В один из периодов, когда Бай-Баич шалел от страсти, его шофёр-заведующий «Домом охотника» преподнёс шефу великолепный подарок – привёз из магазина меня. купил. Правда, не на свои. на государственные.
И с того дня я валяюсь на кровати, что стоит в тёмном уголке комнаты. Чтобы дольше длилась счастливая старость Бай-Баича, я не жалела своей молодой теплоты и мягкости. немало упоительных часов провёл он на моём пушистом, как вата, теле. С потаскушками.
Однако в один прекрасный день эти потаскушки осрамили его крепко. Прознав о шалостях, Бай-Баича проводили на пенсию «в связи с состоянием здоровья». «Дом охотника» прикрыли. но ненадолго. Подождали, пока уляжется скандал, и тихонько открыли снова. Бывший заведующий и шофёр Бай-Баича, шустрый, как я уже говорила, парень, организовал здесь кооператив. Этот кооператив, носящий гордое название «несокрушимое здоровье», стал обиталищем окрестных начальников. А рецепт «лечения» остался тот же, что и при Бай-Баиче: банька, выпивка, любовницы.
Естественно, всё это стало для кооператора золотым дном. невероятно довольны и клиенты. но в народе начало расти недовольство. Тогда кооператив превратился в малое предприятие под названием «народная медицина». И мой хозяин стал предпринимателем.
Но от того, что он превратился в «господина», в судьбе моей никаких изменений не произошло. Так и осталась бардачной подушкой. И чем больше наслаждался жизнью мой хозяин, тем хуже становилось мне, потому что вся тяжесть клиентов ложится на меня.
И хотя предприятие называет себя маленьким, клиентура его куда как большая. кого только нет! И коммерсанты, и начальники, и начальники начальников, и бывшие товарищи партократы, и нынешние господа демократы. короче говоря, к услугам народной медицины прибегают все. кроме народа.
Вволю попарившись в бане, усевшись за стол, который ломится от яств и спиртного, новоявленные баи-нувориши толкуют о благоденствии народа. Скоробогачи-миллионеры пустословят о необходимости самоотверженного труда. После таких разговоров они расползаются по тёмным углам, чтобы упасть в объятия проституток…
Сколько за свою недолгую жизнь мне пришлось быть свидетельницей грехов человеческих! Чьи только сальные волосы не лежали на мне! если б только волосы…
Изменились времена. Меняются хозяева. Только моё состояние остаётся прежним. Мнут, трясут, обрабатывают кулаками, как и прежде. если подумать, то моя судьба напоминает судьбу самой России. кто бы ни сел на её престол… или даже лёг на него, достаётся тем, кто внизу. Интересно, почему всё-таки это происходит? Может, оттого, что те, кто внизу, излишне мягки?…
Впрочем, иной быть я никогда не смогу. Потому что я – подушка. Своей мягкостью я и привлекаю к себе. но теперь – делайте, что хотите – моё терпение лопнуло. От грязных человеческих волос стала грязной сама. надо стряхнуть с себя пыль. Очиститься от скверны! Только вот кто, когда и чем сможет меня отстирать?
Звезда в ступе
– Добрый вечер, дорогие зрители! небось, узнали? ну да, это я – Баба-Яга. Что значит, не похожа? Под старость любая Баба-Яга становится красавицей. Иногда даже не дожидаясь старости. И не обязательно с костяной ногой, в ступе и с метлой. Это в какие времена было – когда везде русским духом пахло. Теперь, когда этот дух начисто испарился, совсем другие средства передвижения. И кощей уже не бессмертный. И Илья Муромец залез снова на печь и не заступается за землю русскую. Одни Соловьи-разбойники свищут по лесам, ещё не охваченным таёжным пожаром. Да Иванушка-дурачок по жизни мечется, никак не может на царевне жениться, да полцарства впридачу получить. Полцарства себе совсем другие – отнюдь не сказочные типы забрали. И даже поболее.
А вот я приспособилась. к этому самому полцарству. Можно, ежели умеючи. После салона красоты сразу лет двести скидываешь, а после пластической операции превращаешься в Алсу или, в крайнем случае, Аллу.
Главное в нашем бабаягинском деле – бомба. Да нет, не атомная. И не нейтронная. Это раньше они случались. А теперь основной вид вооружения – секс-бомба. Сейчас ведь все студентки мечтают стать секс-бомбами. Даже школьницы. И некоторые учительницы. А секс-бомба должна быть одна, много – две или три. Иначе перебор. С последующей девальвацией.
Трудное это дело. Сначала становишься топ-моделью. Потом фигуру подгоняешь под стандарт 90-60-90. Следующая ступень – шик-модерн. А самая вершина – суперкласс. Это всё равно что генерал-полковник. Только в женском одеянии. Или без одеяния. Это если мужской генерал-полковник появится без ничего, может вызвать удивление в солдатских рядах. Или в ихнем батальоне. А у нас – не удивление, наоборот, восхищение. не обременённая одеянием секс-бомба!
