— Этого она нам не рассказывает, — отвечаю я, специально серьёзно. — Она постоянно говорит, что ей это надо, что она не может по-другому, что у неё нет выбора.
— Она как-то сказала мне, что на нашей команде слишком большой груз ответственности и что нам надо больше учиться и тренироваться, чем всем остальным, вместе взятым, — как-то серьёзно сказал Наруто и присел у дерева, недалеко от меня.
— Это когда она тебе такое сказала? — уточнил я.
— Точно не помню, но мы тогда изучали физику вроде бы и историю мира шиноби, — улыбнулся Наруто.
— Теперь я знаю, как мотивировать новобранцев идти на тренировку, — сказал один из них и повернулся к остальным, а те тихо рассмеялись.
— Эта девочка… Она заставляет себя быть сильной? — спрашивает брюнет, у которого только половина лица закрыта маской, вглядываясь в меня своими черными глазами. Он смахивает на Учиху, и довольно сильно.
— Ну, я бы так прям не сказал, — ответил за меня Какаши. — От изобретения техник она однозначно получает удовольствие. А вот тренировки… тут больше фанатичной дисциплины, чем мотивации. Она всегда говорит, что у неё есть план и она следует только ему, что сдала себя в аренду своей Высшей цели и сама себе не принадлежит.
— Только фанатичная дисциплина, говорите… — проговорил один из них с задумчивым видом, словно явно кого-то вспоминая.
— Знаете таких же?
— Кх, — усмехнулся один из них, — в нашу организацию без этого качества принципиально не берут. А ей-то зачем эта дисциплина?
— Ари, она… Тц, она хочет стать самым сильным и самым великим шиноби за всю историю, — поясняю я.
— О, как, — переглянулись они между собой. — И как? Вы ей верите?
— Ей сложно не верить, она по больше части делает, нежели говорит. Я даже не могу оценить, сколько в ней таланта, так как не могу увидеть эту грань, уж слишком много она работает, а о практически всех техниках молчит. Мы узнаём о них последними, у неё столько козырей в рукаве, что можно со счёта сбиться, — отвечает сенсей.
— И о многих, я уверен, мы ещё не знаем, — добавил Санин.
— Она поэтому и победила в турнире? Потому что это её цель?
— Ариза мне сказала, что тот, кто победит, может внести своё одно правило, один закон и именно поэтому она решила участвовать, — поясняет Какаши.
— И что она хочет внести в политику деревни?
— Она хочет добавить праздник какой-то, сказала, что его нам явно не хватает, а ещё какой-то «Вечный Огонь». Даже не имею представления, что это.
— Это она тебе недавно сказала? Мне о таком Цунаде не говорила, — сказал Джирай-сан.
— Она это ещё никому не говорила, поэтому неизвестно, одобрит ли это совет деревни.
— В любом случае, она всё равно молодец, в тринадцать лет надрать задницу всем шиноби деревни, это уметь надо, — усмехнулся санин.
— Мы это уже увидели. Только единицы шиноби на нашем веку смогли задеть Лидера. Тем более снять капюшон или маску. В ней определённо что-то есть. Лидер всегда давит на своих оппонентов, большинство из них просто сдаются и…
— Он их убивает? — спрашивает затаив дыхание Наруто.
— Не всегда, смотря по ситуации. Но жизнь шиноби, что сразился с Лидером изменяется навсегда, у каждого, что подрался с Безымянным в красном барьере и выжил в течение нескольких дней появляется метка, мы сами ещё не поняли как и почему. Но как-то так получается.
— Что ещё за метка? — уточняет серьёзно Какаши, явно обеспокоившись.
— Это татуировка. Всего два слова, либо «Ронин», либо «Сёгун» — в зависимости от самого человека. Иногда от того, почему Лидер его не убил.
— Интересно, хм, такие звания уже давно не дают. Если только в стране Железа, — прокомментировал Джирайя. — Либо самый низший чин, либо самый высший. Хм, любопытно.
— Почему в зависимости от того, почему не убил? — спрашиваю я.
— Да, большинство шиноби он убивает, те кто остаются в живых, остаются либо по причине того, что достойны жизни, как истинные шиноби, либо не достойные даже смерти.
— То есть шиноби бросающий ему вызов обречён?! — немного вскрикивает Наруто.
— Спешу тебя обрадовать, мальчик, — обращается он к Наруто, — Безымянный принимает вызовы лишь от единиц, только от тех, кто действительно, зная все риски, настойчиво продолжал провоцировать.
— Безымянный сам ставит метки?
— Этого он нам не рассказывает, но мы никогда не видели, чтобы он складывал печати. Поговаривают, что это проклятие. Человек, у которого стоит печать «Ронин» будет скитаться по миру, пока не найдёт в себе силы вернуть свою честь.
— Вообще-то не обязательно честь возвращать, но такие уходят из деревень в ста процентах случаев, всегда, даже если никто не знал о их метке, — пояснил парень на дереве.
— Значит, шиноби с меткой «Ронин», больше никогда не возвращается в деревню? — уточнил Джирайя.
— Именно, — выкрикнул кто-то и они с Итачи переглянулись. — По крайней мере, на нашем веку такого ещё не было.
— А Сёгун? — уточняет с любопытством Наруто.
