Тишина в вагоне. Тишина в тамбуре. Из переговорного устройства у двери слышались лишь слабые потрескивания.
Скатившиеся к одной стене вагона ребята начали робко поднимать головы. Аня застонала, ошалелыми глазами оглядываясь по сторонам. Потом взгляд ее прояснился, она глянула на экран слежения.
– Папа! Папочка! – закричала она, увидев тела, лежавшие без движения у дверей штабного вагона.
– Евлампий Харлампиевич! – завопила Катька, разглядев беспомощную и неподвижную кучку белых перьев в углу тамбура.
Девчонки рванули к дверям – Вадька едва успел отщелкнуть систему блокировки, выскочили в тамбур, и каждая ринулась к своему пострадавшему. Катька рухнула на колени перед гусем и обеими руками подняла его голову на бессильно вытянувшейся длинной шее.
– Он не дышит! Не дышит! – отчаянно шептала Катька, ощупывая гусиное тельце. – Харли! Евлампий Харлампиевич! Не уходи! Не оставляй нас! – взмолилась она.
Круглое веко приподнялось, и на Катьку глянул задумчивый черный глаз.
– Живой! – восторженно заорала Катька, подхватывая гуся на руки.
– Не… тряси… меня… Аня… – с трудом разлепляя губы, пробормотал Егор Викторович. Аня кинулась ему на грудь и заплакала. Держась обеими руками за голову, ее отец с трудом сел. Обвел взглядом лежавших вокруг него террористов – Лысого, Репанного, охранников… Сейчас они уже не казались такими страшными – наоборот, даже жалкими: бледные, с закрытыми глазами – один нормальный, а второй обведен густым кругом синяка.
– Вы не могли бы помочь мне спуститься из вагона, молодые люди? – слабым голосом попросил Егор Викторович Вадьку и Севу. – От господ террористов лучше держаться подальше, пока они в себя не пришли…
С двух сторон поддерживая Егора Викторовича, ребята слезли с подножки. Анин отец остановился, запрокинув голову, разглядывая тепловоз и вагоны, воткнувшиеся в выросшую на рельсах груду камней, освещенную падающим сверху светом дня. А над ними – прорезанную в асфальте идеально круглую дыру с оплавленными краями. Оттуда, с поверхности земли, на стоявших в подземном тоннеле людей пялилась чья-то изумленная физиономия.
– Все ясно, – профессиональным взглядом окидывая дыру и кучу, заключил Егор Викторович. – Перехватили управление спутником с лазерным вооружением и произвели выстрел. Очень точное попадание, – похвалил он.
Кисонька вся расцвела, словно хвалили ее.
– Молодые специалисты тоже что-то могут? – ворчливо спросил Вадька.
– Но согласитесь, молодой человек, сам спутник все-таки делали мы, старики, – немедленно парировал Егор Викторович.
Продолжить разговор им не дали. На крыше вагона мелькнула чья-то тень… Вадьку и Севу швырнуло на насыпь… Егор Викторович с криком рухнул. Прижимая его к полу тоннеля, на груди у ракетчика сидел… Рашид. И целился из пистолета пленнику в лоб! Правда, рука с пистолетом дрожала, дуло ходило ходуном. Да и самого главаря террористов водило из стороны в сторону…
– Все… назад… в поезд… – прохрипел Рашид, пытаясь удержать плясавший в руке пистолет и разглядеть своих противников безнадежно разбегавшимися в стороны глазами. – Иначе… я его… пристрелю!..
– Как-то он от своего коллектива отрывается, – лениво протянула Мурка. – Все без сознания валяются, а он…
– Все с синяками под глазом, а он… – в тон ей добавила Кисонька.
– Не будем Харли привлекать, – процедила Мурка. – Он себя еще плохо чувствует…
Сестры ударили одновременно, с двух сторон. Подошвы их кроссовок с влажным чвяканьем впечатались Рашиду в физиономию: одна под правый глаз, вторая – под левый… Террориста снесло с Егора Викторовича, ударило о борт вагона. Все еще сжимая в руке пистолет, он без чувств рухнул у стены тоннеля.
Сквозь проплавленную Большим Боссом дыру в земле слышалось завывание милицейских сирен. Снова опираясь на Вадьку и Севу, Егор Викторович поднялся на ноги.
– Встречаться с милицией мне не очень хочется, – тревожно поглядывая наверх, пробормотал он. – Вам, мне кажется, тоже? – Он бросил на сыщиков проницательный взгляд. – Я думаю, нам стоит вернуться немного назад…
Они проковыляли вдоль поезда, прошли еще несколько метров… Егор Викторович отпустил поддерживавших его ребят и принялся шарить по стене тоннеля.
– О! – воскликнул Сева. – Сейчас будет очередная потайная дверь!
– Такой город, – с некоторой гордостью ответил ракетчик.
Потайная дверь действительно распахнулась, открывая очередную металлическую камеру в стене, – на этот раз совершенно пустую. Сыщики и Егор Викторович с дочерью юркнули внутрь. Как раз вовремя: завывания милицейских сирен затихли у самой дыры, послышалась возня, грохот осыпающихся обломков – милиционеры спускались по склону земляной кучи. Потом громкие изумленные вопли – они нашли застрявший в тоннеле поезд и бесчувственных террористов.
Пережидая, пока можно будет безопасно выйти, компаньоны прислушивались к голосам за стеной.
