Мне нравится тактичность, с которой ты касаешься причин моего заключения. Но мне абсолютно нечего скрывать. Я проводил на себе запрещенные эксперименты, которые признаны опасными для общественного лага. Например, среди всего прочего я однажды понизил температуру тела до 150 градусов, вследствие чего период распада радиоактивных элементов, окружающих меня, резко уменьшился, что привело к неожиданным помехам в приливе энергии в городе, где я проживал. Этот факт и послужил последним толчком, после которого мне было выдвинуто обвинение. Мне осталось отсидеть еще тридцать лет. И было бы неплохо оставить здесь свое тело и попутешествовать по вселенной… Однако, как я уже писал, об этом я поведаю тебе немного погодя.
Я не считаю, что мои соотечественники являются высшей расой во вселенной. Да, мы обладаем определенными способностями, которых вы, люди, по всей видимости, лишены. Мы живем дольше, но не благодаря открытиям, которые мы могли бы применить по отношению к себе, а потому, что наши тела построены из более устойчивого элемента (я не знаю, как вы его называете, но атомный вес у него — 52)[3]. Наши научные открытия таковы, что их вообще-то могла совершить любая раса, имеющая схожую физическую структуру, что и наша. Тот факт, что мы можем работать при температурах, настолько высоких… мне трудно это выразить… очень много значит для открытия и использования подпространственных энергий, которые необычайно активны и требуют четкого управления. В более поздней фазе для этого управления можно применять и машины, но на начальных стадиях работы все приходится делать «вручную» (пишу это в кавычках, потому что у нас нет рук в вашем понимании этого слова).
Я посылаю с письмом фотопластинку, охлажденную и насыщенную химикалиями, соответствующую вашему климату. Мне хотелось бы, чтобы ты сделал снимок себя. Ты должен лишь расположить ее согласно законам оптики — это означает, коль скоро свет распространяется по прямой, тебе следует стать напротив пластинки, и когда будешь готов, просто подумать: «Я ГОТОВ». Снимок будет произведен автоматически.
Не затруднит ли тебя сделать для меня это? Если тебя интересуется мог бы выслать и свою фотографию, хотя тут мне бы хотелось предупредить тебя: моя внешность скорее всего шокирует тебя.
Искренне преданный тебе
Скандер.
Аудригая II
Дорогой друг!
Пара коротких предложений в ответ на твой вопрос. Пластинку не нужно помещать в фотоаппарат. Я понял, что ты имеешь в виду. Нет, не надо никакого затемнения, никаких коробочек. Пластинка сама сделает снимок, едва ты только подумаешь: «Я ГОТОВ».
Скандер.
Аудригая II
Дорогой друг!
Уверяю тебя, что меня нисколько не разозлило то, что ты сделал — лишь больше заинтриговало, и мне только жалко, что тебе не вернули пластинку. Зная, каким бесчувственным может быть правительство, я даже допускаю, что оно вообще может не возвратить ее тебе, и поэтому я решил прислать тебе еще одну такую же.
Вот только чего я не могу понять: почему тебя предостерегли от продолжения нашей переписки? Чего они ожидают от меня? Не съем же я тебя на расстоянии? Мне очень жаль, поверь, но могу заверить, что углеводородами я не питаюсь. Во всяком случае, мне очень хочется заполучить твой снимок в качестве воспоминания о нашей с тобой дружбе. Не забудь, что как только я получу твою фотографию, я немедленно вышлю тебе взамен свою. Можешь оставить ее у себя, выбросить или отдать правительству, но, в любом случае, я буду знать, что произвел с тобой честный обмен.
С наилучшими пожеланиями
Скандер.
Аудригая II
Дорогой друг!
Твое последнее письмо так долго не приходило, что я было подумал, уж не решил ли ты прервать переписку. С огорчением я вынужден был заметить, что ты так и не прислал с письмом свою фотографию. Меня заинтриговало также, что ты пишешь о какой-то болезни, которая снова овладела твоим телом. Но тут же меня утешило твое обещание, что как только ты выздоровеешь, то обязательно тут же вышлешь свой снимок. Все это прекрасно, но почему такая задержка с твоим выздоровлением, и вообще, что это такое? Однако самое важное заключено в том, что ты написал. Я ценю философию твоего Клуба, который просит своих членов не писать о грустном. У всех у нас есть свои личные моменты, которые в нашей жизни могут преобладать над всем остальным. Я сижу здесь, в тюрьме, приговоренный провести последующие свои тридцать лет вне главного потока жизни. Саму мысль об этом тяжело выносить моему беспокойному духу, хотя я знаю, что впереди у меня еще долгая жизнь после освобождения.
Несмотря на твое дружеское письмо, наш контакт будет возобновлен только тогда — я имею в виду, полностью, во всем своем объеме, — когда ты наконец пришлешь свой снимок.
Твой ожидающий Скандер.
Аудригая II
Дорогой друг!
Наконец-то я получил твою фотографию! Как ты и предполагал, твоя внешность поразила меня. Я думал, что по твоему описанию мне все же удастся достаточно верно воссоздать твой образ. Но оказалось, что словами невозможно описать предмет, которого ты (я имею в виду себя) до этого никогда не видел.
