– Помаршируем? – спросила Джо у Шелли, которая зажгла еще одну сигарету и медленно затянулась.
– Если хочешь, иди. Не волнуйся, без тебя не уеду.
– Ну же, – настаивала Джо, и Шелли улыбнулась.
– Ладно. Иначе ты подумаешь, что я только пыль в глаза пускаю.
Они стали маршировать вместе, и Джо предупредительно встала с краю тротуара – ближе к потоку машин, как делал ее отец, когда они гуляли вместе. Ей было приятно осознавать, что Шелли рядом, чувствовать ее цветочный аромат, задевать ее бедром при ходьбе. На третьем кругу мимо них промчался водитель, нажав на клаксон и прибавив газу. Он обдал пикетчиков брызгами ледяной воды и что-то прокричал из окна. Слов Джо не разобрала, но сжатый кулак и перекошенное лицо говорили сами за себя.
– Просто отлично, – проворчала Шелли. Ее слаксы прилипли к ногам, с манжет капала вода. Она закатала рукав плаща и посмотрела на изящные прямоугольные часики. Джо подозревала, что они золотые и стоят больше, чем все ее пожитки вместе взятые. – Послушай, Дылда, мы пикетируем целый час. Не пора ли отправиться домой и переодеться в сухое?
– Конечно, – кивнула Джо, которая ни разу в жизни не уходила с пикета до его окончания. В груди защемило, словно дыхание требовало от нее излишних усилий. – Пошли отсюда.
В машине Шелли предложила поехать к ней, в апартаменты на третьем, верхнем этаже кирпичного дома в паре кварталов от Колледж-авеню. Они прошли через гулкий полутемный вестибюль с вылинявшим зелено-золотым ковром на полу и открытыми ящиками для писем, как в отеле. Комнаты наверху были просторные, с высокими потолками и кремово-белыми стенами. Маленькая гостиная с кушеткой, обтянутой мягким серым мохером, полированный журнальный столик из резного дерева и великолепный яблочно-зеленый ковер с бежевой бахромой.
– Все вещи матери, – небрежно махнула рукой Шелли. – Когда она делает дома перестановку, старье сбагривает мне.
У окна стоял письменный стол из того же темного полированного дерева со стопками учебников и голубой пишущей машинкой Olivetti. Джо заметила нортоновскую «Антологию английской литературы», томики стихов, растрепанный, явно читанный в ванной экземпляр «Грозового перевала» Эмили Бронте. К стене жалась этажерка на колесиках со стеклянными полками, на ней – аккуратные ряды бокалов для вина и мартини, стопки для виски, полдюжины бутылок и стеклянное ведерко. Шелли вынесла из кухни металлический лоток с кубиками льда, покрошила его, высыпала в ведерко и направилась к барной тележке. И на ведерке, и на стакане виднелась та же монограмма, что и на машине, – REF.
– Рашель Элиза, – пояснила Шелли, заметив взгляд Джо. – А у тебя есть второе имя, Дылда? – Взяв позолоченные щипцы, она положила лед в два невысоких стакана, плеснула щедрую порцию янтарной жидкости из графинчика и повернулась к Джо, вопросительно подняв брови. – «Манхэттен» устроит?
– Конечно. А второго имени у меня нет.
– Так ты Жозефина? – Шелли взяла щипцы поменьше, чтобы достать из банки коктейльную вишню. – Джоан? Джоуэнн?
– Джозетта. – У Джо перехватило горло.
Шелли протянула ей стакан и подняла свой.
– Рашель и Джозетта, – протянула Шелли. – Что ж, выпьем за наши прозвища?
– За наши прозвища, – повторила Джо, чувствуя себя словно в старом черно-белом кино, где элегантная пара потягивает коктейли и перебрасывается остротами. Она отпила большой глоток «Манхэттена»; крепкий алкоголь прочертил огненную дорожку до самой груди и вспыхнул в животе как лампочка.
– Я собираюсь снять все мокрое. – Шелли смерила Джо взглядом и добавила: – Спорим, у меня найдется пижама твоего размера?
Шелли разулась, как только вошла, и теперь шлепала босыми ногами по полу. Сходив в соседнюю комнату, она вернулась в мягком розовом халате и принесла фланелевую пижаму. Джо допила почти половину коктейля, и в голове у нее зашумело. Ногти на ногах Шелли были выкрашены в тон халату. Пижама оказалась на размер меньше, чем нужно, еще с биркой.
Шелли поймала взгляд Джо и подмигнула.
– Я не очень-то люблю пижамы. – Она подняла руки, и халат задрался, открывая изящные изгибы стройных лодыжек. Шелли стояла так близко, что Джо видела ее зрачки и темные кольца вокруг бледно-серой радужки, так близко, что Джо чувствовала дыхание Шелли на своей коже.
Не делай этого, сказала себе Джо. У Шелли есть парень. Ты ей нравишься в другом смысле. У тебя могут быть неприятности. Тебя исключат из колледжа. Поползут слухи. Однако из-за алкоголя и близости Шелли все разумные мысли улетучивались, словно кольца дыма. Под розовым халатом на Шелли не было ничего, и она наверняка хотела, чтобы Джо это поняла.
– Знаешь, что я думаю? – с озорным видом спросила Шелли и придвинулась ближе, пахнув на Джо духами, мылом Camay и коктейльной вишенкой. – Я думаю, что нравлюсь тебе.
