Между тем на ферме все проснулись от лая собак. К общему удивлению, дверь кухни оказалась открытой.
– И моего ружья нет! – воскликнул Кук.
– Можно было открыть дверь снаружи? – спросил Сандерс.
– Нельзя! – сказал Уильям. – Я сам запер ее на засов. Ружье могло быть украдено уже пробравшимся в дом. Я понимаю теперь, почему собаки рвались сюда. А я-то по глупости их отогнал!
Джеймс тем временем отыскал спички и осветил комнату.
– И моего кисета с зарядами нет! – воскликнул Уильям.
– Да и моего тоже… – сказал Джеймс. – Нечего сомневаться, вор был здесь и теперь посмеивается над нами.
Общая досада усилилась еще более, когда оказалось, что кувшин с молоком целиком опорожнен.
– Теперь только второй час, и трудно нагнать воров в темноте, – сказал Уильям, – а откладывать погоню до утра и вовсе неблагоразумно.
– Но собак не слыхать, а что мы сделаем без них? – возразил Джеймс. – Где они? Может быть, впрочем, напали на настоящий след и держат грабителей в осаде.
– Не попытаться ли созвать их охотничьим рогом? – предложил Уильям.
Он стал громко трубить, но долго ни одна собака не откликалась на его зов. Наконец, появился Красавчик, виляя хвостом и визжа потихоньку, как бы прося извинить его за оплошность.
– Вот и хорошо! – воскликнул Уильям. – Нам одного Красавчика довольно! Лишь только рассветет немного, мы найдем следы вора. Не улетел же он!
– Надо полагать, – заметил старый Лейвли, – что мошенник спасся вплавь, а ветер дует к реке, это и сбило с толку собак.
– Если он действительно бросился в реку, то, верно, нашел какую-нибудь лодку и плывет теперь уже по Миссисипи, – предположил Джеймс.
– Никакой лодки в окрестностях нет, за это я ручаюсь, – уверенно возразил Кук. – Мы удили с Тенером рыбу в разных местах на реке и ни одной лодки не видели.
– Но она могла быть запрятана в кустах.
– Мы обшарили все кусты, потому что искали устриц, и не заметили ни лодки, ни каких-либо следов.
– В таком случае, вора надо искать среди прибрежных холмов, – сказал Лейвли. – И не теряя времени.
– Не лучше ли заявить местному судье? – заметил Сандерс, стоявший в каком-то раздумье.
– Для какой пользы? – презрительно спросил старик. – Нет, Джеймс, право, надо пуститься в погоню, не медля ни минуты! Вы с нами, мистер Гэвс?
– Охотно… Хотя я и не особенно уверен в своих силах, но все же, может быть, пригожусь вам на что-нибудь.
Прочие собаки тоже прибежали, но фермеры, боясь, что они опять нападут на ложный след, решили взять с собой только самую толковую из них – Красавчика. Понятливая собака довела их тотчас до реки, но далее, как было очевидно, потеряла след. Было также ясно, что здесь не приставала никакая лодка.
– Нам надо переправиться на ту сторону, – сказал Кук. – Беглецы могли оставить там свои следы. И поднять на ноги всех соседей. Войти в чей-нибудь дом и похитить оружие – слишком большая дерзость, точнее, преступление, которое требует строгой кары!
Поднявшаяся суматоха раздражала Сердерса, к тому же его щегольской костюм вовсе не годился для поездок по лесам. Но он опасался, что вором может оказаться кто-то из членов пиратской шайки и, в случае поимки, выдаст многое… Сандерс надеялся придать делу другой оборот, а при удобном случае и поспособствовать бегству грабителя. Совет его обратиться в суд был дан именно затем, что в таком случае вору была бы, почти наверняка, обеспечена безопасность.
Глава XIIIПоимка мулата
Охотники разделились: старый Лейвли и Кук вместе с Красавчиком шли по одному берегу протекавшей неподалеку от фермы речки, Джеймс и Сандерс по другому. Собака плелась равнодушно, вяло обнюхивая землю.
– Мало толку от вашего Красавчика! – сказал Сандерс. – Он какой-то сонный.
– Подождите! Едва нападет на след, совершенно преобразится.
– Здесь вообще мудрено что-либо подметить… сплошь камень. Целая армия пройдет, не оставив следов…
– Вы полагаете? – спросил Джеймс самодовольно. – Не зря уверяют, что городские джентльмены совершенно теряются среди лесов.
– Как лесные джентльмены в городах, – парировал Сандерс с язвительной усмешкой.
Джеймс невольно покраснел, потому что мнимый мистер Гэвс в общем был прав. Но он тотчас же приободрился, указывая своему спутнику на несколько лежавших на дороге камешков.
– Вам это ни о чем не говорит? – спросил он.
– Что? – спросил тот. – Ничего особенного не вижу.
– А я вам скажу, что здесь с четверть часа тому назад пробежал олень.
– Откуда вы узнали?
– Смотрите! Один камешек стронут с места. Та сторона его, которая отсырела от прикосновения с землей, теперь обращена вверх. Камешек стронут пробегавшим животным. А что это был олень, можно судить по следам копыт на мху, покрывающем землю… Но что это?
– Где? – спросил Сандерс раздраженно.
– Идите сюда! – крикнул Джеймс отцу и Уильяму, не отвечая на вопрос гостя. – Я нашел кое-что, требующее внимания.
