[4] стена. Спереди доносился рев водопада.
Идущий впереди Роган на минутку остановился, и Ханли воспользовался моментом, чтобы снять свой тяжелый багаж и достать инструменты. Счетчик Гейгера щелкнул всего один раз, а потом замолчал, поэтому он положил его набок, после чего сказал пару слов по рации и получил в ответ порцию треска.
Похоже, это не подняло его настроения. На борту корабля такие сигналы казались просто таинственными, но в этот момент ему было немножко не по себе.
— Вы не считаете, что нам может угрожать какая-то опасность? — спросил он Рогана.
Ответа он не получил. Роган даже не повернулся и не подал виду, что вообще услышал вопрос. Ханли покраснел от злости и двинулся в его сторону. «Так, самое время для выяснения некоторых вещей!» — подумал он.
Подойдя к Рогану, он заметил, что тот внимательно всматривается в песок. Он вспомнил, что Роган уже дважды приостанавливался и каждый раз исследовал такие же песчаные островки.
Гнев Ханли прошел. Он искал какой-нибудь смысл в действиях Рогана, и только сейчас он начинал постигать его. Он внимательно пригляделся к песчаной площадке. Это был самый обычный желто-коричневый песок.
Ханли не знал, что ему делать. Ему хотелось задать несколько вопросов, но его спутник вел себя так нелюбезно, что Ханли не хотелось еще раз почувствовать пренебрежение к себе. Он уже почти отвернулся, когда Роган посмотрел на него и мягко произнес:
— Мистер Ханли, по вашему поведению я чувствую, что вас, похоже, задело то, что я не отвечал вам. Верно?
Тот кивнул, не зная, что ответить. То, как Роган сформулировал свое высказывание, казалось, указывало на что-то такое… «По вашему поведению»… неужели Роган хотел сказать, что не слышал его вопроса? Ханли ждал, с трудом сдерживая гнев. Потом Роган продолжил:
— Я так часто оказываюсь в подобной ситуации, что, как правило, ничего и не стараюсь объяснить. — Его зеленые глаза горели своим собственным, внутренним светом. — Но, учитывая, что нам предстоит сотрудничать, мне бы хотелось, чтобы вы поверили мне на слово, что в момент мысленной сосредоточенности я не слышу обращенных ко мне слов. Прошу меня извинить, если это объяснение вас не удовлетворит, — тихо закончил он.
— Я слышал о подобных вещах. Гипноз и тому подобное… — нехотя произнес Ханли.
— Ну, если вам нужен ярлык… — парировал Роган таким тоном, будто ему было все равно. — Хотя, если брать шире, это не совсем так.
До Ханли слишком поздно дошло, что его спутник пытается проявлять вежливость.
— Благодарю за объяснение, мистер Роган, — поторопился заверить Ханли. — Но может, вы мне скажете, что вы ищите в этом песке?
— Жизнь, — ответил Роган, отворачиваясь от него. — В сущности, ведь жизнь — это нечто такое простое, что эту простоту трудно и заметить. На каждой планете процесс зарождения жизни проходит через такой этап, на котором практически невозможно отличить органическую материю от неорганической. На этой планете этот этап все еще продолжается и является основой для возникновения и развития здешней жизни. Я не смогу доказать вам это. Определить это я могу лишь при помощи одного прибора — моего мозга. В данный момент вы вряд ли согласитесь с тем, насколько этот факт определяет мое поведение. И мой вам совет: не пытайтесь оказывать дружеское ко мне участие после той неприязни, что вы чувствовали ко мне, лишь на основании этих моих заумных объяснений. Как бы потом вам не пришлось жалеть об этом.
Ханли, который было решил изменить отношение к своему спутнику, вдруг стало не по себе. Роган, похоже, знает, о чем говорит. Эксперт Космического Патруля по делам контактов с чужими расами вернулся к созерцанию песка, а Ханли — к своим инструментам. «В конце концов, я могу и сам обнаружить крупные формы жизни, — подумал он, — воспользовавшись обычным оборудованием, без этой его теории».
Он старательно установил радар и стал посылать сигналы на все стороны. Через некоторое время он получил отраженные сигналы, указывающие на наличие небольшой пустоты в почве — впрочем, слишком маленькой, чтобы иметь какое-либо значение.
Ханли спрятал радар и занялся настройкой излучателя вибраций. Стрелка тут же прыгнула за красную отметку, и в тот же миг он услышал крик Рогана:
— Ханли, прыгай! Сюда!
Тот, услышав над собой гремящий отзвук, инстинктивно взглянул вверх. На него падала скала. Вскрикнув, он попытался отскочить в сторону, но в тот же миг почувствовал удар, страшную боль, а потом его охватила темнота.
Боль. У него болела голова. Со стоном он открыл глаза. Он лежал под крутой стеной клифа, в нескольких футах от места, где его застал падающий обломок скалы.
Грохочущий рев водопада гудел в его ушах. Хоган попытался рассмотреть его, но тут он вспомнил, что ничего не увидит. И правда, ведь до водопада они не дошли. Гораздо более странным и тревожащим фактом было то, что нигде не было видно Рогана.
Ханли поднялся на ноги. Обойдя свое разбитое оборудование, он дошел до самого поворота реки, откуда можно было разглядеть почти двухкилометровый отрезок ее извилистого русла. Нигде не было заметно какого-либо движения.
