Мы подошли к последнему углу нашего треугольника, описывающего структуру данной книги. Во второй части говорили о «Боге миссии» (библейский монотеизм и миссия). Затем посвятили шесть глав третьей части рассуждениям о «Народе миссии» (Израиле как об избранном, искупленном, призванном к отношениям завета с Богом народе, чтобы своей нравственной жизнью он послужил исполнению Божьего замысла относительно всех народов; а позднее эта миссия была возложена на всех, кто во Христе). Но Бог Израиля – это также Бог всех народов и всей земли, поэтому необходимо расширить наш горизонт и рассмотреть ту великую арену, на которой происходят события великого библейского повествования. Как напоминает нам псалмопевец в Пс. 144, 13, миссия Бога такая же всеохватывающая, как и его любовь:
Царство Твое – царство всех веков,
и владычество Твое во все роды.
Начнем размышления вместе с апостолом Павлом, великим толкователем Ветхого Завета.
Сравним проповедь Павла в иудейской синагоге Антиохии Писидийской в Деян. 13, 16–41 с его речью в афинском ареопаге в Деян. 17, 22–31. У этих речей общая цель – познакомить слушателей с Иисусом. Но концептуальная структура у них очень разная. В первой речи перед иудейскими слушателями Павел говорит о «Боге народа Израиля», который истребил народы земли Ханаанской и отдал их землю в наследие своему народу (Деян. 13, 17.19). Во второй речи перед языческой аудиторией Павел говорит о Боге, который «сотворил мир и все, что в нем», а также «каждую нацию для обитания по всему лицу земли» (Деян. 17, 24–26).
Я позволю себе еще немного «геометрии» и изображу эти две структуры в виде двух взаимосвязанных треугольников. На первом находится структура проповеди в Антиохии, где можно увидеть три угла: Бог, Израиль и земля. В этой концептуальной структуре хорошо показано самосознание ветхозаветного Израиля. Бог Яхве избрал и призвал Израиль, как народ завета, искупил их из египетского рабства и дал им в наследие землю Ханаанскую, чтобы они жили в этой земле в послушании завету, а, следовательно, процветали. Такая структура лежит в основе всей третьей части данной книги. Самосознание народа Израиля в Ветхом Завете, роль и миссия для мира стали основным фоном их мировоззрения. Миссия Израиля заключалась в том, чтобы жить как Божий народ для славы Божьей. И Бог, о котором идет речь, – Яхве.
Но как я уже неоднократно говорил, такая модель не существует ради себя самой. Это лишь часть более широких отношений и более всеохватывающего замысла Бога относительно всех народов земли. Внешний треугольник – Бог, человечество, земля – хорошо представлен в речи Павла перед языческой аудиторией в Афинах – говорить об отношениях Яхве с Израилем для этих слушателей не имело никакого смысла. Поэтому Павел излагает ветхозаветное учение о творении без цитирования каких-либо текстов Писания.[333] И хотя этот внешний треугольник все еще остается базовой платформой для взаимодействия Бога с человечеством на протяжении всей истории, эти отношения были искажены и испорчены человеческим грехом и восстанием. Отношения нарушены народом во всех сферах: человеческие существа больше не любили Бога и не повиновались ему, поэтому оказались под Божьим гневом; человечество оказалось во вражде с землей; земля была проклята Богом и освободится от проклятия только после искупления человечества. Такая мрачная реальность падшего состояния человечества представлена Павлом в Послании к Римлянам. Мы – падшее человечество, живущее на проклятой земле.
Но внешний треугольник – это также платформа или арена Божьей миссии. Все, что Бог сделал в Израиле и для него (внутренний треугольник), было сделано ради высшей цели: благословить все человечество и совершить искупление всего творения (внешний треугольник).
Если мы добавим к нашей структуре новозаветное исполнение ветхозаветных ожиданий, то увидим другой треугольник, включающий новозаветную общину народа Божьего (верующие во Христа иудеи и язычники) и новое творение (новые небеса и новую землю, на которой Бог будет пребывать вечно со своим искупленным человечеством).
Поэтому наше внимание будет сосредоточено на внешнем треугольнике – всеохватывающей миссии Бога, которая оставляет след на протяжении всей истории человечества. Этому и будет посвящена четвертая часть книги.
Во-первых, поговорим о земле как сфере и объекте Божьей миссии, и, следовательно, объекте той миссии, к которой мы призваны (глава 12). Во-вторых, поговорим о человечестве (глава 13) и увидим, как некоторые великие утверждения библейской веры о том, что значит быть человеком, отражаются на нашем понимании миссии, например, достоинство человека, как сотворенного по образу Божьему, а также греховность человечества и вторжение зла. В этой главе также рассмотрим ту часть Ветхого Завета, которая наиболее тесно связана с доктриной о творении и многонациональном человечестве (к сожалению, ею часто пренебрегают, рассматривая богословие миссии), – Литературе Мудрости. Мы поговорим о значимости этой части Писания для верного представления о миссии к различным культурным контекстам. Наконец, мы обратимся к миру наций и рассмотрим (в главе 14) захватывающее эсхатологическое видение, где показана роль Израиля в Божьем плане относительно народов человечества, что, вероятно, больше, чем любая другая тема в Ветхом Завете, вдохновила на миссионерскую работу церковь Нового Завета (глава 15).
12. Миссия и Божья земля
Вот у Господа, Бога твоего, небо и небеса небес, земля и все, что на ней (Втор. 10, 14).
Утверждение о том, что Господь, Бог Израиля, владеет всей вселенной, отзывается эхом в знакомом утверждении Пс. 23, 1: «Яхве принадлежит земля и полнота ее» (перевод автора), и в менее известном заявлении самого Бога, с которым он обращается к Иову в контексте перечисления величественных дел творения: «под всем небом все Мое» (Иов 41, 3).[334]
Земля принадлежит Богу
Земля принадлежит Богу, потому что он сотворил ее. По меньшей мере, это говорит нам о том, что она не принадлежит нам. Мы не хозяева этой планеты, даже если порой наше поведение говорит об обратном. Бог – господин на этой земле, а люди – лишь его управители. Бог доверил нам землю (Пс. 114, 16), но у нас нет никаких прав заявлять, что она каким-то образом перешла в нашу собственность. Следовательно, как и в любых отношениях арендодателя и арендатора, Бог потребует у нас отчета за то, как мы обращались с его собственностью. Следует упомянуть несколько измерений такой веры в творение как Божью собственность, поскольку они имеют важное миссиологическое значение.
Благое творение – одна из наиболее ярких и часто повторяющихся тем Быт. 1 и Быт. 2.[335] Шесть раз в повествовании Бог объявляет свое дело «хорошим». Подобно главному шеф-повару, предлагающему гостям роскошное застолье из множества блюд, Бог смакует каждый деликатес из своей творческой мастерской, пока после главного блюда, во время седьмого и завершающего вердикта, Бог не объявляет: «все хорошо весьма». Вся восхитительная еда была торжеством навыков и искусства шеф-повара.[336]Это простое повторяющееся утверждение весьма многозначительно.