Старик и его зять переправились вброд, и Джеймс спросил у них:
– Когда шел дождь в последний раз?
– Третьего дня вечером, – ответил Лейвли.
– Как вы думаете, мог камень оставаться мокрым с того времени? – продолжал Джеймс, указывая на влажную поверхность плоского прибрежного камня. – Не должен ли был высушить его ветер?
– Разумеется! – подтвердил Лейвли. – Значит, мы напали на свежий след.
– Без всякого сомнения! – весело воскликнул Уильям. – Разбойник вылез из воды у этого плоского камня. Сюда, Красавчик! Докажи свое искусство!
Собака обнюхала место, не выказывая сначала никакого особенного оживления, но скоро выпрямила уши, осмотрелась вправо и влево, взглянула пристально на своего хозяина, замахала хвостом и завыла.
– Ну, чует волка! – сказал с неудовольствием Джеймс.
– Волка или негра, – ответил Уильям. – У Красавчика на них одинаковая реакция.
Он протрубил в рог, и по этому условленному сигналу с фермы им подали лошадей. Лишь только Красавчик увидел, что все готовы к отъезду, он глухо пролаял, помчался прыжками вперед, но тотчас же снова побежал рысью, не поднимая морды от земли.
Лес здесь был редкий, и лошади могли следовать за собакой, которая, взбежав на возвышенность, стала спускаться по окраине оврага, тянувшегося к Миссисипи. Охотники, от внимания которых ничто не ускользало, вскоре заметили отпечатки ступней на болотистой почве. Красавчик остановился, поджидая своего хозяина. Подскакав ближе, Уильям увидел явные следы привала: земля была истоптана и покрыта золой и угольями, вперемешку с костями и перьями, по которым можно было заключить, что кто-то жарил и ел дрофу.
– Ну, – сказал Уильям товарищам, – этот молодец позавтракал лучше нас! Но как мы не слышали выстрела, которым он убил птицу?
– Он успел уйти слишком далеко от фермы, – отвечал Джеймс, – но зато потерял много времени потом, благодаря своей жадности. Но позвольте! Вот новый факт: негодяев было двое. На земле отпечатки двух видов обуви: обыкновенных башмаков и других, более легких и закругленных, какими бывают мокасины. Башмаки с высокими каблуками. Вперед! Мы вот-вот нагоним беглецов, следуя по этим следам!
Он поскакал во весь опор. Красавчик несся за ним, наконец, Уильям крикнул:
– Видите? Вон они бегут! Вперед же, скорее, надо взять их живыми.
Коттон и Дан не замечали преследования, пока поворот дороги скрывал от них окраину оврага, но мулат вдруг остановился, испуганно спросив:
– Слышишь, Коттон?
– Что тебе еще пригрезилось, трус?
– Конский топот.
– Вздор! – возразил Коттон, побледнев, однако, немного. – Где ты слышишь? С какой стороны?
Мулат припал ухом к земле, но тотчас же поднялся, лепеча с ужасом: «Бежим! Бежим!..» – и бросился со всех ног вперед.
Коттон теперь уже и сам слышал лошадиный топот и бежал вслед за товарищем, думая в то же время, что единственным средством к спасению была возможность заставить охотников гнаться по двум направлениям. Он заботился только о том, чтобы уйти самому, предоставляя мулата его собственной участи. С этой мыслью в ту минуту, когда Дан опередил его на несколько шагов, он прыгнул с крутого обрыва вниз, прямо в густую чащу каштанового кустарника. Может быть, ему и удалось бы спастись таким способом, потому что никакой всадник не мог последовать за ним туда, но Уильям признал свое ружье, а в человеке, уносившем его, известного грабителя Коттона. Молодому фермеру были хорошо известны все окрестные тропинки, и он повернул лошадь назад, чтобы спуститься с обрыва и перерезать путь беглецу.
Сандерс, которого также интересовал более белый, нежели негр, последовал за Уильямом.
Дорога, выбранная Коттоном, была почти недоступна для верховых, но всадник был до того приучен к преодолению всяких препятствий, что не сдерживал лошади. Сандерс, несмотря на то, что был вовсе не таким лихим наездником, был вынужден следовать за ним по пятам, потому что его лошадь рвалась за той, которая мчалась впереди.
Уильям уже настигал беглеца, а Красавчик почти хватал его за ноги, но Коттон остановился и выстрелил. Он был великолепным стрелком, но крупные капли пота падали со лба на глаза, и это помешало верности прицела, пуля только слегка задела висок Уильяму и пробила насквозь шляпу Сандерса.
Решительная минута наступила. Кук понимал, что стрелять на скаку бесполезно, и решил свалить разбойника ударом приклада по голове. Он поднял уже свое ружье за ствол, но в эту самую минуту лошадь его споткнулась, и Уильям покатился к ногам своего врага. Коттон решил воспользоваться удачей, и гибель молодого фермера была бы неизбежна, несмотря на то что Красавчик с бешенством бросился на защиту своего хозяина, однако к месту схватки поспешно приближался Сандерс, и это изменило положение дел.
Коттон не подозревал, конечно, что Сандерс не имел против него никаких враждебных намерений, поэтому, повинуясь только чувству самосохранения, он швырнул разряженную винтовку в Красавчика, который отскочил с жалобным воем, подхватил ружье, выпавшее из руки Уильяма, спустился в глубину оврага и побежал по болотистой равнине. К его удивлению, второй всадник его не преследовал.