Кроме удивления он почувствовал, как его постепенно охватывает злость. Он двинулся в противоположную сторону, и прошел примерно двести ярдов, когда неожиданно увидел прямо перед собой водопад. Вода падала с высоты более, чем ста футов, в длинную, широкую долину. К самому берегу реки подступал густой, тянувшийся до горизонта коричнево-зеленый лес. Никаких следов Рогана.
Так и не решив, что же ему, собственно, делать, Ханли вернулся к своим приборам. Он понимал, что надо двинуться дальше вперед, одновременно сознавая и тот факт, что лишь считанные миллиметры отделяли его от смерти. На виске запеклась кровь, кожа на виске содрана.
Ханли почувствовал внезапное облегчение, когда увидел засунутую под счетчик Гейгера записку. «Что ж, видимо, в нем еще осталось что-то человеческое!» — подумал он и прочитал оставленную Роганом записку:
«ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ НА КОРАБЛЬ! Я БУДУ ОТСУТСТВОВАТЬ ДЕНЬ ИЛИ ДВА».
Ханли сжал губы. Румянец, выступивший на щеках, был вызван не только пережитыми эмоциями. Впрочем, и на этот раз гнев быстро прошел. Рогану не обязательно нянчиться с ним, а задание, за которое он взялся, не требовало от него опеки за ранеными или контуженными.
Ханли включил рацию. Телефоны мгновенно ожили тысячью смешанных звуков. Во всей этой какофонии ему даже удалось выделить свой искаженный голос, постоянно повторяющий отправленное еще неделю назад сообщение. Он пробовал передать SOS, одновременно сообщая о своем местонахождении, но ему не удалось пробиться сквозь ужасный шум.
Не оставалось ничего другого, как двинуться в обратный путь.
Когда уже перед закатом он дошел до поселения, его сразу же забрали на корабль, а оба врача настояли на том, чтобы ночь он провел в лазарете, вместе с тем заверив его, что утром, скорее всего, он будет в полном порядке.
Ханли спал очень беспокойно, просыпался чуть ли не каждую минуту, а затем долго не мог заснуть. «Надо честно признать: храбрости ему не занимать, — подумал он в какой-то момент. — Сейчас ночь, а он там совсем один».
Этими мыслями он хотел сам перед собой оправдать ложь, которую скормил остальным: что Роган ушел лишь тогда, когда удостоверился, что с ним, Ханли, ничего серьезного не случилось. Конечно, это была абсолютная ложь, но главное было в том, что колонисты по-прежнему верили в Рогана.
За ночь к Ханли вернулись силы и энергия. Перед самым рассветом он открыл глаза, и тут его внезапно озарило: «Скала! Это не было случайным падением! Кто-то или что-то сбросило ее на меня!»
Ханли решил, что утром сходит туда снова.
Было уже девять, и он как раз одевался, когда вошла его жена и тяжело уселась в кресле. Во взгляде ее серых глаз читалась усталость, лицо осунулось, длинные светлые волосы были непричесаны.
— Я очень беспокоюсь, — угрюмо сообщила она.
— Со мной все в порядке, — уверил ее Ханли. — Я отделался парой синяков и легким шоком.
На его слова она не обратила никакого внимания.
— Знаешь, когда я думаю, что он там, внизу, и что судьба всей колонии зависит от того, удастся ли ему выжить…
Только сейчас, когда понял, что его жена беспокоится не о нем, Ханли, а о Рогане, он почувствовал настоящий шок. Жена подняла к нему обеспокоенный взгляд.
— Лен, правильно ли ты поступил, оставив его там одного.
Ханли изумленно уставился на жену, но ничего не ответил. Он просто не знал, что ему говорить.
Во время завтрака он еще более утвердился в мысли разрешить тайну планеты без участия Рогана.
Через несколько минут шлюпка, пилотируемая Фрэнком Стреттоном, взяла курс к планете. План Ханли был очень прост: если на планете существует жизнь, то каким-либо образом она проявится. Умный наблюдатель сумеет заметить это, даже не обладая суперинтеллектом.
Они приземлились на лугу примерно за полмили от реки и в миле от водопада. Это было прекрасное место для начала исследований феномена летающих скал.
Молодой Стреттон, который до сих пор не перекинулся с Ханли ни словом, вдруг заметил:
— Красивое место. Если бы не эти камни…
Ханли рассеянно кивнул. Он спустился на землю и остановился, чтобы еще раз осмотреться. Одни лишь деревья и трава, яркие цветы; водная пыль над водопадом блестела живым серебром, а дальше начиналась обширная, заросшая лесом долина. Да, этот вид поражает естественной красотой и уютом.
Правильно заметил Стреттон, маленьких валунов и камней тут было очень много, но ведь их можно убрать. Ханли подошел к ближайшему и поднял его с земли. Камень был величиной с арбуз, но оказался неожиданно легким. Ханли держал его в одной руке и наблюдал за солнечными зайчиками, игравшими на его поверхности.
На первый взгляд казалось, что это гранит, а эти более светлые пятнышки — примеси слюды, но после тщательного осмотра Ханли уже не был так уверен в этом. Пальцы окрасились желтым, поэтому он решил, что это может быть сера.