Но просчитался он и на этот раз. не прошло и недели, как пришёл Сураман. Лицо его было более хмурым, чем небо в ненастный день.
– Всякому терпению наступает конец! – закричал он с порога. – Забирайте свою корову, машину и дочь. Точка! Всё!
Наконец и у Харун-агая лопнуло терпение:
– Хватит тебе, зять! – крикнул он, совсем выходя из себя. – Чего ещё тебе нужно?
– Мне-то ничего не надо. Да вот дочь ваша не хочет жить в избушке величиной с курятник. Сама она стала шире печки, ребёнка ждёт.
У Харуна вдруг смягчился голос:
– Ребёнка? Значит, у меня будет внук?
– Не волнуйтесь, алименты буду платить аккуратно.
– Ах ты, шайтан окаянный! Хочешь оставить моего внука сиротой? Я тебе!..
И тут Харун-агай со злости замахнулся на зятя, но вдруг, опомнившись, махнул рукой:
– Знаешь, зять, давай-ка вы переселяйтесь в наш дом, а мы переедем в ваш. Старикам много ли надо?
Молодожёнов не надо было долго упрашивать, они тотчас переселились в большой дом родителей. А когда перешагнули порог нового жилища, Сураман сказал жене:
– Кто говорил, что мой тесть скупой человек?
Метаморфоза
Бабушка Шамсиямал сидела у пузатого самовара и наслаждалась чаем. В дверь постучали. Не успела сказать «войдите», в дверях показался широкоплечий, коренастый парень в солдатской шинели. Настоящий сказочный батыр!
– Здравствуй, бабушка! Как ты тут поживаешь? – солдат обнял старушку.
Она растерялась: какой обаятельный, добрый молодец! Кто же он? Вроде и знакомый. Старушка долго всматривалась в него, наконец спросила:
– Чей сын-то будешь?
Солдат рассмеялся.
– Неужто зрение подводит, бабушка?
– Хвастаться уже нельзя, но и не жалуюсь пока. А кого тебе нужно, миленький? Сын мой со снохой в гости пошли. Вернутся только завтра.
Однако солдата эта весть не обеспокоила.
– Ничего. Мне и с тобой очень хорошо, бабушка ты моя!
Бабка Шамсиямал вдруг вспомнила внука, который ещё ни разу не обращался к ней так ласково – «бабушка». Он сейчас тоже в армии. Но он, Булат, – совсем другой парень. Придёт бывало домой, нехотя бросит: «Привет, бабулька!» – швырнёт одежду куда попало и завалится на диван. А бабушка вокруг него – как белка в колесе…
Солдат тем временем разделся и повесил свою шинель в шифоньер. Он с дороги, наверное, проголодался, подумала бабушка Шамсиямал и пригласила к чаю.
Парень не заставил ждать. Быстро покушал, поблагодарил и постелил себе на кровати. По-солдатски выправив гимнастёрку, брюки, повесил их на спинку стула.
Старушка не могла нарадоваться такой аккуратности парня. Невольно сравнивала его со своим внуком. Да что там! Как небо и земля! И откуда берутся такие воспитанные ребята?!
Бабке Шамсиямал этот солдат теперь казался даже роднее внука.
В семь утра она встала, решила приготовить блины. На цыпочках подошла к кровати. И вдруг увидела её заправленной. Солдат как в воду канул.
Не найдя его дома, бабка Шамсиямал вышла на улицу. И глазам её предстала такая картина. Солдатик, раздетый до пояса, убирал снег.
– Родненький! – вскрикнула старушка. – Ведь простынешь так!
Через секунду она прибежала с шубой. Воин улыбнулся:
– Не надо, бабушка, мне и так жарко, – и, бросив лопату, принялся обтирать себя снегом.
– Ай-яй-яй! – качала головой бабка. – Вот бы моему Булатику такую закалку!
Тут появились вернувшиеся из гостей её сын и сноха.
– Кто это? – удивились они, увидев обтирающегося жгучим снегом парня.
– Это я! Разрешите доложить в соответствующей форме!
Солдат вбежал в дом и вскоре предстал перед всеми в сверкающей пуговицами кителе.
– Дорогие мои родители! – отчеканил он. – Гвардии рядовой Булат Рахимов, отслужив срок действительной военной службы, прибыл домой!
– Сынок! – мать бросилась в его объятия.
Бабка Шамсиямал онемела. Всё ещё не верилось, что этот пышущий здоровьем солдат и есть её внук – бывший замухрышка Булат. И никак не могла понять: со дня рождения она безуспешно нянчилась с внуком, а за год службы в армии тот изменился до неузнаваемости.
Криворогий баран
Когда наступила пора сабантуев, я решил поехать размяться в близлежащее село. Молодой, холостой, ничем не обременённый, нужно же дать какой-то выход моей кипучей энергии…
Приехав в село, сразу направился на майдан, однако неожиданно меня остановил детина с красной повязкой на руке.
– Не суетись, батыр! – пробасил он. – Сначала борются наши, деревенские, а приезжие – потом.
– Почему такое наплевательское отношение к гостям? – возмутился я.
– Потому что вы в городе каратэ занимаетесь. Дай вам волю, то все призы увезёте. Теперь мы сделали два приза. Один для нас, другой для вас, – объяснил он и ткнул пальцем в ту сторону, где стоял маленький беленький баранчик.