Голова Джо закружилась от желания и смущения.
– У тебя же есть парень, – напомнила она.
Шелли встала на цыпочки, обхватила Джо за плечи и легонько поцеловала в губы.
– Открою тебе секрет. – Ее дыхание обожгло губы Джо. – Мне нравятся мальчики. И девочки тоже. Много раз бывало… – Шелли понизила голос до соблазнительного шепота, – что девочки мне нравятся больше! – Она задрала голову, глядя на Джо потрясающими серыми глазами. – Теперь ты рассказывай, Дылда!
– Мне тоже нравятся девочки! – выпалила Джо. Это была правда, как и в тот день, когда она призналась Линетт. Джо долго ни с кем не встречалась и не дружила с девушками, потому что не хотела вызвать подозрений у соседок по общежитию или однокурсниц. Все время проживания в Энн-Арборе она держалась сама по себе и вместо того, чтобы наслаждаться свободой вдали от пристального внимания матери, тосковала в одиночестве.
– Ну что ж… – Шелли положила Джо руку на затылок и ласково потрепала. – Я тебе нравлюсь?
Шелли встала на цыпочки и коснулась губ Джо своими губами. Они поцеловались, сначала нежно, потом более страстно. Губы Шелли приоткрылись, Джо провела кончиком языка по ее язычку, и та вздохнула, потянулась к ней навстречу.
– Сюда, – шепнула Шелли, взяла Джо за руку и повела по темному коридору, ласково напевая, потом упала спиной на кровать и увлекла Джо за собой.
1965. Бетти
– На летние курсы? – спросила Сара, сидя за кухонным столом в желтом вискозном халате. Перед ней лежали счета за месяц, чековая книжка и калькулятор. Стол, как обычно, прикрывала клеенка, на этот раз с красными розами на зеленом фоне. Возле раковины, под календарем, присланным по почте Национальным банком Детройта, висела деревянная полочка для специй с полудюжиной баночек орегано, шалфея, тимьяна, петрушки, базилика и лаврового листа, теперь похожих скорее на ископаемые, чем на настоящие специи. Часы с черными цифрами на белом циферблате тикали возле окна, прикрытого шторами, которые Сара пошила, когда они только перебрались на Альгамбра-стрит. Веселенькая желто-белая клетка выгорела до того же тусклого цвета, что и домашнее платье Сары.
– На летние курсы, – подтвердила Бетти.
Стояло лето, и она собиралась в университет, значит, вряд ли это можно считать ложью.
– И какие же предметы ты будешь изучать? – поинтересовалась Сара.
Судя по прищуру и скептичному выражению лица, мать поверила не настолько, как надеялась Бетти. Впрочем, к разговору девушка подготовилась хорошо.
– Курс современного музыковедения и культурологии. – Исчерпывающее описание ее планов на лето, включавших тусовки с друзьями и путешествие в фургончике Конни на Ньюпортский фестиваль фолк-музыки, что проводится на Род-Айленде. Она будет слушать современную музыку и знакомиться с представителями разных культур. Еще Бетти удалось найти работу в кампусе – каталогизировать книги для юридической библиотеки Мичиганского университета. – К тому же за мной будет приглядывать Джо.
– По крайней мере, пока не уедет, – проворчала Сара.
После окончания колледжа Джо собралась в Лондон со своей лучшей подругой, Шелли Финкельбайн. Из Лондона девушки на автобусе доберутся до Турции, затем по Тропе хиппи – в Индию и Непал. В шестьдесят третьем Сара не отпустила Джо на Марш на Вашингтон. («Там будет небезопасно! – Сара фыркнула. – К тому же я не стану платить за твои учебники лишь потому, что ты решила не работать все лето».) Джо так и не простила Сару за то, что не присутствовала при столь знаменательном историческом событии. Весь последний курс она уговаривала и умоляла мать, а под конец объявила, что ей уже больше двадцати одного года, то есть формально она взрослая, может оформить паспорт и ехать куда захочет, с разрешения Сары или без него. Сара не одобряла ни дружбы с Шелли Финкельбайн, ни запланированного путешествия. «К чему тратить деньги на поездку по странам, где люди настолько бедны, что готовы на все, лишь бы перебраться в Америку?» – недоумевала она. Джо уговаривала, настаивала и даже плакала, и наконец Сара скрепя сердце разрешила, объявив, что Индия хороша хотя бы тем, что Джо не арестуют и не убьют, как вполне может случиться, если она отправится в южные штаты.
– И эти курсы… – начала Сара, вглядываясь в лицо Бетти и подбирая слова, – обязательны для твоей специальности?
– Профилирующие дисциплины, – ответила Бетти, зная, что мать понятия не имеет, о чем идет речь, и даже слов таких не знает. Ей не хотелось врать Саре, которая бросила школу после девятого класса. Но если выбирать между Энн-Арбор, приключениями с друзьями и тремя месяцами в Детройте, где придется спать в старой детской, каждый вечер ужинать с матерью в унылой темной кухне и целыми днями продавать галстуки или столовые приборы в Hudson’s, то Бетти была готова лгать, обманывать и даже воровать, лишь бы вырваться на волю.
– Где будешь жить?
– Я сняла квартиру в доме, где уже живут мои друзья. – Бетти приготовилась к расспросам: что за друзья, где именно находится дом, как ты будешь платить за жилье, но Сара лишь вздохну