Во-первых, благое творение может быть делом только благого Бога. Это противопоставляет еврейское повествование о сотворении древним ближневосточным повествованиям, в которых начальства и боги естественного мира враждебны друг другу, а различные аспекты естественного устройства объясняются как результат этой враждебности. В Ветхом Завете естественное устройство по своей сути и происхождению благое, как дело единого благого Бога – Яхве. Значение благости творения в Библии отчасти состоит в том, что оно свидетельствует о Боге, сотворившем все вокруг, отражая одну из сторон его характера (например, Иов 12, 7–9; Пс. 18, 29; 49, 6; 64; 103; 148; Деян. 14, 17; 17, 27; Рим. 1, 20). Книга Притчей говорит: «Кто теснит бедного, тот хулит творца его» (Притч. 14, 31; ср. 17, 5, потому что бедный – это тоже человек, созданный по образу его творца). Аналогично: «Кто уничтожает или разрушает землю, тот порочит своего творца» (потому что земля – часть творения, несущего печать благости Бога). Наше отношение к земле – это наше отношение к Создателю и его слову.
Во-вторых, творение благое по сути. Оно таково независимо от человеческого присутствия или суждения. В рассказах о творении утверждение «хорошо» произносит не Адам или Ева, а сам Бог. Поэтому благость творения (которая включает и красоту) богословски и хронологически предшествует человеческому суждению. Это нечто, что Бог видел и утвердил прежде, чем появился человек, созерцающий это. Поэтому благость творения не определяется наслаждением прекрасным летним пейзажем, как и не определяется она пользой, которую приносит человеку окружающий мир. Скорее, утверждение о благости творения – это печать божественного одобрения на всем, что им создано по мере сотворения: возникновение света (Быт. 1, 4), рождение континентов из океанов (Быт. 1, 10), появление растительности (Быт. 1, 13), создание солнца и луны для отделения дней и времен (Быт. 1, 18), появление рыб и птиц (Быт. 1, 21) и наземных животных (Быт. 1, 25). Все это существовало, как благое Божье творение еще до появления человечества.
Таким образом, сотворенный порядок, включая нашу планету, имеет внутреннюю ценность, потому что оценен Богом, источником всех ценностей. И это не просто вопрос ценности, которую мы, люди, приписываем земле. Наоборот, наша ценность как человеческих существ начинается с того, что мы – часть творения, которое Бог уже оценил и объявил хорошим. О человеческой жизни можно было бы сказать больше, но отправным пунктом является то, что наша ценность берет начало в творении, а не наоборот. Ценность земли определяем не мы, а Бог. Соответственно, нам следует чувствовать тонкую грань, когда мы говорим об экологическом измерении нашей миссии: суть не в том, что земля ценна для нас, потому что кормит нас, а в том, что она принадлежит Богу, который достоин хвалы.
Библия не учит, что земля существует исключительно для нашей пользы и радости. Наоборот, Пс. 103 говорит, что Бог дал ресурсы земли не только для людей, но и для всего остального творения, которое обязано своим существованием, выживанием и радостью жизни щедрому Духу Божьему. Уолтер Харрельсон в своих прекрасных размышлениях об этом псалме, обращает внимание на то, что причина для радости псалмопевца не ограничена лишь тем, что земля кормит человека.
Бог насадил кедры и другие деревья и поливает их. Птицы вьют гнезда в их ветвях. Для аиста Бог создал ели, и создал аистов, чтобы те гнездились в их ветвях. Он создал высокие и неприступные горы для диких козлов, чтобы те могли бегать и прыгать со скалы на скалу, и он создал диких козлов, чтобы те прыгали и скакали. Он создал каменные утесы на востоке Иордана, чтобы в них могли прятаться зайцы, и он создал зайцев, чтобы те могли найти убежище в каменных утесах. И аисты, и горные козлы, и зайцы не созданы ради человечества. Они живут согласно замыслу создателя, который создал место для их жительства и выживания. Я не знаю других текстов в Библии, которые бы так прямо говорили о значимости Божьего творения, независимо от того, насколько оно полезно для человека. Здесь очень хорошо показана ограниченность библейского антропоцентризма: Бог заботится о зайцах, козлах и аистах ради них самих. Он заботится о горах, деревьях и скалах, которые служат не нуждам человека, но ради других Божьих созданий.
Таким образом, добавляет Харрельсон, псалом говорит о роли и ценности человека в контексте всего творения, а также подтверждает значимость всего остального творения ради себя самого, как это определено Богом. Далее он говорит:
Роль человека значима в мире, как, впрочем, и роль льва. Корабли совершают важное дело, преодолевая огромные расстояния с важными грузами, как и левиафан, плывущий за ними, играя и рассекая волны.[337]
В Библии ясно показана разница между Богом Создателем и всем, что было им создано (см. «Идолы и боги в рамках творения» на стр. 134). В творении нет ничего божественного. Отличие творения от Бога устраняет природный политеизм, который преобладал в культурном и религиозном окружении Израиля. Различные силы природы воспринимались как божества, и функция многих религиозных ритуалов состояла в том, чтобы расположить или склонить богов или богинь благоприятствовать урожайности и плодородию.
Однако в вере Израиля такие великие реальности естественного мира, как силы, феномены или объекты, не имели внутренне присущего божественного бытия. Принадлежавшая им власть, которая, без сомнений, велика, была исключительно делом Господа и подчинялась его повелению. Таким образом, с одной стороны, ханаанские культы плодородия отвергались потому, что Израиль уже знал – только Господь обеспечивал их изобилие (напр., Ос. 2, 8-12). С другой стороны, чрезвычайно могущественные и влиятельные астральные божества Вавилона были разоблачены, как всего лишь сотворенные объекты, находящиеся под властью Господа (Ис. 40, 26). В любом случае, отличное верование Израиля о творении стало причиной культурного и политического конфликта с окружающими мировоззрениями.
Таким образом, хотя еврейская Библия учит уважительному отношению и заботе обо всем творении, она противится и осуждает человеческую склонность обожествлять и персонализировать естественный порядок или наделять властью, которая не зависит от творца.
Важно понимать различие между персонализацией и персонификацией природы. Ветхий Завет часто персонифицирует природу, но исключительно как риторический оборот, фигуру речи для усиления эффекта. В таком литературном приеме о природе говорится, как о личности. Например, небеса и земля призваны быть свидетелями Божьего обращения к своему народу (напр., Втор. 30, 19; 32, 1; Ис. 1, 2; Пс. 49, 1–6), они возвещают его славу (Пс. 18), они радуются его суду (Пс. 95, 11–13; 97, 7–9). Наиболее ярким примером является описание земли, которая «извергла» прежних обитателей за их нечестие, и сделает то же самое с израильтянами, когда они последуют их примеру (Лев. 18, 25–28).