Ну, доложу я вам, не баран, а эдакое блеющее облачко. Я как увидел его, сразу решил – мой будет. И когда судья пригласил на майдан желающих, я выскочил первым. И оказался единственным. Кроме меня, никто не изъявил желания оспаривать приз.
Стою я в гордом одиночестве. А зрители уже роптать начинают. Мол, надо барана обратно на ферму отвести. Зачем его вручать без борьбы?
В разгар этой шумихи на середину майдана вышел пожилой крепыш и во всеуслышание объявил:
– Сабантуй так сабантуй! Я буду бороться!
В предвкушении зрелища народ зааплодировал.
Когда нам кинули по полотенцу, мы приблизились друг к другу, и пожилой шепнул мне:
– Ты, братишка, не торопись. Какой я тебе соперник?! Вышел только ради того, чтобы такой чудесный баран зря не пропал.
Я, конечно, был признателен ему за поддержку – однако мне до того не терпелось бесплатно завладеть блеющим облачком, что я без лишних церемоний швырнул соперника через бедро и припечатал лопатками к земле.
Судья пожал мне руку и вручил барана.
Целый день я сидел на сабантуе, искоса любуясь своим приобретением. Шутка ли, мой баранчик, мой! Что захочу, то с ним и сделаю. Теперь у меня имеется солидная собственность. Правда, голову сверлила одна мысль: как доставить это облачко в город? Не такое уж оно и лёгкое.
Вечерело, когда возле меня притормозил мотоцикл с коляской. За рулём сидел мой пожилой соперник.
– До города подвезти? – предложил он.
Я обрадовался:
– Конечно!
– Лимончик.
– Почему так дорого? – возмутился я. – Обычно отсюда полтыщи берут.
– И я так беру. С каждого. Вас двое… Доставлю со всеми удобствами. Даже шлем тебе дам. Дал бы и барану, да ему рога мешают.
Пришлось согласиться на столь кабальные условия.
Хозяин мотоцикла – его звали Шаймарданом – усадил барана в коляску, меня – на заднее сиденье, и вскоре мы с ветерком домчались до города.
Тут я понял, что каждый владелец рогатого скота сталкивается с рядом трудноразрешимых проблем. В общежитие комендантша меня не пропустила.
– Пойми меня правильно, Тариф, – сказала она. – Если бы ты находился в комнате один, тогда – добро пожаловать. Приводи хоть целую отару. Но поскольку, кроме тебя, там живут ещё два человека, то нарушать покой своих жильцов я никакому животному не позволю.
Не знаю как баран, но я вышел из общежития на унылую ночную улицу без всякого энтузиазма. К счастью, Шаймардан ещё не уехал. Он сказал:
– Давай повезём его ко мне и сделаем секир-башку. Устроим шашлычок. А из шкуры справим тебе дублёночку.
Но я категорически отверг подобные притязания на мою кровную собственность. Видя моё возмущение, Шаймардан пошёл на попятную и предложил поселить блеющее облачко на своём балконе. Он даже соглашался кормить постояльца. Но при этом за питание заломил чуть ли не ресторанные цены. Поэтому я снял для рогатого друга лишь жильё.
Отныне каждый день я таскал барану мешками свежую траву. Вскоре он раздобрел, из облачка превратился в тучу, начал проявлять излишнюю агрессивность и в один прекрасный день вышиб рогами дверь балкона. Шаймардан хотел было выселить буйного квартиранта. Хорошо ещё, что я оплатил жильё за месяц вперёд. Денег он возвращать не хотел. Правда, и от новых отказался. Поэтому вскоре я и мой рогатый приз вновь очутились под открытым небом. Бросить-то его жалко, всё-таки своё добро. У меня не оставалось другого выхода, как пойти с ним в лес. Соорудил я там шалаш, и начали мы жить-поживать.
Баран в лесу быстро освоился. Чего не могу сказать о себе. Бывало, сидишь на ночь глядя у костра и представляешь, как ребята из нашей бригады пошли на стадион, или в кафе, или на день рождения Зулейхи. А тут сидишь да слушаешь волчий вой. И так иной раз тоскливо на душе сделается, что сам завыть готов.
Вскоре я узнал, что в ближней деревне состоится последний в этом сезоне сабантуй. И в воскресенье утром, прихватив барана, отправился туда.
Прибыли мы как раз в тот момент, когда судья сообщал через рупор трагическую весть:
– Поскольку наша ферма была вынуждена выполнить план по сдаче мяса, у нас не осталось ни одного барана. В этот раз победитель будет награждаться цыплёнком…
– Не согласен! – говорю. – Пусть батыр получает этого барана.
Завидев мой подарок, организаторы очень обрадовались – они приняли меня за представителя благотворительного фонда.
В это время на майдане появился Шаймардан. Схватив полотенце, он закричал:
– Ну, кто готов бороться со мной?
Он выкликнул это несколько раз подряд, а желающих не было. Я с ужасом подумал, что если борьба сорвётся, то барана вернут мне. Но сил на его воспитание у меня не оставалось, и я решительно вступил в круг.
От неожиданности Шаймардан сначала оторопел, а когда мы сошлись, зашептал:
– Ты, братишка, не швыряй меня так, как в прошлый раз. У меня до сих пор поясницу ломит…
Пока он причитал, я шмякнулся наземь да так удачно, что, падая, прихватил Шаймардана, который свалился на меня и был признан победителем.
Сразу после торжественного вручения барана Шаймардану я пошёл в сторону города. Словно гора свалилась у меня с плеч. Приду в общежитие, увижусь с друзьями, буду отдыхать без всяких забот…