— А что касается того, чтобы составить для вас и доктора Карра досье… — продолжал Вентворт, — я собирался сделать это после того, как вы бы догадались, что один из вас стал жертвой… э-э… этого феномена?
После этих слов казалось вполне вероятным, что здесь действовала целая система, разработанная профессионалами.
Вентворт слабо улыбнулся.
— Надеюсь, доктор Карр, у вас остались записи.
— У меня сохранились все записи, — хмуро ответил Карр.
— Вы первый, кто это сделал, — заметил Вентворт. — Это может значительно продвинуть нас вперед.
После этого комментария он в жесте отчаяния развел руками.
— Вот и вся история.
Вентворт встал.
— Думаю, будет лучше, если я пройдусь и узнаю, что там происходит у мобильных отрядов. — Потом он обратился к Деновичу: — Вы уж тут присматривайте за своим коллегой, доктор.
Психиатр коротко кивнул.
Когда они остались вдвоем, доктор Денович с некоторой озабоченностью взглянул на упитанного американца.
— Похоже, это полная для вас неожиданность, доктор Карр. Может, вам дать слабое снотворное, чтобы вы могли немного отдохнуть, пока ваш дар постепенно исчезает?
Карр внимательно посмотрел на лицо собеседника.
— Возможно, моя способность и ослабевает, — начал он, сузив глаза, — но вам должно быть стыдно за те мысли, которые сейчас проносятся в вашей голове.
— Уверен, — возразил Денович, — что вы неправильно их прочли.
— Но ведь вы собирались просмотреть мои записи, пока я спал, — обвиняющим тоном произнес Карр.
— Я просто подумал о них — и понял, какую важность они представляют. Мне и в голову не могло прийти, что вы не хотите никому их показывать.
— Признаю, что те мысли, что я увидел на вашем лице, вполне могли быть и такими. — Он умолк, потом принес свои извинения, оправдываясь: — Знаете, мы оба на грани нервного срыва. Так что давайте попробуем разобраться в этой ситуации.
В его анализе два специалиста столкнулись с необычным феноменом. Почему бы им просто-напросто не остаться на своих местах и не вести запись медленного исчезновения этого особого дара?
— Возможно, — сказал он в заключение, — все время занимаясь обсуждением этого феномена, мы сумеем предотвратить ослабление моей памяти.
Тут затрезвонил телефон.
Это был Вентворт, сообщающий, что поисковые группы наконец-то укреплены дополнительными мобильными отрядами.
— Мне хотелось бы знать, — спросил офицер службы безопасности, — присоединитесь ли вы к операции?
Денович пояснил, что то, чем они в данный момент занимаются, более важно.
Обернувшись к психологу, он замер как вкопанный: тот откинулся на спинку кресла с закрытыми глазами. Его тело казалось безвольно развалившимся в кресле. Денович нагнулся над Карром, начал трясти его, но безрезультатно: никаких признаков жизни. Он быстро исследовал тело и установил: спокойный пульс уснувшего человека и глубокое медленное дыхание.
Доктор Денович не стал зря терять времени. Подготовив шприц, он ввел снотворное в предплечье американца. Потом отослал секретаршу, наказав ей заняться кое-какими научными изысканиями до конца рабочего дня. Быстро обыскав находящегося без сознания психолога, он обнаружил связку ключей, после чего, вооружившись аппаратом для микрофильмирования, прошел через холл к лифту, который доставил его на этаж в американской секции, где располагалась комната Карра.
Он не ощущал никакого чувства вины.
«Сейчас не время предаваться угрызениям совести, — сказал он себе. — Превыше всего — интересы нации!»
Почти сразу же он обнаружил записи. Пачка неожиданно оказалась довольно толстой. Он умело принялся за дело. Спустя полчаса, когда он все еще продолжал переснимать один лист за другим, он услышал за спиной слабый звук.
Смутить Деновича было не так легко. Он медленно повернулся. Но в тот же миг его охватила паника.
Перед ним стояла фигура какого-то существа.
«Как можно вообще принять это за человека?» — мелькнула мысль в голове пораженного русского психиатра. Очень уж ненормальной была худоба тела; впрочем, черное лицо имело какое-то человеческое подобие. Однако ноги, скрывающиеся под длинной мантией, казались какими-то… неестественными — если судить по тому, как ткань облегала их! Его опытный глаз физика не мог мгновенно не обратить внимания на эти поразительные несуразности.
В следующий миг из устройства на головном уборе раздался вопрос, произнесенный по-русски без какого-либо акцента:
— Где… э-э… доктор Карр?
Денович считал, что мучениками должны становиться другие, и сейчас не собирался совершать каких-либо геройских поступков. Партия требовала от него, чтобы он в любой ситуации поступал так, как должен поступать настоящий коммунист, чтобы все его действия шли только на «благо народа», независимо от того, какой опасности он при этом подвергался. В противном случае его ждало бы «общее собрание», где ему бы пришлось давать объяснения.
Деновичу уже не раз приходилось своим аналитическим умом просчитывать все возможные варианты, быстро выбирая из них самый приемлемый.
