— Хоть и женщина, а говорит дело, — заметил Климов.
— Я займусь этим во время перелета. До Марселя даже на челноке лететь два часа, для «Сокола» это прорва времени. Но, думаю, преимущество у меня есть в любом случае.
— Это какое?
— Опыт, Вася. Никакой «черный диверсант» с крадеными «нанами» в рюкзаке не имеет такого опыта, как я. И таких знаний.
— И такой самоуверенности, — фыркнул Климов. — Смотри, Саня, нарвешься когда-нибудь.
— Хорошо, Александр, — прервал их перепалку Владислав Валерьевич. — Полетите спецрейсом. В Марселе вас встретит шеф западноевропейского отдела СБН мсье Жан Лесаж. Команда у него опытная, а обеспечение одно из лучших.
— Если Ольга права, потребуются М-станнеры.
— Есть у него и эти штуки. Он вообще обстоятельный мужчина, запасливый и солидный. Положительный, одним словом. Уверен, вы поладите.
— Только не цепляй его, — добавил Николай Николаевич. — Положительный не значит снисходительный. Вспыхнуть может запросто. Но в целом мужик мировой.
— Отлично, — Саша воодушевился. — Когда вылет?
— Когда доберетесь до аэропорта. И еще, Александр… пожалуйста, без героизма. Если почувствуете, что есть малейшая вероятность провалить операцию — отмените. Лучше уж мы потратим чуть больше времени и средств, но сделаем все без риска.
— Я понимаю, но не нахожу причин для пессимизма, — Саша поднялся.
— Ты же видел запись бойни в «Ольховке», — снова встрял Климов.
— А ты видел, что умею я, — парировал Барков.
— Это меня и пугает, — Вася поднял неубедительно тоскливый взгляд к потолку. — Разнесете юг Франции в щепки, «Невод» разорится на компенсациях, и я, следовательно, останусь без работы. А мне это надо?
Глава 4
Барков прилетел в Марсель поздно вечером, а когда внимательный, но сдержанный Лесаж привез его в местный офис «Networld», часы пробили полночь, и порядковый номер месяца поменялся с восьмерки на девятку.
— Осень, — с ноткой сожаления констатировал шеф западноевропейского отдела СБН, взглянув в окно.
Жан Лесаж был высоким, подтянутым и уверенным в себе. Это Баркову понравилось. Кроме того, он был со вкусом одет, аккуратно подстрижен и чисто выбрит, вопреки ретро-моде на трехдневную щетину. Для старого холостяка бывший инспектор Сюртэ выглядел даже слишком хорошо. Впрочем, то, что Лесаж не женат, вовсе не означало, что его дом пустует и ему не для кого чисто по-французски бриться на ночь. Жану было немного за сорок — возраст вполне дееспособной зрелости. «Сокол» пробежался по файлам кадровой службы, но о личной жизни француза там почти ничего не нашлось. На полноценный досуг и милые глупости у него не оставалось времени. Два-три необременительных вялотекущих романа, которым Жан предпочитал рыбалку в компании друзей и футбол. Единственной настоящей любовью Лесажа была его новая работа в СБН.
— Да, осень. Только не здесь, — Саша подошел к открытому окну, за которым сверкали разноцветные огни, лазерные проекции, голографические ролики и прочие украшательства ночного города. — Здесь лето продлится еще месяца два.
— Полтора от силы, — возразил Жан. — И это будет вовсе не то лето, что сейчас. Утренние туманы, днем дожди, по вечерам прохладный ветер, и те же короткие дни, что везде. Когда-то я жил в Марселе. Давно, еще до того, как здесь тоже стало неуютно и сыро.
— А я считал, что на Средиземноморском побережье не так дождливо, как в Париже.
— Климат испортился везде. Дожди смоют Марсель в Лионский залив чуть позже, чем Париж в Сену, но этот конец неизбежен. Еще двадцать лет, и от Европы вообще останется лишь Апеннино-Альпийский архипелаг посреди Средиземно-Балтийского моря.
— Довольно мрачный прогноз.
— А по-моему, романтичный, — Лесаж усмехнулся. — Представляете рыбалку в Парижском заливе? Маяк на Эйфелевой башне, причал на крыше Лувра, дайвинг на Елисейских полях… Или представьте каникулы на острове Монблан и купание в Пиренейском проливе. Так и будет, поверьте, мсье Барков. Я наблюдаю за этим чертовым потеплением, так сказать, с места событий и уже давно. Триста дождливых дней в году — такова последняя статистика Парижского бюро погоды. Уровень Мирового океана за последние десять лет поднялся в среднем на пять метров. Вы же знаете, что осталось от Нидерландов, северо-запада Германии и части Дании. Из Москвы реальных масштабов катастрофы не видно, у вас пока солнечно и сухо, но Европа скоро окончательно захлебнется. Хотите кофе, коньяк?
— Кофе, но не здесь. Давайте прокатимся по городу в сторону порта. Надеюсь, по пути найдется местечко, где мы сможем выпить по чашке кофе?
— Конечно, мсье Барков, этот город страдает бессонницей. Кафе и бистро работают круглосуточно. Поедем всей командой?
— Нет, это будет только разведка. Наш объект никуда не спешит. Похоже, он решил здесь обосноваться. Не будем спешить и мы.
— Вы знаете, где он, но не хотите его брать? — удивился Лесаж.
