– Не сработает.
Джо испытала и разочарование, и облегчение. Жаль, конечно, что не выйдет разбогатеть на продаже кассет с упражнениями, и в то же время хорошо, что не надо быть звездой для домохозяек, ставить в неловкое положение себя и детей, служить объектом для плоских шуточек.
В голосе Дэйва звучало сочувствие.
– Проблема в том, что ты вовсе не соответствуешь идеалу. Не пойми меня превратно, – сказал он, подняв руки, словно Джо собиралась с ним спорить. – Выглядишь ты прекрасно – для женщины твоих лет, для мамочки из соседнего дома. Женщины, которые покупают эти кассеты, не хотят выглядеть как мамашки. Они покупают их потому, что хотят выглядеть как Сьюзен Соммерс.
– Так я и думала, – вздохнула Джо. – Нони постоянно твердила…
Ее голос затих. Дэйв небрежно махнул рукой, словно король, дарующий милость крестьянину.
– Продавай свои кассеты на благотворительных распродажах или тем леди, которые ходят на твои занятия. Зарабатывай себе на булавки.
Джо кивнула и попятилась, поднявшись по лестнице спиной, как делал ее отец, выходя из синагоги, чтобы не поворачиваться задом к слову Божьему. На булавки, подумала она, улыбаясь собственной глупости, и приступила к мытью посуды.
На следующее утро она сообщила новость Нони. Разумеется, подруга пришла в ярость. «В этом весь Дэйв, – заявила она, велев Джо не расстраиваться и думать шире. – Попробуй дать объявление в Hartford Courant или позвони местным журналистам и попроси уделить тебе время в воскресных утренних новостях». Джо так и не сподобилась. Ее все устраивало. Ей нравилось вести занятия, бегать по дорожке под кронами деревьев под бормотание игроков в гольф или под стук клюшки по мячу. Джо держала коробку с кассетами в багажнике, продавала их ученикам и на распродажах в синагоге. Деньги пригодились Ким для оплаты подачи документов в колледж, да и Лайле понадобился лишний год наблюдения ортодонта из-за неправильного прикуса на обеих челюстях. «Этого достаточно», – сказала себе Джо. Они пережили банкротство, им хватало денег для оплаты счетов. Джо так и не воссоединилась с любовью всей своей жизни, но разве многим женщинам, которые любят женщин, это удается? Может, есть и такие, кому хватает храбрости, только они живут в крупных городах или в коммунах. У Джо уже не осталось ни нервов, ни времени. Ее отец умер, не дожив до сорока шести, мать – в семьдесят один год. Скоро их с Дэйвом гнездышко опустеет, девочки встанут на крыло и улетят, потом пенсия, потом их дочери унаследуют землю и заживут той жизнью, о которой Джо когда-то мечтала. Может, она так и не напишет свой роман, может, они с Дэйвом не переедут в особняк в Авондейл-Вудс и у них не будет бассейна, как у Прессманов, и все же рано или поздно у них появятся деньги, чтобы обновить кухню.
Именно так думала она однажды в апрельскую пятницу, когда Дэйв позвал ее в свой офис поговорить. Мисси ушла гулять с подружками по футбольной команде, Ким – с Дереком Рудольфом, с которым встречалась со школьного бала. Лайла как всегда сидела у телевизора, точно приклеенная, и смотрела ситком «Полный дом». Джо спускалась по лестнице, размышляя о замене кухонной техники или хотя бы серебристо-зеленых обоев – привета из семидесятых годов. Может, стоит сделать ремонт в несколько этапов, подумала она, устраиваясь на стуле. Сначала обои, а если получится убрать стену между гостиной и кухней…
– Джо. – Дэйв смотрел на нее мрачно, подавшись вперед, все еще в костюме, который надел днем. Заболел, первым делом подумала Джо и, к своему большому стыду, ощутила облегчение. Она от него избавится и станет свободна! Может, она уже не молода, но еще и не стара. Впереди целая жизнь и… – Мне очень жаль, – сказал Дэйв, чуть не плача.
Похоже, она пропустила что-то важное.
– Почему тебе жаль? – поинтересовалась Джо, стараясь сохранять соответствующую мину.
Дэйв опустил взгляд, словно не мог смотреть ей в глаза. Джо почувствовала, как изменилась атмосфера – надвигается буря. Она сжала кулаки, приготовившись к любым испытаниям.
– Сама знаешь, в последнее время не все шло гладко.
Джо промолчала. Руки и лицо похолодели. В последнее время все наконец-то наладилось, подумала она. Что же я пропустила?
Плечи Дэйва дрогнули, он всхлипнул и выпалил:
– Джо, я хочу развода!
Губы Джо онемели, руки стали ледяными, голова пошла кругом. Ее охватил шок и страх, гнев и облегчение. Да, огромное облегчение. Дэйв не умрет, но уйдет из ее жизни. Она будет свободна!
Насладившись внезапной радостью, Джо задала банальный вопрос:
– У тебя кто-то есть?
Дэйв коротко и стыдливо кивнул.
– Кто она? – заставила себя спросить Джо, и у Дэйва хватило такта, чтобы изобразить стыд.
– Нони Скотто.
Часть пятая
1993. Бетти
– Вот она, – указала Бетти на высокую худую девочку с копной черных спутанных волос, спускающуюся по трапу.
