— Я предлагаю ещё установить сети здесь, — тыкнула я на карту, — так как у нашего противника есть собака, и она может, учуяв печати, повернуть свой курс на десять часов.
— Но ведь они могут повернуть на восток, — заявил Джеро, что сидел рядом.
— Я так не думаю, там сейчас распустилось очень много ликорисов, они очень пахучие и будут сбивать со следа Акамару, Киба не поведёт туда свою собаку, — заявила я.
— Мне тоже так кажется, — кивнул Макото внимательно посмотрев своими серыми глазами на карту.
— Ну, тогда у нас всё готово! — улыбнулся Джеро.
— Осталось только дождаться старта, и мы уделаем их, как детей! — усмехнулся Макото.
— Ой, а ты словно не ребёнок? — зацепилась я за фразу одногруппника, и, присев к дереву, достала флягу с водой.
— Ну, вообще-то нет! Мало у кого из шиноби долгая жизнь, поэтому нас уже можно считать подростками, — возмутился парень.
— А ведь ты, Макото, в чём-то прав, — сказал Джеро и лёг на траву. — Живут в нашей профессии действительно не так долго. Слушайте, ребят, а как вы бы хотели умереть, зная, что уйдёте молодыми?
— Боже, Джеро, мы ещё академию не закончили, а ты уже думаешь о смерти, — глотнув воды, прокомментировала я. Почему-то мне вспомнилась сразу моя смерть в прошлой жизни. Мне ведь и семнадцати не было, я о смерти даже не думала. В моём возрасте большинство живут так, словно будут жить вечно, так было и со мной. Наверное, этот мир отличается не только силой, но и смыслом. Тут люди ещё будучи детьми думают о том, как будут уходить в мир иной.
— Ну, вот ты, например, Макото, как ты хочешь умереть? — спросил уже Джеро конкретно у друга.
— Эээ, сложный вопрос. Я бы хотел умереть в бою со своим главным врагом! — заверил мальчик, сев в позу лотоса.
— Просто погибнуть в бою? — переспросила я. — Мне кажется, это скучновато.
— Ах так, значит! Ну, хорошо, а как бы ты хотела умереть, Саито? — чуть рассердился Макото.
— Я? Ну… я бы не хотела просто умирать от рук врага. Я бы хотела спасти дорогих мне людей ценой собственной жизни. Не побояться отдать ради них самое ценное, что у меня есть. Если однажды передо мной возникнет такой выбор — моя жизнь или жизнь товарища, я ни на секунду не засомневаюсь, как поступить, — не хотелось бы мне умирать, как в прошлый раз. Глупо, бесмысленно и так внезапно!
— Хм, ладно-ладно. Ну, а ты Джеро?
— У меня в отличие от вас всё куда проще. Я хочу умереть как настоящий герой! Отдать жизнь за страну, за мир, за Коноху! Чтобы спасти много-много людей! И чтобы меня помнили долгие десятилетия и столетия спустя! — воодушевлённо заявил он.
— Оу-оу, полегче, Джеро, а то мы сейчас с Аризой начнём меркнуть рядом с твоей славой, — съязвил Макото.
— Вот-вот, мы-то с Макото простые смертные, не как ты, — согласилась я с рыжиком.
— Ребят, о чём болтаете, вы написали план? — приземлился на ветку близстоящего дерева Ирука-сенсей.
— Да вот, сенсей, сидим, о смерти думаем, а план сделали, не переживайте! — ответил сенсею Учиха.
— О смерти? Вам же по восемь лет, — чуть улыбнулся сенсей и спрыгнул к нам. — Давайте гляну, что вы там понаписали.
END OF FLASHBACK
Я просыпаюсь от лёгкого покалывания в груди и как только открываю глаза вижу перед собой расплывчатый образ Цунаде. Она, склонившись надо мной, по ощущениям сосредоточенно проводит диагностику моего сердца.
Когда зрение пришло в норму, и я уже могла различать лица. Я повернула голову на бок и заметила, что в моей палате снова море народу: Джеро, Саске, Какаши, Джирайя и Шизуне.
Боже, мне аж как-то неуютно. Что они тут все забыли? — пронеслось у меня в голове, и я неожиданно вспомнила причину своего состояния.
Макото…
В груди всё сжалось от боли и непонимания. Да, он не должен был попасть в этот поток, но неужели из-за этого мир решил его убрать? Почему именно так, почему бы его просто было не перевести куда-то?
Я нашла взглядом Джеро и мысленно попросила прощение. Моё невежество причинило ему боль. Он будто бы распознал в моих глазах чувство вины и подавленно отвернулся.
«Мир — это маятник, и он стремится к своему изначальному пути», — вспомнила я слова мудреца. В этом мире, получается, не должно было быть ни меня, ни Минато, ни Макото, ни Джеро. Макото и Минато уже мертвы, неужели мы с Джеро на очереди? Неужели я не смогу спокойно дожить до старости, как хотела?
— С такой сердечной патологией ты не должна быть шиноби, — встав и уперев ладони в бёдра, она строго посмотрела на меня. — Как только ты начинаешь нервничать, то теряешь сознание, вступать в бой — чистое самоубийство. Тебе пора в отставку.
— В Конохе нет настолько сильного ирьёнина, который смог бы провести мне операцию, Цунаде, а не шиноби я быть не могу, — села я на кровати. В желании привести Цунаде в Коноху у меня, наверное, есть и личная выгода. Ведь она, скорее всего, единственная, кто сможет мне провести операцию.
— Ты слышала, что я тебе сказала?