– Первый раз такое вижу! – удивленно говорил кто-то у самой потайной двери. – Всякие у банд опознавательные знаки бывают – значки, повязки, татуировки… Но чтоб у всех синяк под правым глазом! Интересно, когда синяки бледнеют, они их подновляют – в глаз друг другу дают?
– О! А этот наверняка главарь – у него два синяка под обоими глазами! – откликнулся другой голос.
Девчонки, зажимая рты ладонями, захихикали.
– Теперь Рашид точно не отвертится, – прошептал Сева и потянулся. – Да-а, круто! Москву от ядерного удара мы еще не спасали!
Сидевший у стены Егор Викторович смущенно заерзал.
– Не хотелось бы вас огорчать, молодые люди… – промямлил он. – Но вообще-то Москве ничто не угрожало. У нас же хранилище, – виновато продолжил ракетчик, глядя в ошеломленные лица компаньонов. – Почти музей. Все экспонаты давно обезврежены, ядерные заряды извлечены. Рашид ошибся.
– И вы ему об этом не сказали? – словно обидевшись за бедного террориста, возмутился Сева.
– Когда у него в заложниках была моя дочь? Конечно, нет!
– Значит, никого мы на самом деле не спасли? И под землю зря лезли? И Харли едва живой – тоже зря? – Катькино личико вытянулось.
– Как же зря – а мы с Аней? – вскричал Егор Викторович. – Рашид убил бы нас, если бы вы не появились! Но вы появились – и мы вам очень, очень за это благодарны!
Глава 27. Победившая колбаса
– Благодарны, благодарны, – бурчал Сева. – Если он так уж нам благодарен, мог бы догадаться и гонорар заплатить. Или хотя бы расходы возместить – одни прорезиненные комбинезоны сколько стоили!
Они тащились по улицам города. Пока компаньоны дожидались, чтобы менты закончили осмотр места происшествия и наконец убрались, день уже начал клониться к вечеру. Поднялся холодный ветер, насквозь прохватывая все-таки подмокшие после целого дня пребывания в подземной канализации куртки. Влажные джинсы задеревенели, больше не сгибаясь в коленях. Ребята шагали, как игрушечные роботы, на прямых ногах.
– Брось, Сева, – благодушно протянул Вадька, поглядывая в ту сторону, куда укатили на такси спасенный ракетчик и его дочь. – Зато доброе дело сделали, людей спасли.
– А с гонораром оно было бы вдвое добрее: не только им доброе, но и нам, – гнул свое Сева.
Они наконец добрались до офиса, всей компанией ввалились через черный ход и направились в рабочую комнату. Катька принялась бережно усаживать пострадавшего Евлампия Харлампиевича в корзину… Гусь бессильно ронял шею, закатывал глаза, обмякал у нее на руках и вообще всячески требовал нежной заботы.
– Три дня непонятно чем занимаемся, не едим, не спим, а клиентов нет… – сдирая с себя вставшую колом куртку, продолжал бухтеть главный финансист агентства.
– А поесть бы не мешало, – энергично кивнула Мурка, тоже высвобождаясь из куртки. – И Салям у нас так и сидит без колбасы…
– Колбасы… – неожиданно откликнулось устройство связи с парадным офисом, и мужской голос зачастил: – Понимаете, господин сыщик, сперва они половину колбасы стырили. А сейчас вообще ничего не оставили!
Компаньоны, словно ужаленные, повернулись к смотровому окну и с ужасом уставились на восседавшего напротив Саляма потертого мужичка в дешевой китайской куртке и вязаной шапочке.
– Так это же тот колбасный псих! Просочился-таки, пока нас не было! – вскричал Сева. Он метнулся к переговорному устройству и прошипел зверским шепотом: – Салям! Немедленно избавься от этого! Не будем мы искать его дурацкую палку колбасы, еще не хватало!
Салям вздрогнул, услышав в спрятанном за ухом микрофоне голос начальства, воровато глянул в сторону зеркала, за которым, как он знал, скрывались компаньоны. Но даже не шелохнулся. Наоборот, он продолжал с искренним участием разглядывать посетителя:
– Так сколько колбасы, вы говорите, у вас украли? – поинтересовался он.
– Да что ж он делает, я же велел ему… – взвился Сева.
Но тут выглядевший почти бомжом мужичонка, обстоятельно загибая пальцы, начал перечислять:
– Ну, так было ж всего около тонны товара… Сперва исчезло сорок ящиков сервелата, считай, половина! Потом салями пропала, вся, как есть… А сегодня прихожу – шестнадцати ящиков кровянки как не бывало! Весь склад мне вычистили!
Сева так и замер с открытым ртом:
– Тонна?! – наконец выдохнул он. – Так у него не одну колбасу сперли, а тонну?
– А образца продукции у вас случайно не осталось? – с жадной надеждой спросил посетителя Салям. – Желательно – салями…
– Одна только салями у меня и осталась, – со слезой в голосе ответил тот. Сунул руку под полу куртки и вытащил оттуда длинную палку салями. Горестно поглядел на нее. – Лежала, бедняжка, такая одинокая на кирпичном полу… В пустом складе… – он коротко шмыгнул носом над колбасой. – Эх, чего теперь жалеть! Берите! – И он звучно шмякнул палку в подставленную ладонь Саляма.
Тот бережно принял колбасу и благоговейно поднес ее к носу. Шумно потянул ноздрями, вдыхая колбасный запах. Да так и замер – с блаженно полуприкрытыми глазами и колбасой под носом.