Ты наверняка заметил, что я прислал тебе, как и обещал, свой снимок. Напоминающий обрубок металлический тип, не являюсь ли я (готов поспорить, что да!) слишком отличным от того образа, который представал в твоем воображении? Разные расы, с которыми мы устанавливали контакт, начинали относиться к нам сдержанно после обнаружения того, что мы являемся высокорадиоактивной формой жизни и сами излучаем в пространство, наверное, единственной в своем роде (насколько нам известно) в этой Галактике. Поверь, эту изоляцию крайне мучительно выносить. Может быть, ты помнишь еще ту идею (я ведь обещал тебе более подробно рассказать о ней) — о возможности покинуть не только эту тюрьму, но и само тело, которое, как ты сам понимаешь, никуда отсюда убежать не может.
Короче, суть дела заключается в том, что возможна замена личности между двумя разумными представителями различных рас. Собственно говоря, это не совсем обмен, в общепринятом смысле этого слова. Для этого необходимо получение снимков обоими лицами, снимка разума, мыслей, а также тела каждого из индивидуумов. Поскольку этот этап чисто механический, то он заключается попросту в том, что делаются полные снимки и производится обмен ими. Под словом «полные», я, разумеется, подразумеваю регистрирование каждой вибрации. Следующим этапом является обеспечение обмена обоих снимков, то есть обладание каждым лицом полным снимком другого. (Уже поздно, мой друг! Я привел в движение подпространственную энергию между двумя нашими снимками. Так что ты можешь продолжать спокойно читать дальше, тут уже ничего изменить нельзя!)
Как я уже заметил, это не полная замена личности. Первоначальная индивидуальность каждого из обменивающихся лиц будет попросту лишь несколько приглушена, хотя и уйдет на второй план, в то время как на первый выйдет личность, запечатленная на фотографии. У тебя останется память о твоей жизни на Земле, а у меня — память о моей, на Аудригая. Одновременно мы сможем пользоваться скрытой памятью тела, которое нас примет. Какая-то часть каждого из нас всегда будет стараться пробиться наверх, пытаясь вернуть себе контроль над сознанием, однако ей всегда будет не хватать силы, чтобы осуществить это.
Как только мне надоест Земля, я таким же способом обменяюсь телом с каким-нибудь другим разумным существом другой расы.
Через тридцать лет я с удовольствием вернусь в свое тело, а ты сможешь получить то тело, которое к тому времени я буду занимать.
Не забывай, что этот разговор очень полезен для нас обоих. Ты, при всей своей короткой жизни, не переживешь всех своих соплеменников и будешь иметь интересный опыт. Признаю, что надеюсь, что моя замена будет лучше. Но пока хватит об этом. Когда ты доберешься до этой части письма, то читать его буду уже я, а не ты. Но если какая-то часть тебя еще способна что-то осознавать, то тогда — до свидания, Друг! Мне было очень приятно получать твои письма. Я буду писать тебе время от времени, чтобы ты знал, как идут дела в моем путешествии.
С наилучшими пожеланиями
всегда твой Скандер.
Дорогой друг!
Большое спасибо за ускорение дела. Долгое время я колебался: могу ли я позволить тебе, чтобы ты сам себе подложил такую свинью. Видишь ли, правительственные ученые сделали анализ первой фотопластинки, которую ты мне прислал, так что окончательное решение уже полностью зависело от меня.
И поэтому я решил, что каждому, кто так страстно, как ты, желает чего-то добиться, стоит это позволить. Теперь я знаю, что не должен был размышлять так долго над этим и жалеть тебя. Из твоего плана захвата Земли все равно ничего бы не вышло, но сам факт, что у тебя было такое намерение, перечеркивает всю возможность сочувствия.
До этого времени ты уже наверняка осознал, что человек, который парализован от рождения и подвержен сердечным приступам, не может надеяться на долгую и счастливую жизнь. Мне доставляет радость известить тебя, что твой одинокий когда-то друг весьма хорошо проводит время, и мне также приятно подписаться именем, к которому, как я ожидаю, я вскоре привыкну.
С наилучшими к тебе пожеланиями, дорогой мой друг,
Скандер.
Ультра-человек
Ничем не примечательная сверкающая табличка на двери возвещала:
«РИЧАРД КАРР, доктор философии.
Психолог
Лунная база».
Сам же хозяин кабинета, упитанный молодой человек, стоя у окна, рассматривал в бинокль комнату на пятом этаже. На шее Карра на черном ремешке болтался микрофон. А с языка слетал непрерывный поток комментариев: — …Вон тот человек хочет заняться решением какой-то технической проблемы, однако своей подружке он об этом не говорит и только постоянно торопит ее. Удивительное дело, но та по непонятной для меня причине тоже хочет убраться оттуда. Однако не хочет, чтобы ее дружок понял это, почему твердит ему: «Давай подождем еще немного и поговорим о будущем». Мужчина же отвечает: «Я что-то не очень хорошо представляю, о каком будущем ты толкуешь…» — Карр замолчал. — Полковник, этот разговор стал сугубо личным. Давайте переключимся на что-нибудь другое.