Ее племянница вступила в ту нелепую пору, которую Бетти помнила по своей юности, когда ты уже не ребенок, но еще и не подросток, и кажется, будто половина частей твоего тела вошла в команду под названием «пубертат», а другая половина безнадежно отстает. Узкие плечи Лайлы согнулись под весом рюкзачка, спортивная сумка заставляла ее крениться влево и идти зигзагами.
Четыре года назад Бетти едва сдержалась, чтобы не крикнуть: «Я же тебе говорила!», когда сестра позвонила сообщить об уходе Дэвида, и едва не ахнула, узнав, к кому он ушел.
– Чем я могу тебе помочь? – спросила Бетти.
Она хотела одолжить денег для выкупа доли Дэйва, чтобы Джо с девочками могла остаться в доме, только Джо отказалась наотрез.
– Я не смогу: Дэйв переезжает к Нони, а она живет на той же улице.
– О боже!
– Хочу начать все сначала на новом месте. – Голос Джо дрогнул. – Лучше где-нибудь в Авондейле, пока Лайла не окончит школу.
Джо с девочками переехала в многоквартирный дом. Сначала Ким, потом и Мисси окончили школу и поступили в колледж. Когда Джо обнаружила в продаже фитнес-видео Нони и Дэйва, она одолжила у Бетти денег, чтобы подать в суд на эту парочку коварных интриганов, но в остальном обходилась своими силами. Каждый год Бетти приглашала сестру с племянницами приехать в гости на неделю, на месяц или на все лето, и три года Джо отказывалась, пока наконец не согласилась прислать Лайлу.
– Должна тебя предупредить, что ей сейчас очень паршиво.
– Мы справимся. – Бетти спросила, когда заканчивается учебный год, купила билет на имя Лайлы и распланировала для своей племянницы развлечения на все лето. – Мы о ней позаботимся, – пообещала она Джо. Та лишь вздохнула.
Бетти знала, что с Лайлой всегда было непросто. Она считала, что плохое поведение девочки – результат предательства ее отца, Дэйва Брейвермана, бросившего семью ради подлой мерзавки Нони Скотто.
– Никогда ему не доверяла! – заявила Бетти Гарольду, узнав новость. Она металась по гостиной кругами между газовым камином и недавно установленным французским окном, впиваясь в ладони наманикюренными ногтями. – И знаешь, что самое неприятное? На Рождество я послала этой стерве баночку джема!
– Забудь, милая! – воскликнул Гарольд глубоким зычным голосом, схватил ее в охапку на середине круга и держал в объятиях до тех пор, пока она не рассмеялась над собой.
Из трех своих племянниц Бетти больше всего привязалась к младшей, которой жилось особенно тяжело. Ким с Мисси обе хорошо учились в школе, блистая и в учебе, и во всевозможных общественных мероприятиях, в то время как Лайла едва справлялась и не обладала никакими талантами. Также Бетти не могла не заметить, что, судя по дате рождения, родители зачали Лайлу сразу после их с сестрой большой ссоры. Бетти полагала, что в этом есть и ее вина, как и в том, что Джо вышла замуж и поселилась в пригороде.
Кроме того, перешагнув порог сорокалетия, Бетти все чаще думала о своей бездетности. Сперва они с Гарольдом поговаривали об усыновлении или опекунстве, но оба были слишком заняты: она очень много времени посвящала своему бизнесу, он работал плюс благотворительность, на которую они выделяли и деньги, и время. К тому же Бетти сомневалась, что агентство по усыновлению готово отдать ребенка межрасовой паре. Поэтому она с удовольствием общалась с детьми родственников. С пятью сестрами и братом у Гарольда было более двадцати племянников и племянниц, от младенцев до совершеннолетних, плюс Ким, Мисси и Лайла. Бетти любила свою работу, любила своего мужа, любила своих племянниц и с радостью проводила с ними время… и все же, честно говоря, ей было особенно приятно проводить гостей и остаться вдвоем с мужем.
Она задумывалась, не делает ли это ее – выражаясь языком Сары – ненормальной. Всякий раз, общаясь с репортерами (к счастью для Бетти, ферма Блю-Хилл достаточно процветала, и за последние годы у ее хозяйки брали интервью раз шесть, четыре – для печатных изданий, два – для телевидения), ей приходилось говорить на эту тему. «У вас с мужем есть дети?» Бетти всегда отвечала одинаково, озвучивая отработанную версию. «Мы с мужем дружили еще в старших классах, однако, когда мы встретились снова, мои биологические часы почти остановились. Мне повезло, у меня есть три прелестные племянницы, которые гостят у нас летом, и еще я наставник в организации «Старшие братья и сестры Америки».
– Интересно, что будет, если я скажу: «Я никогда не хотела детей»? – воскликнула Бетти во время подготовки для работы со СМИ.
Роза Сарон, которая к началу восьмидесятых распрощалась с первой частью своего имени и стала просто Шэрон на американский манер, и медиаконсультант по имени Беверли Хаснер, в один голос вскричали:
– Даже не вздумай!
– Почему бы и нет? – Бетти с Шэрон сняли на полдня конференц-зал в отеле Doubletree для подготовки к интервью для компании CNN, которая готовила программу «Новые предприниматели». Беверли принесла свою камеру, свет и одолжила в гостинице телевизор. Два часа она изображала репортера, засыпая Бетти с Шэрон вопросами, записывала их ответы, потом показывала им места, где они говорили