Но суть такой персонификации природы либо в том, чтобы подчеркнуть личный характер Бога, создавшего ее, действующего в ней и через нее, либо чтобы выразить личный и нравственный характер отношений людей с Богом. Подобный литературный прием не наделяет природные силы характеристиками или личными способностями. По сути, персонализация природы (наделять онтологическим личным статусом саму природу) приводит как к обезличиванию Бога, так и деморализации человечества. Приписывать творению личный статус и оказывать почтение, принадлежащее только Богу (или людям, которые являются носителями образа Божьего), – это форма идолопоклонства столь же древняя, как и само грехопадение (см. Рим. 1, 21–25), хотя она и облечена в новые характерные одежды XX века в движении Новый век.
Контркультурное напряжение в Ветхом Завете имеет важное миссиологическое значение, так как евангелие и по сей день (как это было и в Новом Завете) противостоит различным религиозным традициям, в которых обожествляется природа, будь то в формах древних религий, индуизме или относительно новом движении Новый век.
Иногда можно услышать, что вера Израиля десакрализировала природу, хотя это не самое удачное слово. Это означает, что Израиль не имел ощущения сакральности сотворенного порядка, и считал его всего лишь объектом, который используется на благо человека. Есть мнение, что это служит библейским основанием научному, технологическому и потребительскому отношению ко всему остальному творению в целом. Корни такого неверного понимания уходят в первую половину XX века, когда многие ученые подчеркивали исторический характер веры Израиля, говоря, что евреи демифологизировали широко распространенные ближневосточные мифы о сотворении. Утверждают, что Израиль превознес историю над природой. Яхве был Богом истории в противовес окружающим богам природы. Однако сейчас уже установлено, что прочие древние ближневосточные цивилизации верили, что их боги действовали в человеческой истории, и не все их божества можно адекватно изобразить в качестве всего лишь обожествленных природных сил. В противовес им Яхве, без сомнения, – Бог сотворенного порядка, а также Бог истории Израиля.
Однако негативным последствием ранней точки зрения было популярное мнение, что Библия десакрализировала природу. Такой взгляд делал природный порядок открытым для изучения и эксплуатации людьми, разоблачая всевозможные религиозные предрассудки и табу. Согласно этой точке зрения, единственная цель природы – служить нуждам человечества. Поэтому, что бы мы ни делали, нам не нужно бояться, словно мы вторглись не на свою территорию или оскорбили какие-то божественные силы. Природа в нашей власти. Подобное светское представление о природе не соответствует тому, что здесь подразумевается под отделением Бога от природы.[338]
Существует фундаментальное отличие между сакральным и божественным, когда мы говорим о творении (так же, как есть существенное отличие между святостью человеческой жизни и обожествлением какого-либо человеческого существа). «Святой» или «священный» – это термины, которые говорят о связи с Богом, а не о том, будто что-то стало божественным само по себе.
Ветхий Завет постоянно говорит о творении в связи с Богом. Сотворенный порядок повинуется Богу, подчиняется его повелениям, возвещает его славу, пользуется поддержкой и заботой творца и служит его целям, включая, но не ограничиваясь обеспечением людей, или функционирует как инструмент Божьего суда над ними. Таким образом, существует сакральность всего сотворенного порядка, который мы призваны почитать на основании законов, культа и пророчества Израиля. Но поклоняться природе в каком-либо ее проявлении – значит заменить творца творением. Это форма идолопоклонства, о чем Израиль постоянно получал предостережения (напр., Втор. 4, 14–20; ср. Иов 31, 26–28) и которое Павел связывает с восстанием, перечисляя ужасные социальные пороки (Рим. 1, 25 и непосредственный контекст). Радикальный монотеизм Израиля, противопоставивший себя всем прочим богам природы (или в природе), не лишал саму природу связанной с Богом сакральности и значимости:
С точки зрения радикального монотеизма, в учении о сотворении не существует меньших божеств: солнца и луны (реакцией на поклонение которым было Быт. 1, 14–18), золотых тельцов или прочих идолов, священных рощ или древних деревьев, могущественных гор или вулканов, грозных животных или демонов, кесарей, фараонов или героев, даже Геи или Матери Земли. С этой точки зрения политеизм, анимизм, астрология, тотемизм и прочие формы поклонения природе – это не только идолопоклонство, но, как постоянно говорили пророки, суета и глупость (ср. Ис. 40, 12–28; 44, 9-20; 46, 1-11; Деян. 14, 15). Только один творец достоин поклонения… Тем не менее, хотя поклонения достоин только он, все создания Божьи достойны нравственного уважения в знак достоинства, переданного Богом и, по сути, как выражение поклонения Богу. Монотеистическое учение о сотворении не десакрализирует природу. Природа все еще сакральна благодаря тому, что сотворена Богом, объявлена хорошей и помещена под исходное божественное владычество.[339]
В таком случае, что это означает в миссиональном и нравственном плане для нас, христиан, которые заявляют, что поклоняются Творцу всего сущего и искупителю всего мира? Если земля сакральна, так как имеет отношение к Творцу, тогда наше отношение к земле будет демонстрировать наши отношения с создателем.
Итак, завершая данный раздел, какие экологические и миссиональные вызовы являются следствием того, что земля принадлежит Богу? В каких случаях божественная собственность оказывает влияние на наш нравственный выбор? Существует ли экологическое значение сотворенного порядка как благого из-за ценности, которую он имеет для Бога? Это не нейтральный материал, который мы можем превратить в товар и сделать источником прибыли, употреблять и злоупотреблять для собственных целей. Более того, как часть всего творения, мы существуем не только, чтобы возвеличивать и прославлять Бога самим, но способствовать в этом всему творению. И если величайшей заповедью является любовь к Богу, то это подразумевает, что мы должны относиться к его собственности с почтением, заботой и уважением. Это известная истина в любых человеческих отношениях. Если мы любим кого-нибудь, то заботимся о том, что принадлежит ему. Любить Бога (даже познавать Бога вообще, добавил бы Иеремия [Иер. 9, 22]), означает ценить то, что ценит он. Поэтому, наоборот, способствовать или участвовать в злоупотреблении, загрязнении и разрушении естественного порядка – значит попирать благость Бога, отраженную в творении. Это значит обесценивать то, что ценит Бог, заглушать и подрывать Божью славу.
Если Бог – хозяин всей вселенной, тогда нет ничего, что ему бы не принадлежало. Все сущее – Господне, нет ничего, что можно было бы назвать собственностью какого-то другого божества. Более того, нет даже области, в которой мы могли бы заявить, что это наша частная собственность.
О таких претензиях Бога на власть мы читаем в Ветхом Завете (напр., Пс. 138, что служит утешением для псалмопевца). Подобные заявления делает в Новом Завете и Иисус Христос. После воскресения, находясь на горе со своими учениками, Иисус перефразирует слова Второзакония о Яхве: «Господь есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме Его» [Втор. 4, 39]. «Вот у Господа, Бога твоего, небо и небеса небес, земля и все, что на ней» [Втор. 10, 14]. «Ибо Господь, Бог ваш, есть Бог богов и Владыка владык», – скажет Иисус во Втор. 10, 17, применяя их к самому себе: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28, 18). Воскресший Иисус заявил о той же власти над всем творением, которая в Ветхом Завете принадлежала исключительно Яхве.