Но для подобного мероприятия нужен настоящий бабаягинский характер. Любой студентке с этой нагрузкой не справиться. которые сдают экзамен по какому-то сольфеджио. Ведь наша жизнь какая – отнюдь не студенческая. Какого-нибудь звезданутого, например, с собой прихватишь и – на Багамы. Кстати, приходилось вам когда-нибудь быть с звездяком на Багамах? Если нет, представьте себе, как это приятно. Наслаждение почти что запредельное. Особенно если этот звездяк вокруг тебя мотыльком вьётся. Такую симпатию недвижимости, точнее, движимости, даже не передать обычной метафорой. Разумеется, если это настоящий звездяк, а не какой-то там лох или гаишник. Который даже иную фанатку не пошлёт куда подальше.
Мы этих фанаток посылаем. За пивом, или принести пачку сигарет. Ни одна не отказывается. А как же иначе? Иначе им нечем жить. не за что держаться. Да и по телевизору им целый день внушают: «не дай себе засохнуть!»
Вот они и не засыхают, а бегают весь день. Или тусуются. Или балдеют. Для нас это самый выгодный народ. Обязательно кто-то должен быть, кто тобой восхищается и перед тобой преклоняется. Иначе какая же ты Баба-Яга, то есть… звезда без фанаток?!
Этот фальшивый мир
Кругом всё сверкает и блестит, везде заграничные товары в красивых упаковках. Аж в глазах рябит. казалось бы, радоваться надо и восторгаться, но – странное дело – меня прямо-таки тошнит от этого блеска. Голова кружится, давление скачет.
Пошёл к врачу. А он вздыхает:
– Сейчас, – говорит, – многих тошнит. Болезнь такая, современная, – и выписывает лекарство, заграничное, дорогое.
Захожу в аптеку.
– А не фальшивка? – говорю. – В газетах ведь пишут, теперь в торговле шестьдесят процентов лекарств фальшивые.
– В газетах девяносто девять процентов неправды пишут, – парирует аптекарша. – Пресса у нас фальшивая!
И то сказать. Грамотно возражает эта тётя из аптеки. Зашёл в гастроном, взял бутылку. Думаю, если лекарство фальшивое, желудок спиртом промою. Во избежание летального исхода. По пути домой заглянул в парфюмерную. Смотрю, французские духи. Ишь ты, неужели настоящие?
– Почём? – cпрашиваю.
– Недорого, – отвечает продавщица.
– Подделка, что ли?
– Да нет, имитация. Запах французский, вода – местная.
Дай, думаю, обрадую жену. Она вряд ли унюхает.
Но жена, оказывается, ещё как разбирается. Флакон в форточку выкинула.
– Нужна, – говорит, – мне твоя фальшивка! Да и сам ты вообще-то фальшивый. Словом, прощай. Я ухожу к бизнесмену Безменеву.
Оторопел я при этом известии. В голове не укладывается, что вся наша жизнь, оказывается, была фальшивой. Однако ничего не поделаешь. Чего только не бывает в этом лживом мире!
– Ну что ж, – говорю, – только сына оставь. Своего сына я тебе не отдам!
– Как хочешь. Если нужна тебе эта фальшивка, забирай!
– Как это фальшивка? – не понял я.
– А ты, – говорит, – прямо-таки заблуждаешься, если думаешь, что это твой сын.
Тоскливо мне стало от такого признания. До того тоскливо, всё равно что олигарху в Сибири.
Выпил того лекарства, ещё хуже на душе. На сердце – тоже. Хоть и упаковка красивая, и название заграничное. Но содержание, видимо, обычное – фальшивое.
Достал бутылку. Ну, думаю, если и водка «палёная», тогда вообще хана. Но деваться некуда, надо как-то нервы успокоить. Пропустил стаканчик, и сразу на душе легче стало. И жена, и сын, и духи французские и прочие фальшивки – ничего больше не волнует, не беспокоит. Слава богу, хоть водка оказалась настоящей, русской!
Выхожу на улицу в приподнятом настроении. Как это и положено нашему брату, принявшему на грудь. Думаю, и зачем мне эта фальшивая жена, пусть катится куда подальше со своим бизнесменом. Думает, наверное, он настоящий. Настоящие давно уже за границей. Здешние – одна имитация. А я ещё найду свою судьбу. Настоящую. Вон сколько женщин на улице! Все куда-то бегут, спешат, суетятся, видимо, тоже в надежде найти что-то настоящее. В этом насквозь фальшивом мире.
Миссия той пассии
В восемьдесят лет старик Мухамет приехал в родную деревню. В честь юбилея председатель колхоза подарил ему землю.
– Вот тебе, бабай, пять гектаров за былые заслуги! – произнёс он торжественно и смущённо добавил: – Больше дарить нечего. кроме земли в колхозе ничего не осталось.
– Что я буду делать с этой землёй? – недоумевал старик. – Ведь у меня свой участок есть, шесть соток.
– А ты почувствуй влекущий зов родной земли. Отец же у тебя кулаком был.
Увидев своими глазами заброшенные поля, Мухамет-бабай действительно почувствовал влекущий зов родной земли и не шутя взялся за дело. Загородный участок продал, взял кредит в банке, закупил элитные семена, удобрения, разные гербициды-пестициды и, естественно, собрал невиданный в последнее время урожай. Построил себе коттедж, склады, мастерские и всякие там амбары-ангары…
Видя такое дело, потянулись к нему на работу старики, потом и молодёжь, и начал процветать вместо прежнего колхоза «Большевик» кооператив с несколько претенциозным названием «кулак». Это он – в честь своего отца, некогда раскулаченного.
Вскоре заявилась к Мухамету-эфенде местная красавица Гюльчатай.