В данном же случае никакого выбора у него не было. Это он понял сразу, с ужасом подумав, что спасти его может только полное сотрудничество…
— Одиннадцатью этажами ниже, в русской секции… в моей квартире… с номером 422,— хрипло выдавил из себя Денович.
Пришелец тяжелым взглядом рассматривал его.
— Не тревожьтесь, — презрительно хмыкнул инопланетянин. — Люди нас не беспокоят. А по поводу невысказанных мыслей, что только что промелькнули у вас в голове… я не стану стирать воспоминания об этой встрече.
Ослепительный луч вырвался из головного убора и поразил психиатра прямо в лоб.
И он потерял сознание.
Ксилмеру понадобилось некоторое время, чтобы добраться до комнаты с номером 422, ведь ему приходилось осторожно передвигаться — сквозь стены. Но вот, наконец, он замер рядом человеком, лежащим на кушетке, затем связался с кораблем, сообщив, что Карр находится в бессознательном положении.
— Насколько я понимаю, я могу без всяких сложностей убить его — никто не может помешать мне сделать это.
— Подождите!
Через несколько минут молчания с корабля пришел приказ:
— Расскажи нам, каким образом он потерял сознание.
Ксилмер тут же сообщил то, что ему стало известно после изучения разума русского психиатра, — об особенностях ЭСО и снотворном, введенном им в вену американца.
— Благодаря этому сильнодействующему средству он теперь всецело в наших руках.
В заключение он добавил:
— Он кажется совершенно беспомощным, и я очень настаиваю на том, чтобы он продолжал пребывать в этом состоянии. Кто знает, во что могут превратиться его ЭСО в своей последней стадии.
— Ждите еще!
Снова переговорное устройство на головном уборе Ксилмера умолкло на некоторое время, наконец, из него донеслось:
— Согласно нашим расчетам этот человек по времени уже должен был достичь продвинутой фазы проявления ЭСО, но циклический кризис еще не наступил. Поэтому перед тем, как ты предпримешь какие-либо действия, исследуй его подсознание.
— Я уже сделал это.
— И каковы результаты?
— Несмотря на то, что он находится в бессознательном состоянии, что-то в его разуме продолжает следить за мной и, я бы даже утверждал, записывает наш разговор.
Да, это в самом деле было так. Однако слишком слабы были эти энергетические связи, чтобы вытащить Карра из глубин небытия и вернуть ему контроль над своим телом. Какой бы ни была эта заключительная фаза, но сама по себе она не являлась мощным оружием, способным повлиять на сознание психолога.
В заключение Ксилмер угрюмо заметил:
— Мне кажется, что если мы не позволим этому человеку прийти в себя, жители этой звездной системы не смогут дать нам отпор.
— Как жаль! — последовал лаконичный, лишенный сочувствия ответ.
Ксилмер мысленно обменялся с невидимым ему собеседником на другом конце связи улыбками, испытывая наслаждение от чувства полного превосходства.
— Какие будут рекомендации? — спросил Ксилмер.
— Убей его!
…Очнувшись, Денович обнаружил себя лежащим на покрытом ковром полу.
Приподнявшись, он огляделся. Не увидев никаких признаков присутствия инопланетянина, он почувствовал громадное облегчение. С дрожью в теле он встал, прошел к двери и выглянул в коридор. Там никого не было. Ни единой живой души.
С трудом пытаясь подавить охватившую его панику, он собрал весь свой материал, но, поняв вдруг, что не успел переснять все записи, постоял в нерешительности несколько секунд. Но потом решил просто захватить с собой все материалы американского психолога, включая и уже отснятые.
И только в коридоре его осенило бросить взгляд на часы. Прошло уже два часа после того, как он потерял сознание. Деновича этот факт неприятно поразил, он потрясенно подумал: «У пришельца было достаточно времени, чтобы найти Карра в моем кабинете!»
Он ожидал обнаружить у себя какой-нибудь беспорядок. Однако на первый взгляд все там оставалось на своих местах. Торопливо заперев на ключ ящик шкафа, куда он положил похищенные записи, Денович прошел в свой кабинет, где он оставил американца.
На кушетке никого не оказалось.
Денович уже собирался повернуться, когда заметил полускрытый кушеткой предмет. Он прошел к дальнему концу кушетки и принялся рассматривать тюрбан Ксилмера. Длинный шарф беспорядочно свернулся, весь покрытый пятнами какой-то голубой жидкости; сквозь складки напоминавшей шелк материи просматривалось что-то металлическое.
Через секунду он заметил, что и на голубом ковре также имелась толстая корка от какой-то высохшей темно-голубой жидкости.
Пока Денович так стоял, пребывая в нерешительности, снаружи раздались какие-то голоса. Он узнал британский баритон Вентвора и более мягкий говор Карра. Денович повернулся к двери. Спустя несколько секунд те вошли в кабинет.
До русского психиатра едва доходило, что за дверью находятся и другие люди. Из доносившегося гвалта он узнал голос только одного из них — своего соотечественника из службы безопасности. Тот, заглянув в кабинет, обменялся с ним многозначительными взглядами, после чего удалился.