Таким образом, вся земля принадлежит Иисусу. Она принадлежит ему по праву творения, по праву искупления и как будущее наследие: так говорит Павел в величественном заявлении в Кол. 1, 15–20. Следовательно, куда бы мы не пошли, везде его собственность. Каждый дюйм на этой планете принадлежит ему. Поэтому миссия – это уполномоченная деятельность, осуществляемая арендаторами, согласно правилам, установленным хозяином.
Представьте себе, что вы арендуете жилье и вам пришла в голову мысль обновить мебель на кухне или установить новую ванную. При условии, что вы известили хозяина и получили «добро» на модернизацию жилья, вы вправе улучшить условия проживания. Только если арендодатель доверяет вам реконструкцию своего жилья, вы получите необходимые полномочия выполнить задуманную «миссию». Таким образом, вы становитесь агентом хозяина, от имени которого осуществляете загаданное: на законных основаниях делаете с имуществом хозяина то, против чего он не возражает.
Поэтому наша миссия на этой земле не просто уполномочена ее истинным хозяином, но осуществляется под его покровительством и защитой. Мы действуем от его имени и его властью. Следовательно, нам нечего бояться, так как все здесь принадлежит ему. Здесь нет места дуализму. Хотя из Библии известно, что лукавый также заявляет о своих правах на землю. Однако он не хозяин. Он говорит, что имеет право передавать власть тем, кто поклоняются ему, однако Иисус, будучи искушаем им в пустыне, разоблачил самозванца и мошенника. Сатана узурпировал власть на земле и незаконно заявил о своих правах на нее, однако вся его власть ограничена истинным хозяином земли и Господом, Агнцем, который правит с престола Божьего (Откр. 4–7).
Таким образом, простое библейское утверждение «земля принадлежит Господу» служит основой и для экологической этики, и для миссионерской работы.
«Какова главная цель человека?» – так выглядит первый вопрос Вестминстерского катехизиса о цели и назначении человеческого существования. Ответ на него дается с величественной библейской простотой: «Главная цель человека – прославлять Бога и вечно радоваться в нем». В равной степени по-библейски будет задать похожий вопрос обо всем творении и получить такой же ответ. Творение существует для славы и хвалы своего Творца. Будучи сотворенными, мы также сопричастны этой цели: наша главная задача – прославлять Бога и получать от этого наслаждение, ведь это наслаждение в Боге. Но такая цель человеческой жизни не отделяет нас от всего творения. Скорее, мы разделяем с остальным творением эту цель – прославлять Бога. Единственное отличие в том, что мы должны прославлять своего Творца по-своему, как приличествует нашему уникальному статусу единственного создания, сотворенного по образу Божьему. Таким образом, мы славим Бога своими сердцами, руками, голосами. Эта хвала включает как наш интеллект, так и эмоции. Мы хвалим Бога на разных языках, в искусстве, музыке – всем тем, что отражает Бога, по образу которого мы созданы.
Но все творение уже славит Бога и неоднократно призывается к этому (напр., Пс. 145, 10.21; 148; 150, 6). Отклик признательности подобает не только людям, которым дана божественная щедрость, но также приписывается всему творению (напр., Пс. 103, 27–28). Независимо от того, как мы понимаем прославление творением своего Творца, это иной порядок. Тем не менее, я не считаю, что мы вольны сузить богатство библейских утверждений о том, что творение прославляет Бога просто к фигуре речи (персонификации), которая подразумевает исключительно человеческую хвалу. Мы можем не понимать, как выражается хвала творения или как ее принимает Бог, но это не причина, чтобы отказаться от буквального понимания неоднократных библейских утверждений, что творение прославляет творца.
Этот отклик признательности – основная особенность творения, к которому причастны все создания на земле: люди и животные, ландшафты, моря и горы, земля, ветер, огонь и дождь. Псалмопевец говорит, что первый нравственный долг творения – поклоняться и прославлять творца… С еврейской точки зрения, человечество и космос имеют нравственное значение, и от них требуется совершить нравственный отклик творцу, отклик, который отражает славу и отвечает признательностью, прославлением и поклонением (Пс. 150).[340]
В конце концов, все творение сольется в хвале и благодарении, которое будет сопровождать Господа, пришедшего как царя, чтобы все исправить (судить землю; напр., Пс. 95, 10–13; 97, 7–9).
Более того, когда мы размышляем о необходимости прославлять Бога, стоит отметить, что некоторые тексты связывают славу Бога с полнотой земли; то есть величественно разнообразным изобилием всей биосферы – земли, моря и неба. Язык полноты – особенность повествования о сотворении. От зияющей пустоты история развивается посредством повторяющихся наполнений. Как только вода и небеса были отделены, на пятый день по благословению и повелению Бога вода кишит рыбой, небо – птицами (Быт. 1, 20–22). Подобным образом на шестой день после сотворения всех прочих сухопутных животных люди получают благословение и повеление «наполнять землю». Поэтому не удивительно, что Пс. 103, 24 говорит: «земля полна произведений твоих». А Пс. 23, 1 может изображать это богатство просто как «все, что наполняет землю». Также и в Пс. 49, 12, после перечисления лесных животных, скота на тысяче гор, горных птиц и полевых животных, говорится: «Моя вселенная и все, что наполняет ее». Выражение «земля, и все, что наполняет ее» становится характерным способом сказать обо всей окружающей среде, иногда местной, иногда вселенской (напр., Втор. 33, 16; Пс. 88, 12; Ис. 34, 1; Иер. 47, 2; Иез. 30, 12; Мих. 1, 2).
Такое словоупотребление помогает нам понять значение хорошо известной песни серафима в видении Исаии в храме:
Свят, свят, свят Яхве воинств.
Наполнение (или полнота) всей земли его слава.
(Ис. 6, 3; перевод автора)[341]
«Полнота земли» – это способ говорить обо всем изобилии сотворенного порядка, особенно творения, помимо людей (когда идет речь о людях, говорится так: «и все живущее в ней», как в Пс. 23, 1). Поэтому серафим возвещает славу Бога в полноте земли. Богатое изобилие Божьего творения выражает его славу, демонстрирует его «вес», сущность и реальность. Земля полна славы Божьей потому, что все, наполняющее землю, составляет его славу. Подобным образом Пс. 103, 31 заключает Божью славу и Божьи дела творения в параллелизм: «Да будет Господу слава во веки; да веселится Господь о делах своих!».
Конечно, нам следует добавить, что слава Бога превосходит творение и предшествует ему. Как напоминает нам Пс. 8, 1, Бог превознес славу свою «превыше небес». Но творение не только проповедует славу Бога (Пс. 18, 1), полнота творения – это также важная часть этой славы.