— Он в порту, и мы его возьмем, но не с ходу, а тщательно подготовившись.
— Это один человек, я правильно понял? — уточнил Жан. — И он не вооружен.
— В привычном смысле — нет, не вооружен. Но все равно очень опасен. Поверьте, мсье Лесаж, я знаю.
— Я тоже знаю, мсье Барков. Видел запись штурма коттеджа «Ольховка». Да, человек в черном — профессионал, но теперь нам это известно. Нужно просто принять к сведению его возможности и разработать более удачный план захвата.
— И все-таки я настаиваю.
— Вы сдаете карты, — Лесаж недовольно поджал губы. — Машина ждет внизу. Через полчаса будем на месте, ночью пробок почти не бывает.
В салоне тяжелого, просторного «Рено» Сашу окружила безмятежная тишина. Мелькающий за окном немой город выглядел нелепо, и Барков опустил стекло. Яркая картинка тысяч огней на черном фоне обрела звук, и Саша погрузился в атмосферу города бессонницы. Вернее, погрузилась его человеческая составляющая. «Сокол» продолжил начатый еще в Москве поиск «черного» беглеца. Теперь это можно было делать, ориентируясь на более четкие коротковолновые сигналы, а не на виртуальные тени во внесетевом «подсознании техносферы».
Мимо проносились многочисленные кафе и бутики, современные жилые здания с погасшими окнами, старые дома, украшенные иллюминацией и эффектной лазерной подсветкой, а перед внутренним взором Саши мелькали тысячи схем и объемных проекций. Системы связи, сигнализации, электроснабжения, оптические и радиоканалы управления офисным и домашним хозяйством, опутанные хитросплетениями Интернета компы, трехмерные телесистемы, бытовая техника, смарты… и масса прочих продуктов цивилизации. «Третий глаз» видел то, что недоступно обычным глазам человека, но составляет такую же неотъемлемую часть окружающего его мира, как украшенные стены жилищ, светящаяся реклама, фонари или машины на полночных улицах. «Сокол» высматривал добычу, глядя на город как бы изнутри, а если точнее — заглядывая ему «под кожу». Единственное, чего не было во всей этой путаной, но интересной картине, так это микроскопических машин. Вернее, они были повсюду, но ни одна не участвовала в активной деятельности крупных электронных собратьев. Система пребывала в глубокой «машинной коме», и Барков не видел признаков того, что некто пытается ее растормошить. Но что в таком случае похититель делает в Марселе? Должна же была существовать причина, по которой он выбрал именно это место.
Может быть, где-то в припортовых кварталах у него спрятано оборудование, с помощью которого он надеялся активировать похищенных нанороботов и создать из их агломерата нечто вроде автономной мини-Системы? Впрочем, Марсель мог быть просто перевалочным пунктом, откуда «черный» надеялся незаметно отправиться дальше, двигаясь по своему неведомому маршруту. Или же он хотел здесь отсидеться, пока не утихнут страсти в Москве.
«Возможно все, кроме чудес», — так говорил Сашин дед. Несмотря ни на что, Барков по-прежнему был согласен с этим утверждением, а потому в первую очередь рассматривал самую простую из версий: «черный» решил отсидеться. Почему в Марселе? А почему нет? Здесь легко затеряться в толпе, а техногенные магнитные бури от миллиардов приборов собьют с толку любую электронную ищейку. Возможно, даже «Сокола».
Барков неожиданно ухватил мысль, которая, кажется, вела в верном направлении. «Сокол»! Человек, похищающий с секретного склада нанороботов, должен знать, что, не считая «коматозной» Системы, существует лишь один компьютер, способный активировать и подчинить своей воле эти невидимые без микроскопа машины, — биокомпьютер модели «Сокол». Так, может быть, на самом деле Марсель — это ловушка? Ловушка для «Сокола»? Может быть, «черный» вытянул сюда Баркова в надежде отнять у него биокомп?! Но если он чувствует в себе достаточно сил для поединка, какая разница, где сражаться? Устроить ловушку — например, заманить в здание со спрятанным М-станнером — можно было и в Москве. Нет, дело не в «Соколе». Беглец не ожидал, что в погоню за ним отправится сам Барков. Взять хотя бы трюк с ложным багажом в Шереметьеве. Он вытащил капсулы с нанороботами из защищенных кейсов и вывез их в обычном чемодане или сумке — иначе «Сокол» не сумел бы их обнаружить, не позволило бы экранирование кейсов. Что может означать такое легкомыслие? Да только одно — человек уверен, что роботы безопасны, что, пока не придет время, их никто не активирует. А стал бы он так рисковать, зная, что по пятам идет «Сокол»? Ведь доберись Барков до зоны устойчивой коротковолновой связи с этими «малышами», и похищенное оружие обернулось бы против похитителя. Впрочем, если это лишь наемник, исполнитель, об особенностях груза он может и не знать.
«Но в таком случае, брать его сейчас не следует. Нужно проследить за ним до пункта назначения и взять вместе с нанимателем!»
Барков вынырнул из глубин раздумья и снова оказался на относительно свежем воздухе Марселя. Оказалось, что он и Лесаж уже пять минут как сидят за столиком открытого кафе — гарсон успел принести кофе. . — Я догадываюсь, почему вы не хотите брать этого диверсанта, — пригубив кофе, сказал Лесаж. — Вы надеетесь проследить всю цепочку.