— Это значит, что твоя сила, характер и компетенция в ведении боя достойны того, чтобы стать главнокомандующим генералом армии в будущем или сейчас. Что ты истинный шиноби. Ниндзя, достойный жизни. Шиноби, получающие такую метку от Безымянного сразу поднимались на самую высшую ступеньку в обществе. Это те, кто достоял до конца, те, кто не сдался под напором, те, кто не пал духом, или же смог до Безымянного дотронуться. Был период, когда Безымянного месяцами искали, чтобы бросить вызов.
— И кем становятся они?
— Чаще всего высшими членами общества, или лучшими ниндзя, даже если никто не знает об их метке в деревне.
— А какое он право имеет так судить людей? — спрашиваю я.
— Ты мало о нём знаешь, Саске, — спокойно ответил Итачи.
— Он ещё как имеет право так судить. Тем более, все те, кто обычно бросают вызов, знают, на что идут.
— Не знала только Ари… — тихо сказал я. — И кем же она теперь станет?
— Это неизвестно. Мы делали ставки раньше, но слишком часто ошибались, люди, что по нашему выводу заслуживали иметь высший титул получали низший. Такое часто бывало. Причём Безымянный говорил, что «Ронин» — не всегда тот, кто потерял честь, иногда это и те, кто по сути своей должны быть странниками. Одиночками, что вне деревни. Он считает, что это даже в какой-то мере хорошо. Впрочем наш Лидер и сам такой. Интроверт в квадрате, что не состоит ни в одной деревне и не подчиняется никому.
— И что даёт эта метка?
— Она даёт определённые силы, какие именно — мы не знаем.
— А бывало такое, что человек заслуживает титула «Сёгун», а получает «Ронин»? — уточняю я.
— Было. Ну, учитывая, что девочка одолела всю деревню, мы ставим на то, что она получит звание Сёгун, — переглянулись они.
— Ставлю своё Саке.
— А я двадцать тысяч Рё на то, что она «Ронин»! — крикнул парень в маске с дерева.
— Ты мне за прошлый спор ещё не вернул! — крикнул один из членов и остальные рассмеялись.
Со стороны они казались семьёй, мы их не знали, не видели их лиц, но полностью им доверяли, спокойно спали. И по большей части это доверие было не к им самим, хотя они казались простыми и весёлыми, что тоже вызывало доверие, а было к организации, доверие, исходившее от взрослых, к лидеру этого сообщества. Доверие, словно мы все находились под его крылом и эгидой, я чувствовал это на кончиках пальцев. Абсолютно все, начиная от брата и заканчивая осторожным сенсеем. Словно они в полной безопасности. Словно, если ты рядом с Безымянным или хоть как-то с ним связан, то непременно будешь в целости и сохранности. И я не знал, почему так, ведь он чуть не убил Ари, почему к нему так относятся?
Это вызывало у меня резонанс и заставляло искать ответы на нелогичные вопросы. И поэтому я их не мог найти.
Поговорив ещё несколько часов, обсудив ставки, завтрашний день, неугомонного Наруто и то, что мы ещё задержимся на несколько ночей, чтобы отдохнуть, мы все легли спать.
И все спали «глубоко и сладко» (не считая некоторых членов организации, что стояли на страже), из своих только я дремал, не отпуская Ари ни на секунду, и дёргаясь, быстро просыпаясь каждый раз, когда её дыхание становилось тихим. Мне было до дрожи в коленях страшно, что я усну, а проснувшись, его не услышу.
Глубокой ночью, когда ей снова стало плохо, я подскочил и, намочив тряпку, положил ей на лоб. Ариза была очень горячей, у неё явно началась лихорадка, я, не зная, что делать, кинулся к Какаши, но был кем-то перехвачен, кто-то тут же заткнул мне рот одной рукой, а второй сложил серию печатей.
Мы переместились на какую-то темную туманную опушку и я, упав на холодную траву, покрытую инеем, тут же вскочил. Напротив меня стоял парень в красном костюме, бордовая маска с острыми углами полностью закрывала его лицо, дальше шла нехарактерная для ниндзя одежда — облегающая чёрная куртка, с поясом, на котором красовался выгравированный на железе герб организации. Чёрные штаны и такие же длинные ботинки до колен. И что самое главное — он держал на руках Ари.
— Ты ещё кто такой?! — тут же вытащил я меч.
— Это не важно, — он положил Аризу на траву, — дай мне её кулон.
— Зачем?
— Ты хочешь, чтобы она сейчас умерла? — на эти слова я, поджимая губы, молча вытащил и протянул ему обломки Кулона.
Парень сложил пару печатей, заставляя кулон исчезнуть, а дальше, продолжая складывать серию печатей, он прикоснулся к Аризе. От волнения у меня перехватило дыхание, с удивлением я наблюдал, как она вспыхивает ярким зелёным светом, от которого исходит тепло.
В первый раз в жизни я видел, как раны затягиваются с такой скоростью. Все синяки и царапины зажили, словно их никогда и не было, а сама Ари перестала громко хрипеть.
— Что это?
— Это настоящая сила её Кулона, — пояснил он и поднял голову на меня, когда свет потух. — Теперь с ней всё в порядке.
Он встал, а я тут же бросился к Ари. Приложив руку ко лбу, я больше не чувствовал температуры, а сняв бинты с рук, не увидел открытых ран. Глубокий облегчённый вздох сам вырвался из груди, словно большой камень упал с души.