Естественно, связь полноты земли (вся сотворенная жизнь на земле) и славы Бога означает, как напоминает нам Павел, что люди ежедневно сталкиваются с Богом, просто населяя планету (Рим. 1, 19–20). Здесь снова мы видим значимость миссии. Все люди, живущие на этой земле, постоянно открывают для себя полноту славы Божьей, явленной в его творении. Другое дело, конечно, что люди делают дальше. Всеобщая греховность и идолопоклонство человечества (о которых говорит Павел) – это только одна сторона медали, другая состоит в том, что человечеству доступно и открыто евангелие. Тех, кто заменяли истину ложью, Бог по своей милости озаряет силой евангелия и выводит из тьмы к свету, чтобы они познали своего Создателя еще и как искупителя через весть о Христе распятом.
До сих пор мы говорили о том, как важно включить библейскую доктрину о творении в наши рассуждения о земле: как мы живем на ней, как относимся к творению, ради чего все было создано. Но одного лишь обращения к Книге Бытия и подтверждения великой истины о нашем мире недостаточно. Мы не можем чувствовать себя в безопасности за рулем, если наш обзор ограничен лишь зеркалом заднего вида. Нам необходимо знать, что ждет нас впереди. Подобным образом Библия учит дорожить землей, не только потому, что «мы вышли из нее» (важнее, благодаря кому мы вышли из нее), но также потому, что это наш пункт назначения. Иными словами, мы нуждаемся в эсхатологическом основании для формирования нашей экологической этики и миссии.
Одно из наиболее подходящих мест по данной теме – Книга пророка Исаии, и многое из того, что сказано в Новом Завете, лишь расширяет великое вселенское видение Исаии в свете Иисуса Христа. Мы можем начать с величественного видения Ис. 11, 1–9, в котором справедливое правление мессианского царя приведет к гармонии и шалому в творении. Подобным образом возвращение искупленных на Сион в Ис. 35 будет сопровождаться преобразованиями в творении. Однако кульминация ветхозаветного эсхатологического видения творения находится в Ис. 65–66. Выражение: «Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю» (Ис. 65, 17) служит введением прекрасного отрывка, который следует прочитать полностью:
Ибо вот, Я творю
новое небо и новую землю,
и прежние уже не будут воспоминаемы
и не придут на сердце.
А вы будете веселиться и радоваться вовеки
о том, что Я творю:
ибо вот, Я творю Иерусалим веселием
и народ его радостью.
И буду радоваться о Иерусалиме
и веселиться о народе Моем;
и не услышится в нем более голос плача
и голос вопля.
Там не будет более
малолетнего и старца,
который не достигал бы полноты дней своих;
ибо столетний
будет умирать юношею,
но столетний грешник будет проклинаем.
И будут строить домы и жить в них,
и насаждать виноградники и есть плоды их.
Не будут строить, чтобы другой жил,
не будут насаждать, чтобы другой ел;
ибо дни народа Моего будут,
как дни дерева,
и избранные Мои долго будут пользоваться
изделием рук своих.
Не будут трудиться напрасно
и рождать детей на горе;
ибо будут семенем, благословенным от Господа,
и потомки их с ними.
И будет, прежде нежели они воззовут, Я отвечу;
они еще будут говорить, и Я уже услышу.
Волк и ягненок будут пастись вместе,
и лев, как вол, будет есть солому,
а для змея прах будет пищею:
они не будут причинять зла и вреда
на всей святой горе Моей,
говорит Господь (Ис. 65, 17–25).
Это вдохновляющее видение изображает Божье новое творение радостным местом, свободным от печали, слез, исполненным жизни и приятного труда, свободным от проклятия разочаровывающей работы и с безопасным природным окружением! Это видение оттесняет большинство мечтаний движения Новый век в тень.
Этот и другие похожие отрывки служат ветхозаветным основанием новозаветной надежды, которая заключается не в отрицании земли и не представляет нас улетающими в какое-то другое место. Вместо этого она сосредотачивается на ожидании нового искупленного творения (Рим. 8, 18–21), в котором будут обитать праведные после очистительного суда (2 Пет. 3, 10–13), потому что сам Бог будет обитать там со своим народом (Откр. 21, 1–4).
Это эсхатологические видение о судьбе творения в целом довольно позитивное и должно уравновешиваться общим библейским представлением о грядущем огненном уничтожении настоящего мироустройства, как об этом, к примеру, пишет Петр: «Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3, 10).
В конце 2 Пет. 3, 10 я предпочитаю текстологическое разночтение, согласно которому земля «будет узнана» вместо «будет сожжена», чему следуют некоторые английские переводы. Мне также представляется убедительным толкование, предложенное Бокэмом, что земля будет «узнана», то есть обнажена и разоблачена (ср. NIV) пред Божьим судом, так что нечестивые и все их дела более не смогут скрываться или найти убежище.[342] Цель сожжения, описанного в данных стихах, – не разрушение космоса как такового, а его очищение и новое сотворение. Такое представление хорошо вписывается в предыдущую картину суда во время потопа в 2 Пет. 3, 6–7, что служит историческим прецедентом последнего суда. «Потому тогдашний мир погиб, быв потоплен водою. А нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков».
Греховный мир погиб в водах потопа, но мир как Божье творение был сохранен. Таким же образом мир всякого зла и порока в творении будет уничтожен Богом во время последнего суда, но само творение будет обновлено и станет местом, где поселится Бог с искупленным человечеством.
Павел говорит о том же, сравнивая будущее творение с нашими будущими телами в Рим. 8. Есть нечто общее и вместе с тем отличное в творении настоящего и будущего, как и в наших нынешних телах и будущих после воскресения. Так было и с Иисусом, который воскрес в теле и стал первенцем всего нового творения. Наше настоящее тело подвержено тлению и превращается в прах. Но воскресшее тело, которое, конечно же, – «новое творение» (в этом смысле отличное), останется поистине моим, принадлежащим той личности, которая сотворена и искуплена Богом (в этом смысле общее). Поэтому огненный последний суд и окончательное уничтожение нашей вселенной в действительности означает восстановление и обновление, что всегда было извечной целью Бога.
Эта славная библейская надежда весьма важна для формирования экологической этики. И это не просто напоминание о сотворении, но ожидание нового творения. Таким образом, наша мотивация имеет двойную силу (своего рода «двухтактный» эффект). Это ожидаемая цель. Безусловно, только Бог может в конечном итоге достичь ее; но, как и в случае с другими аспектами библейской эсхатологии, то, что мы ожидаем от Бога, влияет на наш нынешний образ жизни и цели.
Роль апокалиптики и пророчеств в Библии не только предрекать будущее, но также поощрять и утверждать нравственное изменение и послушание в настоящем. Физический и эсхатологический характер библейских видений искупления дает надежду, что восстановление экологической гармонии на самом деле возможно. Это не устраняет нужности социальных и нравственных усилий в ответ на экологический кризис, но скорее утверждает, что человеческие сообщества, стремящиеся почитать Бога и отображать его справедливость, также принесут плоды справедливости и правосудия в человеческий нравственный порядок и гармонию в природный мир. Согласно Иезекиилю, даже иссохшая пустыня может вновь вернуться к жизни, а сухие кости вновь восстанут, чтобы прославить своего Творца.[343]
Исаия и Иезекииль несомненно черпали образы видений будущего в богослужебном языке Израиля – Книге Псалмов. И там все творение не только славит своего создателя, но и занимает важное место в будущем восстановлении всего мироздания, которое станет безопасным местом, каким оно и было задумано Богом. В грядущем царствовании Яхве не только человечество обретет искупление, но и все творение будет освобождено от рабства тления. Это хорошо видно в Псалмах, где воспевается царствование Яхве (напр., Пс. 92; 95; 98). В новой песни, которую воспоют все люди по всей земле, например, в Пс. 95 также воспевается новое мироустройство для всего творения.
