. Пока она промокала салфетками самые пострадавшие места, Бетти бросилась на кухню за минералкой, содой и бумажными полотенцами. Сидевшая во главе стола мать медленно вдохнула и со свистом выпустила воздух через ноздри. Джо подбирала фрукты, вытирала пятна и слушала шумное дыхание матери, оттягивая неизбежное. Наконец она выпрямилась. – Думаю, больше тут ничего не поделаешь.
Мать промолчала.
– Можем попробовать намочить пятна уксусом… – Джо умолкла.
Сара продолжала молчать.
– Мне ужасно жаль! – воскликнула Джо. – Понятия не имею, почему так вышло!
– Не расстраивайся! – утешил Генри Шешевски и похлопал ее по спине. – Подумаешь, немного пролилось.
Сара проигнорировала его, не сводя с дочери глаз.
– Чтобы испортить желе, нужно как следует постараться. Тебе это удалось, и мне, видимо, следует отдать должное твоей изобретательности, – проговорила Сара ровным голосом. – Что с тобой не так?
– Не знаю, – искренне ответила Джо. Она понятия не имела, что с ней не так, почему она не такая, как все, и как это изменить. – Правда не знаю.
– Ну, так или иначе, тебе следует принять должные меры и исправиться. Попомни мое слово, ни один мужчина не женится на женщине, которая и желе не способна приготовить! – Сара вздохнула с видом мученицы, изможденной гнетом непосильных забот, и подняла вилку, чтобы отрезать себе кусок белого мяса.
Джо тоже взяла вилку и нож. Бетти все еще помогала миссис Штейн в ванной, пыталась спасти ее платье. Мальчики Штейн молча жевали индейку. На дальнем конце стола Бэббе с Зайде тихо переговаривались на идише, а Барбара Симоно была так потрясена, что забыла, как дышать.
Сидевший напротив Генри Шешевски, старый друг отца, посмотрел на Джо с сочувствием. И в этот миг Джо так сильно затосковала по отцу, что сердце ее разверзлось как рана, и боль утраты настолько сжала грудь, что она не могла вздохнуть. Девушка аккуратно отложила столовые приборы и посмотрела на мать.
– Давай уж начистоту, – медленно проговорила Джо. – Признайся, ведь ты меня ненавидишь!
– Эй, так кто из вас думает, что «Тиграм» удастся дойти до финала в этом году? – громогласно воскликнул Генри Шешевски, однако Джо было не унять.
– Готовить я не умею. Прическу не делаю. Платья не люблю. Мне лучше погонять мячик или бросить его в корзину, чем скакать по сцене и распевать. Я вовсе не дочь твоей мечты, зато я единственная в этой семье, кто скучает по папе! – Джо знала, что это неправда, ведь Бетти тоже скучала по отцу, но в нее словно бес вселился – она не смогла бы замолчать, даже если бы захотела.
– Ложь! – дрожащим голосом вскричала Сара.
Джо поднялась, сжав кулаки.
– Ты наверняка жалеешь, что умер он, а не я! Или даже мы оба. Тогда бы ты осталась вдвоем со своей идеальной маленькой принцесской!
Входившая в гостиную Бетти изумленно открыла рот. Словно в замедленной съемке Джо наблюдала, как мать сжала губы в нитку и замахнулась. Джо могла бы уклониться или вообще удрать, но даже не пошевелилась. Она застыла на месте, зная, что сейчас произойдет, и не в силах этого избежать.
Пощечина прозвучала как выстрел. С тех пор как они ужасно поссорились из-за Мэй, мать ударила Джо впервые.