— Я всё прекрасно слышу и говорю: я буду шиноби, несмотря ни на что. И вы не Хокаге, чтобы решать, буду я сражаться или нет.
— А девочка не промах, — усмехнулся Джирайя, наблюдая, как я перечу легендарному санину.
— Как мне сказал Какаши, ты — ниндзя-медик и нападающий в одном лице, — также строго продолжила она.
— Да.
— Ты знаешь второе правило ниндзя-медиков?
— Никакой ниндзя-медик никогда не должен стоять на передовой, — ответила я.
— Ну, и?
— И то, Цунаде-сама. Мне плевать на эти правила. Я сражалась, сражаюсь и буду сражаться. Потому что я в первую очередь не ниндзя-медик, а ниндзя-нападающий.
— Это не по правилам! Никакой ниндзя-медик не должен умирать, пока не умрут его товарищи!
— Цунаде, — уже всерьёз сказала я. Эта ситуация и порицания в мою сторону начали меня подбешивать, — умру я, умрут и мои друзья, потому что они сейчас слабее меня и не смогут справиться, а если умрут они, умру и я.
— Ариза-чан, если с первым вариантом понятно, то что насчёт второго? — спросил Какаши.
— Мне не нужна жизнь без моих друзей, — коротко бросила я в виде отмазки, не буду же я говорить, что если умрут они, то умру не только я, а вообще все.
— Мм-ма, — почесал Какаши затылок, показывая непонимание. Но в его глазах я прочла нотки боли и горечи. Для него это больная тема, учитывая, что его отец покончил с собой. На самом деле я не знаю, что буду делать, если они погибнут, я просто даже не рассматриваю этот вариант. Я не могу представить мир, в котором их нет.
— Ты не должна стоять на передовой.
— Я буду стоять, и вы не имеете права мною командовать, — решила я поставить её на место.
— Ах, ты!
— Цунаде, Цунаде, полегче, — остановил её Джирайя, — ты её только что лечила, а уже покалечить хочешь.
— Ариза, если Цунаде станет Хокаге, что ты будешь намерена делать? — спросил Какаши, и я, опустив голову, сжала кулаки.
— У меня появилась новая цель…
— И какая же? — спросил Саске.
— Я не позволю никому из друзей умереть, а для этого мне надо стать сильнее. И не просто сильной. Моя новая цель стать самым сильным шиноби в мире и не позволить никому из друзей умереть! — заявила я на полной серьёзности. Да, я знаю, что мне, скорее всего, никогда-никогда не приблизиться к силе Мадары с риннеганом и Джуби внутри, да и к Наруто и Саске с их плюшками тоже, но я не хочу смотреть им в спины. Я не хочу, чтобы они защищали меня. Про Кагую я вообще не говорю — она не шиноби, она Бог. Моя цель стать самым сильным шиноби в мире и не допустить появление Мадары, тогда я по праву буду сильнейшей. Я не знаю, как я это сделаю и сколько времени у меня на это уйдёт, но я верю в себя. В любом случае, как говорят: «Целься в Луну, и, даже если промахнёшься, окажешься среди звёзд».
На мой ответ Цунаде рассмеялась, Какаши улыбнулся одним глазом, а Джирайя подколол Саске:
— Кажется, она когда-нибудь тебя и Наруто по стенке размажет.
— Она уже это сделала, — всё это время он смотрел на меня с недовольством.
— И зачем тебе это? — спросил Какаши.
— Сенсей, я не хочу смотреть в спины своих друзей. У них у обоих большой потенциал, и они его проявят. Я не хочу быть самой слабой в команде. И я не хочу, чтобы моих друзей убивали.
Если я не справлюсь и придёт черёд нашей команде встать лицом к лицу перед Богом, то я хочу биться с ними плечом к плечу. Да, вероятность войти в десятку сильнейших шиноби равна менее 0,005%, но у меня нет другого выбора!
— Ясненько… Что же, это хорошая цель! — поддержал меня Извращённый отшельник.
— Скажите, как умер Макото, — попросила я рассказать.
— Парниша умер, защищая своих друзей, как настоящий шиноби, — ответил отшельник.
— Вот как…
Это напомнило мне наше первое совместное задание, где нам сказали устроить полосу ловушек другим командам. Тот самый глупый вопрос Джеро: «Как вы бы хотели погибнуть, зная, что уйдёте молодыми» уже не кажется таким глупым. Мир против нас, и мы в нём лишние… И, кажется, мы все, как сказал Джеро, уйдём молодыми. Боже… как мне не хочется умирать. Я не хочу обратно в пустоту. Мне страшно. Я хочу прожить долгую и счастливую жизнь, выйти замуж за Саске, родить детей. Побывать на свадьбе Хинаты, увидеть, как Наруто станет Хокаге. Наблюдать за тем, как растёт следующее поколение и как развиваются технологии в этом мире. Я не хочу умереть молодой… Не хочу…
Я вроде на своей шкуре знаю, каково умирать. И в этом нет ничего крутого и необычного. И даже ничего страшного в этом нет. Только мне так не хочется это повторять.
Макото умер не как «мечтал» он, а как «мечтала» я — отдать жизнь за друзей. Пожертвовать своими мечтами, чтобы мечты друзей увидели свет. Он и в правду… настоящий… герой…
— Как ты намерена достичь своей цели? — спросил Какаши, пока я вытирала щёки от слёз.
— Ещё не придумала, но для этой цели мне точно надо кое-что сделать… — с дрожью в голосе сказала я.
— Что же это? — спросил Джеро.