Согласно Пс. 95, один из эсхатологических аспектов Божьей работы, который вызывает особую хвалу из уст всех сотворенных существ, заключается в том, что Бог идет судить по правде и истине (ст. 10 и 13). Для нас обычно Божий суд ассоциируется со всякого рода ужасами. Тем не менее, суд состоит не только в том, чтобы враги Божьи ответили за сотворенное зло. Суд должен вызывать радостное ожидание, так как все должно стать на свои места, всякая дисгармония, вызванная несправедливостью и насилием, будет устранена. Святые в Ветхом Завете такому суду рады и ждут его с нетерпением. Божье правление никак не связано с тиранией и насилием; Бог правит с состраданием и любовью.
Каким-то особым образом природа радуется восстановлению миропорядка, потому что Бог положит конец насилию над всем творением, которое стенало и мучилось. Торжественное начало нового порядка Яхве знаменуется как в природе, так и в истории, о чем свидетельствует Ис. 40–42. Пс. 95 и Пс. 97, величественным образом напоминая верующей общине, что Божья цель относительно творения – новые небо и земля, на которых обитает правда.[344]
Наконец, как отмечает Фрэнсис Бриджер, эта эсхатологическая ориентация предостерегает нас от мысли, что все на этой земле существует исключительно для удовлетворения человеческих потребностей, сосредоточивая внимание не на человечестве, а на Боге, которому земля всегда будет принадлежать. Таким образом, наши усилия становятся пророческим голосом, возвещающим окончательное исполнение этой великой истины.
Главное доказательство экологической ответственности находится в связи старого и нового творения… Мы призваны быть управителями земли, не только ориентируясь на Эдемское повеление творца, но также из-за нашей ориентации в будущее. Сохраняя и улучшая сотворенный порядок, мы указываем на грядущее господство Бога во Христе… Экологическая этика, следовательно, не является антропоцентричной, она свидетельствует о восстанавливающих деяниях Бога в сотворении и избавлении… Парадоксально, что именно Бог осуществит новый порядок творения в Конце, а мы всего лишь указываем на это будущее и не должны действовать вопреки. Скорее, он освобождает нас от бремени нравственной и технологической автономии и проясняет, что человеческие притязания на суверенность – относительны. Понимание, что этот мир принадлежит Богу и что наши усилия направлены не к построению идеальной утопии, а по воле Бога создавать плацдармы царства, служит нашему смирению и приводит к нравственному послушанию.[345]
Томительное ожидание будущего восстановления творения выражено Уильямом Купером в строках его поэмы, которая созвучна со словами пророков и псалмопевцев.
Природы стон в подлунном мире сем,
Веками небом слышимый, умолкнет.
Его конец пророком предрешен,
Воспет поэтом, чей огонь священный
Зажжен пророческой лампадой.
Покой субботний наконец грядет.
Народов хор возносит песнь хвалы:
«Достоин славы Агнец, смерть приняв!»
Долины и холмы разносят сей
Ликующий мотив, и с дальних гор
Смеясь, струится радости поток.
Омоет он все племена земли,
Осанной увенчав святой хорал.
Река блаженства напояет мир,
Красой одела каждый уголок.
Забыта нищета, и щедрый плод
Смеется в поле. И земля сама,
Когда-то лишь позор растившая,
Проклятья терны сняв, свободу пьет.
Все года времена слились в одно —
Прекрасную и вечную весну.
Сад не боится порчи, нет оград.
Чужого не возьмет ни зверь, ни человек.
Все сыты – леопард, медведь и лев
Уж не внушают страх.
Одну лишь песнь поют народы; все восклицают:
«Достоин Агнец, был заклан Он за нас!»
В долинах жители и на утесах
Кричат друг другу, и горные вершины
От дальних гор подхватывают радость;
Когда народы все мелодию узнают,
Землей прокатится восторженная Осанна.[346]
Забота о творении и христианская миссия
Далеко не все христиане всерьез задумываются о своих обязательствах по сохранению окружающей среды. Не все стараются выбирать экологические источники энергии, где это возможно, или выключать неиспользуемые приборы. Не все стремятся покупать продукты питания, товары и услуги только у тех компаний, которые серьезно относятся к охране окружающей среды. Не все задумываются об утилизации отходов и общем благе общества, в котором живут.
Еще меньше тех, кто будут рассматривать экологические вопросы как часть библейской миссии[347] или как особое личное призвание. Один из немногих примеров – христианская организация по защите окружающей среды «Роха», которая была основана в 1983 году в Португалии. На сегодняшний день это международная организация с представительствами на каждом континенте, работники которой уверены, что забота об окружающей среде – это не только библейское обязательство, но и важная часть христианской миссии.[348]
Мне очень близки следующие слова Джэнни ду Прииз: «В последнее время я все чаще убеждаюсь, что справедливое отношение к земле (и ко всей вселенной) – это часть христианской миссии».[349]
Но так ли это в действительности? Помимо подробно изложенного библейского богословия земли в предыдущих разделах этой главы, я хотел бы предложить еще ряд пояснений, почему библейское богословие миссии, основанное на миссии самого Бога (по сути, основная мысль всей этой книги), должно включать вопросы экологии и заботы об окружающей среде.
Есть ли необходимость это доказывать? Только слепой может не видеть или игнорировать очевидные факты угрозы разрушения и уничтожения окружающей среды. Список проблем очень длинный:
• загрязнение воздуха, морей, рек, озер;
• вырубка тропических лесов и других лесных массивов, ставших местом обитания и выживания многих форм жизни;
• опустынивание и эрозия плодородных почв;
• вымирание некоторых видов животных, птиц, насекомых, что приводит к сокращению биологического разнообразия, от которого в той или иной мере зависит жизнь на планете;
• охота на некоторых животных, которые близки к исчезновению;
• уменьшение озонового слоя;
• увеличение парниковых газов, что приводит к глобальному потеплению.
Все эти проблемы могут привести к глобальной экологической катастрофе, которая затронет всех обитателей планеты. Не обращать внимания на эти проблемы может либо безнадежно невежественный, либо совершенно безответственный человек.
В прошлом христиане инстинктивно включали основные насущные проблемы каждого поколения в общую концепцию их призвания и миссии. Среди них были: болезни, необразованность, рабство, а также всевозможные формы жестокости и насилия. Христиане всегда заботились о вдовах, сиротах, беженцах, заключенных, голодных и душевнобольных. А в последнее время число христиан, которые решили «сделать бедность историей», становится все больше.
