Принц медленно перевел взгляд с меня на лорда Голдена и обратно. Казалось, он ищет союзника или хотя бы сочувствия. Потом Дьютифул облизнул губы, словно решился на нечто опасное, и осторожно спросил:
– Вы когда-нибудь слышали легенду о принце Полукровке?
Мы оба молчали. Я проглотил потерявшую всякий вкус еду. Неужели Дьютифул сошел с ума? Лорд Голден один раз кивнул.
– Я принадлежу к этой линии. Как иногда случается у Видящих, я родился Одаренным.
Я не знал, восхищаться его откровенностью или ужасаться наивности – ведь он думает, что секунду назад приговорил себя к смерти. Я постарался сохранить невозмутимость и не выдать своих чувств. Интересно, делал ли он такие признания в Оленьем замке?
Мне кажется, наше равнодушие окончательно вывело Дьютифула из состояния равновесия. Мы сидели и молча смотрели на него. Он сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть на глубину.
– Значит, вы понимаете, почему для всех будет лучше, если вы меня отпустите. Шесть Герцогств не пойдут за Одаренным королем, да и я не могу забыть о зове крови. Я не стану скрывать своего дара, не стану проявлять трусость и не предам своих друзей. Если я вернусь, рано или поздно все узнают, что я человек Древней Крови. Если вы потащите меня обратно, это приведет к раздорам среди подданных. Вам следует меня отпустить и сказать моей матери, что вы не сумели меня найти. Так будет лучше для всех.
Я посмотрел на остаток своего куска рыбы и негромко сказал:
– А если мы решим, что будет лучше всего тебя убить? Повесить, четвертовать и сжечь возле проточной воды? А потом рассказать королеве, что мы тебя не нашли?
Я отвернулся, чтобы не видеть дикого страха в его глазах, но как еще научить принца осторожности? После паузы я продолжал:
– Сначала нужно получше узнать людей, а уж потом делиться с ними своими тайнами.
Или добычей.
Он возник рядом со мной беззвучно, словно тень, а его мысль была подобна ветерку, коснувшемуся кожи. Ночной Волк бросил к моим ногам слегка потрепанного зайца. Он уже успел съесть внутренности. Осторожно взяв копченую рыбу из моих рук, он проглотил ее, а затем с тяжелым вздохом улегся рядом и опустил голову на передние лапы.
Этот заяц выпрыгнул прямо у меня из-под лап. Самая легкая добыча за много лун.
Глаза принца широко открылись; разинув рот, он смотрел на меня и Ночного Волка. Не думаю, что он услышал наши мысли, но все остальное Дьютифул понял мгновенно. Он вскочил на ноги с гневным криком:
– Ты должен понимать! Как ты можешь отрывать меня не только от животного, с которым я связан, но и от женщины, разделяющей со мной узы Древней Крови? Как ты можешь предавать своих?
Но меня сейчас интересовал совсем другой вопрос.
Как ты сумел так быстро преодолеть такое расстояние?
Так же, как кошка, – и по той же причине. Волк может идти по прямой, что лошади не под силу. Ты готов к встрече с ними?
Моя рука лежала на его спине, и я чувствовал, как он устал. Ночной Волк отмахнулся от моей тревоги, как от назойливой мухи.
Я еще не одряхлел. Я принес тебе мясо, напомнил волк.
Тебе следовало съесть всего кролика.
Я уловил легкий смех.
Я так и сделал. С первым. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы бежать за тобой с пустым брюхом? А этот для тебя и Лишенного Запаха. И для детеныша, если ты так захочешь.
Сомневаюсь, что он станет есть его сырым.
А я сомневаюсь, что есть смысл не разводить костра. Они все равно скоро здесь будут, им не нужен свет. Мальчик ее зовет; она выходит из него, как дыхание. Она воет, как в период случки.
Я ничего не чувствую.
Не только твой нос уступает моему, но и другие чувства тоже.
Я встал и пнул освежеванное тельце кролика.
– Я разожгу костер, чтобы его приготовить.
Принц смотрел на меня, прекрасно понимая, что я веду разговор, в который он не включен.
– А разве огонь не привлечет к нам преследователей? – спросил лорд Голден.
Несмотря на тревогу, он рассчитывал на тепло костра и жареное мясо.
– Он все равно зовет их, – ответил я, кивнув в сторону принца. – Если мы ненадолго разожжем костер, это ничего не изменит.
– Как ты мог предать своих? – снова спросил Дьютифул.
Я нашел ответ на этот вопрос прошлой ночью.
– Существуют разные уровни преданности, принц. Прежде всего я предан Видящим. Тебе тоже не следует забывать о своем долге перед ними.
Он был так близок мне, но я не мог ничего ему рассказать. В любом случае я не считал, что кого-то предаю. Скорее я ограничил свободу Дьютифула для его же безопасности. Как когда-то поступал со мной Баррич, грустно подумал я.
– Что дает тебе право говорить о моем долге? – осведомился принц.
Гнев в голосе выдал его – он и сам об этом думал.
– Верно. У меня нет такого права, принц Дьютифул. Но мой долг – напоминать тебе то, о чем ты забыл. Пойду поищу хворост. А ты пока подумай о том, что станет с троном Видящих, если ты забудешь о своем долге и исчезнешь.
