– Главная охотница Лорел, я вижу, вы уже готовы, – поздоровался лорд Голден.
– Да, милорд. Жду вас.
И они посмотрели на меня. Я с некоторым опозданием вспомнил, что являюсь слугой, взял поводья Малты у Лорел и удерживал лошадь, когда лорд Голден легко вскочил в седло. Затем я пристроил седельные сумки на своей вороной, к чему она отнеслась без всякого энтузиазма. Когда я брал поводья, Лорел протянула мне руку:
– Лорел из семьи Доун, что живет поблизости от Коварной Отмели. Я – главная охотница ее величества.
– Том Баджерлок, слуга лорда Голдена, – ответил я, склоняясь над рукой.
Лорд Голден уже направил Малту вперед, не обращая внимания на церемонное знакомство слуг. Мы с Лорел быстро вскочили на наших лошадей и поехали за ним.
– А откуда твоя семья, Том? – спросила Лорел.
– Хм. Из Кузницы. На берегу Ежевичного ручья.
Так мы с Недом называли наш ручей. Если у него и было другое название, я его не знал. Однако моя импровизированная родословная устроила Лорел. Вороная грызла удила и норовила вырваться вперед. Очевидно, она не привыкла следовать за другой лошадью. К тому же ее шаг был длиннее, чем у Малты. Мне приходилось все время ее придерживать.
Лорел с сочувствием посмотрела на меня:
– Новая лошадь?
– Я получил ее только сегодня. Боюсь, дальняя дорога – не самый подходящий способ знакомства.
Лорел улыбнулась:
– Зато самый быстрый. К тому же у тебя нет выбора.
Мы выехали из замка через западные ворота. Во времена моей юности они оставались закрытыми, а ведущая к ним дорога была не шире звериной тропы. Теперь рядом с распахнутыми настежь воротами высилось караульное помещение. Мы, не останавливаясь, проехали мимо стражников на довольно широкую дорогу, поднимающуюся к холмам и лишь затем спускающуюся к берегу реки. Узкая тропа превратилась в достаточно удобный тракт. По следам я сделал вывод, что дорога пользуется популярностью. Вскоре мы уже спускались к реке, я разглядел далекие причалы и крыши складов. Еще больше меня удивили показавшиеся за кронами деревьев многочисленные домики.
– Раньше здесь никто не жил, – сказал я и тут же прикусил язык, чтобы не проболтаться о привычке принца Верити охотиться в горах.
Сомневаюсь, что здесь осталась дичь. Лес вырубили, на его месте появились сады. На лугах паслись пони и ослики.
Лорел удивленно посмотрела на меня и ответила:
– Значит, ты не бывал здесь после окончания войны красных кораблей. Все постройки возведены за последние десять лет. Когда начала расцветать торговля, многие захотели жить в Баккипе, неподалеку от Оленьего замка, – люди не верили, что налеты пиратов прекратились надолго.
Я не сумел придумать разумного ответа, к тому же новый район города продолжал меня удивлять. Когда мы приблизились к складам, я даже увидел таверну. Чаще всего нам навстречу попадались тележки, запряженные осликами. У причалов покачивались на волнах тупоносые лодки, матросы выгружали на берег товар из Фарроу и Тилта. Мы проехали мимо другой таверны и нескольких дешевых постоялых дворов, в которых любят останавливаться моряки. Дорога шла по берегу реки. Иногда тракт становился широким и песчаным; в некоторых местах через топкие участки были переброшены деревянные мостки.
Лошади моих спутников не обращали на дорогу внимания, но моя вороная всякий раз замедляла шаг и прядала ушами. Ей не нравилось, как стучат копыта по дереву. Я положил руку ей на холку и попытался войти в контакт и успокоить. Она повернула голову и посмотрела на меня, но дистанцию между нами сократить не пожелала. Если бы не две другие лошади, она бы, наверное, отказалась идти дальше. Моя вороная с гораздо большим интересом относилась к своим сородичам, чем ко мне.
Я с грустью покачал головой, сравнивая мою вороную и дружелюбных лошадей из конюшни Баррича, – возможно, его Дар делал их такими. Всякий раз, когда кобыла жеребилась, Баррич находился рядом, жеребенок запоминал прикосновение его руки одновременно с запахом матери. Раннее ли знакомство с людьми делало лошадей Баррича такими мирными, или его Дар, подавленный, но присутствующий, заставлял их так хорошо меня понимать?
Полуденное солнце жарило изо всех сил, солнечные лучи отражались от блистающей поверхности реки. Оглушительный топот копыт трех лошадей стал приятным контрапунктом для моих размышлений. Баррич относился к Дару как к темной и низкой магии, искушавшей зверя в нашей душе. Легенды подтверждали его правоту и заходили еще дальше. Дар есть инструмент зла, постыдная магия, ведущая людей, ее практикующих, к падению и тьме. Казнь с последующим расчленением тела – вот единственное средство от Дара. Моя невозмутимость по поводу исчезновения Дьютифула вдруг оказалась под угрозой. Да, мальчика не похитили. И хотя найти его мне помогла Сила, принц пользовался в своей ночной охоте именно Даром. Если он выдаст себя, его могут убить. И тогда даже королевское происхождение не сможет его спасти от страшной смерти. В конце концов, я когда-то попал в подземелья Регала как раз потому, что был Одаренным.