Говоря об этих серьезных экологических проблемах, нам следует задаться вопросом, как сам Бог реагирует на подобные злоупотребления землей? Как мы должны скорректировать свою миссию, чтобы включить в нее то, что важно для Бога. Если, как говорит Иисус, Бог заботится о своем творении так, что без его воли даже птичка не упадет на землю, тогда какой заботы он ожидает от нас, учитывая наши знания? Конечно, Иисус говорил это, чтобы через сравнение подчеркнуть Божью заботу о своих детях. Но было бы глупо утверждать, что раз уж Бог заботиться о нас больше, чем о птичках, следовательно, нам нет вовсе никакого дела до птиц и других созданий. Или допускать мысль, что если мы ценнее, чем все остальное творение, значит, все живое, что нас окружает, не имеет ценности вообще.
Однако наша забота о творении должна быть не просто свидетельством благоразумия и профилактической реакцией на возрастающую проблему. В основе этого обязательства есть более значимые причины.
«Любить Господа Бога своего» – первая и наивысшая заповедь в законе. На нашем человеческом языке любить кого-то – означает заботиться обо всем, что дорого тому, кого ты любишь. Наносить вред тому, что принадлежит твоему любимому, несовместимо со словами «я тебя люблю». Мы уже видели, как Библия настойчиво твердит, что земля – это Божья собственность, она принадлежит Христу, который сотворил, искупил и наследует ее. Забота о земле ради Христа – один из фундаментальных аспектов призыва любить его. Для меня выглядит довольно странным, когда некоторые христиане, заявляющие о своей любви к Богу, вместе с тем не проявляют никакого интереса к защите окружающего творения, на котором стоит печать Божьей собственности. Они никак не реагируют на злоупотребления, которые наносят вред земле, более того, своим образом жизни скорее способствуют им.
«Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин. 14, 15). В этих слова Иисуса отчетливо слышен отголосок нравственных требований Второзакония. И заповеди Бога начинаются с фундаментального поручения первым людям – заботиться о земле. Послушание этой заповеди остается неотъемлемой частью нашей человеческой миссии и обязанности, которая, как и многие другие, дана еще при сотворении – плодиться и размножаться, трудиться и наполнять землю.
Становясь христианами, мы не перестаем быть человеческими существами. И наша особая миссия вовсе не исключает общечеловеческих задач: мы будем держать перед Богом ответ и как христиане, и как человеческие существа. Таким образом, мы, как никто другой, должны понимать: наша забота о творении – это выражение нашей любви и послушания Богу.
В истории творения люди назначены быть наместниками Божьими, чтобы заботиться о Божьей собственности, которая выражает его любовь к людям и всему творению, живому и неживому, независимо от того, что они могут думать о нем. Это не просто приглашение, это миссия: позаботься обо всех моих созданиях, которые являются объектами моей любви. Я полагаю, что первое миссионерское поручение – mandatum dominii terrae (повеление господствовать над землей) в Быт. 1, 28 обязывало людей заботиться о мире.[350]
Грег Бил основательно показал в своей работе богословские связи между скинией (Храмом) и 1) описанием Эдема в рассказе о сотворении и 2) восстановлением всей вселенной как места Божьего жилища через Христа. Храм – это микрокосм как изначально сотворенной земли, так и нового творения. И в том и в другом случае Бог поселяется на земле, как в храме с человеческими существами, которые служат ему в качестве помазанных священников.[351]
В историях творения Быт. 1–2, где звучат поручения Бога к человечеству, используется язык и царства, и священства. Человек должен господствовать над всем остальным творением. Адам помещен в Эдемский сад, чтобы «возделывать и хранить его». Господствовать или править – язык, характерный для царства; служить и хранить – это основные обязанности священников в храме.
Таким образом, человечество выполняет роль и священников, и царей по отношению ко всему остальному творению. Их миссия: служить и править. Наилучшим образом это типично библейское сочетание нашло свое воплощение во Христе, как нашем совершенном священнике и царе. Однако в этом состоит и наша роль: носителей реальности нового творения. Книга Откровения говорит, что благодаря искупительной работе Агнца Божьего на кресте, люди не просто получили спасение, но стали царями и священниками на земле под властью Бога. «И соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле» (Откр. 5, 10).
Таким образом, с точки зрения учения о сотворении и эсхатологии, забота об экологии – это важная часть нашей миссии, так как возвращает нас к изначальной функции человечества. Иными словами, мы должны делать то, ради чего изначально были созданы: ради полного искупления творения, которое произойдет однажды. Все творение в ожидании полного откровения детей Божьих как царей и священников – искупленного человечества во главе с Христом. Наши действия в настоящем предвосхищают и пророчески свидетельствуют об этой славной цели.
На протяжении всей этой книги не раз подчеркивалось: у нас сложится неверное представление о миссии, если мы будем ее рассматривать лишь с точки зрения человеческой жизнедеятельности и потребностей. Однако это не значит, что человеческие потребности не могут быть законным мотивом для миссии.
Один из самых сильных мотивов – это евангельский отклик на реальность человеческого греха. Мы знаем, что люди потеряны, отчуждены от Бога, находятся во тьме и нуждаются в спасении. Мы рады принести им благую весть о том, что Бог сделал для грешников через Христа, его распятие и воскресение из мертвых. Еще один сильный мотив – сострадание к людям, которые испытывают различные нужды: физические, эмоциональные, психологические и интеллектуальные. Мы хотим разрушить губительное влияние греха во всех перечисленных сферах, используя для этого медицинскую помощь, благотворительность, образование и т. д. В восьмой и девятой главах был представлен целостный подход в понимании миссии и крест Христа, как ключевой фактор остальных сфер жизни человека. Все эти мотивы для миссии правомочные и библейские.
Однако на протяжении этой книги я также пытался показать, что библейское богословие миссии начинается и заканчивается миссией самого Бога. В чем состоит замысел Бога? В чем заключается его всеохватывающая миссия на протяжении всей истории? Не только в спасении людей, но и в искуплении всего творения. Это хорошо было показано в параграфе, посвященном эсхатологической надежде («Божье искупление всего творения» на стр. 418). Бог хочет восстановления и преобразования всего творения на планете (наподобие воскресения из мертвых его Сына), чтобы сделать ее местом жительства для всех воскресших искупленных людей.
Таким образом, всеохватывающая миссия поистине будет таковой, если будет включать не только спасение человеческих существ (даже если речь идет об искуплении на разных уровнях!), но и обновление всего творения, за которое также умирал Христос (Кол. 1, 20). Те христиане, которые откликнулись на Божий призыв служить остальным Божьим тварям, борясь за охрану окружающей среды, вовлечены в особый вид служения, имеющий законное место во всеохватывающей миссии Бога. Они служат в сфере экологии, побуждаемы осознанием, что все творение дорого сердцу Божьему. Это не означает, что таким христианам нет дела до нужд людей. Наоборот, как показывают мои наблюдения, христиане, чуткие к нуждам Божьих созданий, еще более чутки к потребностям людей.