Несмотря на усталость, волк поднялся на ноги и последовал за мной. Мы вернулись к берегу ручья, где всегда можно найти выброшенный на берег хворост. Сначала мы напились, а потом я смочил грудь водой – там, где оставил след кинжал принца. Еще один день, еще один шрам. Впрочем, может, и обойдется. Крови почти не было. Я принялся разыскивать хворост. Ночное зрение волка помогало мне, и вскоре я собрал целую охапку.
Он похож на тебя, заметил Ночной Волк на обратном пути.
Семейное сходство. Он наследник Верити.
Только из-за того, что ты отказался им стать. Он – наша кровь, маленький брат. Твоя и моя.
Это заставило меня замолчать. Затем я ответил:
Ты стал гораздо больше внимания обращать на дела людей. Раньше ты бы этого не заметил.
Верно. Черный Рольф предупреждал нас обоих, что мы связаны друг с другом, по его представлениям, недопустимо крепко и что я стал слишком близок к людям, а ты – к волкам. И мы заплатим за это, маленький брат. Но тут уж ничего не поделаешь. Мы будем страдать из-за того, что наши жизни слишком тесно переплелись.
Что ты пытаешься мне сказать?
Ты и сам знаешь.
Я понимал, что он прав. Как и я, принц вырос среди людей, не пользовавшихся Даром. И, как и я, не умел защищаться и стал жертвой магии, но не хотел от нее отказываться. Не имея наставника, я слишком тесно связал свою жизнь с волком. Правда, первым в моей жизни был щенок. Мы тогда оба были слишком юными, чтобы понимать, чем нам это грозит. Баррич насильственно разорвал нашу связь. В то время я ненавидел его за причиненную боль, и моя ненависть не проходила долгие годы. Теперь я смотрел на принца, вовлеченного в связь с кошкой, и считал себя счастливцем, что в детстве судьба столкнула меня со щенком. Каким-то образом получилось, что его увлечение кошкой оказалось неразрывно связано с молодой женщиной Древней Крови. Когда я приведу принца обратно в Олений замок, он потеряет не только спутницу, но и любимую женщину.
Какую женщину?
Он говорит о женщине Древней Крови. Наверное, она одна из тех, кто его сопровождал.
Он говорит о женщине, но от него не пахнет женщиной. Тебе не кажется это странным?
Я размышлял о последних словах Ночного Волка, пока мы шли обратно к нашему лагерю. Разжигая костер, я поглядывал на мальчика, который сложил льняную салфетку, но бутылку вина убирать не стал. Упираясь подбородком в колени, он с угрюмым видом сидел на одеяле и смотрел в темноту ночи.
Я отбросил защиту и направил к нему свое восприятие. Волк был прав. Принц звал свою партнершу по Дару, но вряд ли это осознавал. Он посылал вдаль свой грустный голос подобно заблудившемуся щенку, зовущему мать. Тоскливый зов действовал мне на нервы. И дело не только в том, что принц помогал своим друзьям разыскать нас; отвращение вызывала его беспомощность. Мне хотелось его стукнуть.
Вместо этого я чиркнул кремнем и довольно грубо спросил:
– Думаешь о своей девушке?
Он отшатнулся от меня. Даже лорд Голден вздрогнул. Я наклонился, чтобы подуть на крошечную искорку. Через мгновение возникло бледное пламя.
Принц расправил плечи.
– Я всегда о ней думаю, – негромко проговорил он.
Я положил в огонь несколько тонких хворостинок.
– Понятно. А как она собой? – Я вел себя как любопытный солдат, так беседовали между собой скучающие стражники в Оленьем замке. – И как она, – я сделал универсальный жест, который ни с чем не спутаешь, – хороша?
– Заткнись! – злобно выкрикнул принц.
Глядя на лорда Голдена, я понимающе ухмыльнулся:
– О, понятно. Ты просто не знаешь. Во всяком случае, по личному опыту. Разве что твои лапки… – Я повернулся к Дьютифулу и нагло улыбнулся.
– Баджерлок! – укоризненно произнес лорд Голден.
Похоже, мне удалось его смутить. Однако я продолжал:
– Ну, так всегда бывает, не так ли? Он просто мечтает о ней. Но никогда не целовал, не говоря уже о… – И я повторил непристойный жест.
Мои ядовитые выпады принесли желаемые плоды. Я добавил еще несколько более крупных веток в костер, а принц поднялся на ноги. В мерцающем пламени было видно, что он покраснел, ноздри его раздувались от гнева.
– Это не так! – прорычал он. – Она не такая… Нет, тебе не понять – ты же имел дело только со шлюхами! Она – женщина, которую стоит ждать, мы соединимся, и все будет прекрасно. Ее любовь нужно заслужить, и я докажу, что достоин столь замечательной женщины.
Мое сердце обливалось кровью. Так мог говорить только мальчик, наслушавшийся песен менестрелей, полный юношеских мечтаний о неизведанном. В принце пылал огонь невинности, глаза его горели верой. Я попытался сказать какую-нибудь грубость, но язык присох к гортани. На помощь пришел Шут.
– Баджерлок! – рявкнул лорд Голден. – Довольно! Поджарь мясо.
– Милорд, – поклонился я.
Я нагло ухмыльнулся, но Дьютифул сел ко мне спиной. Насадив тушку зайца на толстую ветку, я поднес ее к огню, а лорд Голден мягко заговорил с принцем.