Вот почему Баррич отказался от Дара. Вот почему он столько раз угрожал выбить из меня мой Дар. И все же я не сожалел, что обладаю способностью к этой магии. Проклятие или благословение, но Дар чаще спасал мне жизнь, чем подвергал опасности. И я верил, что глубокое чувство родства со всем живым продлевает мои дни. Я сделал глубокий вдох и позволил Дару наполнить свое сознание. Я сразу почувствовал Малту и лошадь главной охотницы, а также то, как они воспринимали меня. И я ощущал Лорел не как еще одного всадника, а как большое и здоровое существо.
Лорд Голден оставался недоступен для моего Дара, как прежде был недоступен Шут. Я воспринимал его как нечто струящееся, но даже его тайна не казалась мне чужой. Птицы в кронах деревьев стали яркими пятнышками жизни среди листвы. От огромного дерева, мимо которого мы проезжали, исходил мощный поток жизни, не похожий на флюиды животного. Казалось, мое осязание распространилось во все стороны, вступая в контакт с другими формами жизни. Весь мир мерцал разноцветными красками, и я был его частью. Как можно сожалеть о таком единении? Отказаться от столь утонченного восприятия?
– Ты не слишком разговорчив, – заметила Лорел.
С некоторым удивлением я вновь начал воспринимать ее как человека. Я так глубоко погрузился в размышления, что забыл о скакавшей рядом женщине, а она улыбалась мне. Глаза ее были светло-голубые, но более темные по краям радужки. В одном из зрачков я заметил зеленое пятнышко. В ответ я лишь пожал плечами и кивнул. Ее улыбка стала еще шире.
– Ты давно стала главным егерем королевы? – спросил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
Глаза Лорел стали задумчивыми. Казалось, она вспоминает прожитые годы.
– Уже семь лет, – наконец ответила она.
– Ну, тогда ты ее хорошо знаешь, – заметил я, пытаясь представить, что известно Лорел о нашем поручении.
– Да, неплохо, – ответила Лорел, и мне показалось, что она с удовольствием задала бы такой же вопрос мне.
– Лорд Голден намерен посетить Гейлтон в поисках пернатой дичи, – осторожно проговорил я. – Он коллекционирует перья. – Я не стал задавать никаких вопросов.
Она искоса посмотрела на меня.
– Говорят, у лорда Голдена много разных прихотей, – негромко проговорила Лорел. – И его состояние позволяет их удовлетворять.
Она бросила на меня испытующий взгляд, словно предлагая защитить своего хозяина, но если в ее словах и был намек на оскорбление, я его не заметил. Она вновь стала смотреть вперед и после небольшой паузы добавила:
– Что касается меня, я выполняю поручение королевы. Мне нужно присмотреть подходящее место для королевской охоты. Осенью ей нравится охотиться на птиц. Надеюсь, в лесах Гейлтона мы найдем то, что она так любит.
– Мы все на это надеемся, – согласился я.
Мне понравилась ее осторожность. Я решил, что мы поладим.
– Ты давно знаком с лордом Голденом? – спросила она.
– Ну, я слышал о нем, – уклонился я от ответа. – Я узнал, что он ищет слугу, и обрадовался, когда один знакомый меня порекомендовал.
– Значит, ты и раньше занимался подобной работой?
– Давно. В последние десять лет я вел довольно спокойный образ жизни. Я и мой мальчик. Но он вырос, я хочу отдать его в обучение, а это стоит дорого. Так я смогу достаточно быстро заработать необходимую сумму.
– А его мать? – осторожно поинтересовалась Лорел. – Она не будет без вас скучать?
– Она умерла много лет назад, – ответил я. Затем, сообразив, что Нед может попасть в замок, решил как можно ближе придерживаться истины. – Он приемыш. Я никогда не знал его матери, но считаю собственным сыном.
– Значит, ты не женат?
Вопрос меня удивил.
– Нет, я холостяк.
– Я тоже. – Она улыбнулась, словно отсутствие супругов как-то сближало нас. – Ну и как тебе понравились Баккип и Олений замок?
– Там совсем не плохо. Я жил неподалеку, когда был ребенком. С тех пор город и замок сильно изменились.
– Я из Тилта. Я выросла в городке Меченые Холмы, хотя моя мать родилась в Бакке. Ее семья жила неподалеку от Гейлтона; я знаю те места, поскольку не раз бывала там в детстве. Но большую часть времени я проводила в Меченых Холмах, где мой отец служил главным охотником у лорда Сицвелла. Отец научил двух моих братьев и меня охотиться. Когда он умер, мой старший брат занял его место. Младший брат вернулся к матери. Я осталась, чтобы тренировать лошадей из конюшен лорда Сицвелла. Но когда нас посетила королева с придворными, я приняла участие в удачной охоте. Позднее выяснилось, что я приглянулась королеве, и, – тут она гордо улыбнулась, – с тех пор я стала придворным егерем.
Я пытался придумать, что сказать, когда лорд Голден поманил нас к себе. Когда я направил лошадь вперед и поравнялся с ним, он сказал:
– Больше здесь не будет домов. Я не хотел, чтобы люди увидели, что мы торопимся, однако нам не стоит опаздывать на единственный вечерний паром, который ходит из Фонарной Переправы. Поэтому теперь мы поскачем по-настоящему. Кстати, Баджерлок, у нас будет возможность убедиться, не солгал ли торговец лошадьми, когда заявил, что твоя вороная – одна из самых быстрых лошадей в его конюшнях. Постарайтесь не отстать. Я задержу паром. – И с этими словами он коснулся боков Малты каблуками и отпустил поводья.