Христиане иногда обеспокоены, что мир определяет насущность тех или иных проблем, на которые мы реагируем, поддавшись очередному новомодному веянию. Ну а забота об окружающей среде сегодня занимает видное место в списке актуальных проблем человечества. Современные исследования молодых ученых на западе показывают, что выживание планеты Земля должно стать нашей задачей номер один. Как бы там ни было, церковь не может оставаться в стороне от этой проблемы: во все века христиане включались в борьбу с трудностями, с которыми сталкивалось человечество. Ветхозаветные пророки подымали актуальные вопросы для своего поколения. Иисус делал то же самое. И именно потому, что последователи Христа затрагивали чувствительные проблемы своего общества, они стали его изгоями.
Если церковь пробудится и возвысит свой голос о необходимости решения проблемы экологического кризиса в свете библейских обязательств, тогда она окажется в противостоянии с двумя другими идеологиями (несомненно, их гораздо больше).
1. Разрушительный глобальный капитализм и жадность, которая питает его. Несомненно, одна из основных причин современных экологических проблем состоит в глобальном капитализме с его ненасытным желанием «еще и еще». Библия учит, что жадность – это идолопоклонство, а любовь к деньгам – это корень всех зол, включая и это. Речь идет о жадности к:
• минералам и нефти;
• землям для выпаса скота, который пойдет на убой;
• экзотическим животным и птицам для удовлетворения «эстетических» чувств человека, превращая их в предмет одежды, игрушки и т. д.;
• экзотическим местам, которые превращают в базы отдыха, уничтожая места обитания многих живых существ;
• рынкам, производя товары с наименьшими затратами для производителя и наибольшим ущербом для страны и рабочих.
Когда церковь включается в работу по охране окружающей среды, она должна быть готова противостоять жадности власть имущих. Ей придется столкнуться с корыстными интересами и грязными политическими махинациями, и это уже не просто быть добрым к животным и милым с людьми. Должны быть проведены серьезные исследования, чтобы создать себе кредит доверия. В этом падшем мире участие в миссии Бога неизбежно влечет за собой борьбу и нужно быть готовым к долгому и трудному пути, сражаясь за правое дело.
2. Пантеизм, неоязычество и духовные практики Нового века. Как ни странно, но очень часто приходится встречать людей, для которых пантеизм, неоязычество и философия Нового века кажутся весьма привлекательными: им нравится природный мир, но с совершенно иной точки зрения. Церковь в своей миссии должна нести великое библейское свидетельство того, что земля принадлежит Господу. Земля – это не Гея и не Мать земля. Она не возникла сама по себе и не может существовать без Бога. В ней нет независимого потенциала. Это не то, чему следует поклоняться, боятся или даже любить, так как это было бы узурпацией власти единого живого Бога творца. Поэтому наша миссия по охране окружающей среды никогда не будет романтичной или загадочной. Мы не призваны быть едиными с природой, наша забота об окружающем мире – это выражение любви и послушания своему создателю и искупителю.
Забота о творении и баланс сострадания и справедливости
Забота о творении – это воплощение сострадания, потому что защита окружающей среды – это форма безответной любви, так как творение не может нам ответить или отблагодарить. Это форма поистине библейского благочестивого альтруизма. Такое отношение к творению отражает Божью любовь не только в том смысле, что Бог любит людей, несмотря на наше враждебное отношение к нему, но также в более широком смысле: «Господь сострадателен (благ) ко всему, что сотворил» (Пс. 144, 9.13.17, перевод автора). Иисус говорил о том, что Бог заботится о птицах, украшает траву и цветы, чтобы подчеркнуть великую Божью любовь к людям. Если Бог с таким состраданием относится ко всему творению, то неужели его последователи могут стоять в стороне, когда творение в опасности? Меня тронула та забота о животных и птицах, которую я наблюдал у сотрудников организации «Роха». Среди них я увидел теплоту и заботу, поистине христоподобное отношение к нашим младшим братьям.
Забота о творении – это воплощение справедливости, потому что защищать творение – значит вступиться за слабого против сильного, за доброго против жадного, за жертву против грабителя. И это также в характере нашего Господа, как видно из его дел. В Пс. 144 Божья забота обо всем творении названа праведностью и любовью (Пс. 144, 13–17). Фактически такая забота о творении приравнивается к его освободительным действиям ради избавления людей, так как традиции творения и искупления сливаются в единую гармоничную песнь.
Поэтому и не удивительно, что в Ветхом Завете праведник отличается не только заботой о бедных и нуждающихся людях (хотя, безусловно, об этом сказано чаще всего), как сказано в Притч. 29, 7: «Праведник тщательно вникает в тяжбу бедных», но также «печется и о жизни скота своего» (Притч. 12, 10). Библейская миссия столь же всеохватывающая, как и Божья праведность.
Заключение
Итак, на каком основании мы можем говорить, что забота о творении – это неотъемлемая часть библейской миссии? На мой взгляд, забота о творении:
• это отклик на насущные проблемы человечества;
• это выражение нашего послушания и любви к Богу создателю;
• это исполнение нашей роли царей и священников по отношению к творению;
• соответствует всеохватывающему характеру нашей миссии;
это пророческий голос церкви;
это воплощение основных библейских ценностей: сострадания и справедливости.
Все это зиждиться на внутренней ценности творения для Бога и его поручении людям заботиться о его созданиях так, как он это делает. Значимость такого служения не определяется полезностью для человека или количеством обращенных. Мы должны заботиться о земле просто потому, что она принадлежит Богу, и он велит нам это делать. Одного этого должно быть уже достаточно.
Тем не менее мы тоже часть этого творения, поэтому не вызывает сомнений, что если творение выиграет от такого служения, значит, выиграем и мы (хотя часто в краткосрочной перспективе наши интересы не совпадают). Таким образом, проблемы окружающей среды и развитие часто переплетены. Кроме того, страдание творения – результат человеческих пороков, поэтому хорошие новости для земли – это отчасти хорошие новости для людей. Поистине, евангелие – благая весть для всего творения.
И не удивительно, что христиане, взявшие на себя ответственность воплотить Божью любовь к творению, часто обнаруживают, что их послушание в этой сфере нередко приводит к возможностям явить Божью любовь к страждущим людям. Как показывает история организации «Роха», служение в сфере защиты окружающей среды, основанное на библейском фундаменте, приводит к созданию новых церквей в контексте такого служения.
Истинное христианское служение по защите природного мира – это также плодотворное благовестие. И не потому, что может служить для прикрытия «реальной миссии», но потому, что словом и делом являет безграничную любовь Творца ко всему творению (включая, конечно, и людей), которое он искупил дорогой ценой. Такое служение свидетельствует о библейской истине: Господь любит все, что им создано. Это тот самый Бог, который так полюбил мир, что отдал Сына своего единородного, не только для того, чтобы не погиб всякий верующий, но чтобы все созданное им на земле и на небе примирить с собою кровью Христа. Бог во Христе примирил с собою мир.