– Это давний след?
Мерен был опытным следопытом и разведчиком.
– Трудно сказать точно, маг. Больше трех дней, меньше десяти.
– Значит, приверженец Эос намного опередил нас.
Они вернулись под кровли хижин. Тем временем с вершины холма за их передвижениями неотрывно следила пара черных глаз. Этот мрачный взгляд принадлежал Соэ, пророку Эос. Это он сделал надпись на стене хижины. И теперь жалел, что насторожил преследователей.
Он лежал в полоске тени под нависающим утесом. Три дня назад его лошадь угодила в трещину на каменистой тропе и сломала ногу. Через час раненое животное окружила стая гиен. Лошадь пронзительно ржала и билась, а они отрывали куски ее плоти и пожирали их. Прошлой ночью Соэ допил остатки воды. Застряв в этой пустыне, он смирился со смертью, ждать которую оставалось недолго.
И тут вдруг, к своей большой радости, он услышал топот копыт: кто-то спускался в долину. Вместо того чтобы броситься к прибывшим и проситься уехать с ними, Соэ принялся осторожно наблюдать из укрытия. Он сразу узнал отряд всадников фараона. Воины прекрасно экипированы, и лошади у них превосходные. Ясно, что они выполняют особое задание, может быть, по приказу самого фараона. Возможно даже, что они посланы отыскать его и вернуть в Карнак. Он знал, что маг Таита заметил его на берегу Нила у переправы, знал, что этот маг пользуется полным доверием царицы Минтаки. Не требовалось богатое воображение, чтобы понять: царица доверилась ему и теперь маг знает о ее связи с Соэ. Соэ явно виновен в соблазнении и заговоре, и перед судом фараона ему не на что надеяться. Именно поэтому он бежал из Карнака. А теперь узнал Таиту среди расположившихся внизу воинов.
Соэ разглядывал лошадей, привязанных у хижин на берегу. Непонятно, что для него сейчас важнее: конь или бурдюк с водой, который воин как раз снимал с лошади. Если речь пойдет о выборе лошади, то кобыла, привязанная у хижины Таиты, несомненно самая сильная и красивая. И хотя она жеребая, именно ее Соэ выбрал бы, будь у него такая возможность.
В лагере все были при деле. Воины кормили и поили лошадей, с реки принесли медные котлы с водой и поставили на костры, повара готовили еду. Когда еда была готова, воины разделились на четыре отряда и уселись вокруг огня. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, когда путники отыскали клочок тени, в которой можно было укрыться. Сонная тишина окутала лагерь. Соэ старательно запоминал расположение караульных. Четверо, расставлены через равные промежутки по краю лагеря. Он сразу понял, что лучше всего подобраться по высохшему руслу, и поэтому основное внимание уделил стражнику, стоявшему в той стороне. Караульный довольно долго не шевелился, и Соэ решил, что тот задремал. Он крадучись спустился с утеса, защищенный от взглядов других, более бдительных стражей. Добрался до сухого русла на пол-лиги ниже лагеря и стал осторожно подниматься по течению. И, оказавшись напротив лагеря, осторожно поднял голову над краем речного обрыва.
Всего в двадцати шагах от него сидел скрестив ноги стражник. Подбородок он опустил на грудь, глаза закрыл. Соэ снова спрятался, снял свое черное одеяние и зажал под мышкой. Кинжал он сунул за набедренную повязку и поднялся на берег. И смело направился к хижине, возле которой была привязана серая кобыла. В своей повязке и сандалиях он теперь мог сойти за легионера. Если его окликнут, он может на беглом разговорном египетском ответить, что ходил к реке по своим личным делам. Добравшись до угла хижины, он спрятался за ним.
Кобыла привязана напротив открытой двери, а у стены лежит мех, полный воды. Его можно в считанные мгновения забросить на круп кобыле. Соэ всегда ездил верхом без седла и не нуждался в стременах. Он подполз к кобыле и погладил ее по шее. Она повернула голову и принюхалась к его руке, потом тревожно переступила с ноги на ногу, но он успокоил ее ласковыми словами, трепля по плечу. Потом пошел за мехом. Мех был тяжелый, но Соэ поднял его и взгромоздил лошади на спину. Отвязал веревку и уже собирался сесть верхом, когда из открытой двери хижины послышался голос:
– Берегись ложного пророка. Меня предупредили о тебе, Соэ.
Соэ удивленно оглянулся. В дверях нагишом стоял маг. Тело у него было худым и мускулистым, как у молодого, только в паху – страшный шрам после оскопления. Волосы и борода встрепаны, но глаза ясные. Он громко крикнул:
– Ко мне, стража! Хилто, Хабари! Мерен! Сюда, Шабако!
Крики послышались по всему лагерю.
Соэ больше не колебался. Он вскочил на спину Дымки и пустил ее галопом. Таита бросился ему наперерез и ухватил болтающийся повод. Кобыла встала, и Соэ приник к ее шее.
– В сторону, старый дурак! – сердито крикнул он.
«У него с собой нож», – вспомнил Таита предостережение Фенн и увидел блеск кинжала в правой руке Соэ; пророк наклонился, готовый ударить. Если бы не предупреждение, удар пришелся бы туда, куда был нацелен, – в горло Таите, но маг успел уклониться. Острие кинжала задело его плечо. Таита пошатнулся, по его боку потекла кровь. Соэ погнал лошадь прямо на него. Зажимая рану, Таита резко свистнул, и Дымка, заржав, встала как вкопанная и сбросила Соэ в костер; котел с кипящей водой перевернулся, поднялось облако пара. Соэ пополз по горячим углям, но встать не успел, два могучих воина прижали его к земле.
– Я научил кобылу этому маленькому трюку, – спокойно сказал Таита Соэ, поднял с земли кинжал и прижал острый кончик к виску пророка возле уха. – Лежи спокойно, или я расколю тебе череп, как спелый гранат.
Из хижины с мечом в руке выбежал голый Мерен. Он мгновенно оценил положение, прижал острие меча к спине Соэ и взглянул на Таиту.
– Свинья ранила тебя. Убить его, маг?
– Нет, – ответил Таита. – Это Соэ, ложный пророк ложной богини.
– Клянусь потными яйцами Сета, теперь я узнаю его. Это он наслал жаб на Деметера у переправы.
– Он самый, – подтвердил Таита. – Крепко свяжите его. Я разберусь с порезом, а после побеседую с этим негодяем.
Когда немного погодя Таита снова вышел из хижины, Соэ, связанный, как свинья для продажи на рынке, лежал на солнце. С него сняли всю одежду, чтобы убедиться, что он не прячет еще один кинжал, и его кожа уже покраснела на солнце. Хилто и Шабако с мечами наголо стояли над ним. Мерен поставил в тени у хижины стул с сидением из кожаных ремней, и Таита удобно устроился на нем. Некоторое время он разглядывал Соэ Внутренним Оком: аура этого человека с прошлого раза не изменилась, она оставалась гневной и пестрой.
Наконец Таита начал задавать простые вопросы, ответы на которые уже знал: ему нужно было определить, как аура Соэ отзывается на правду и ложь.
– Тебя зовут Соэ?
Соэ смотрел на него молча и вызывающе.
– Уколи его в ногу, – приказал Таита Шабако, – но не глубоко.
Шабако нанес рассчитанный удар. Соэ дернулся, закричал и забился, натягивая путы. По его бедру потекла струйка крови.
– Начнем с начала, – сказал Таита. – Тебя зовут Соэ?
– Да, – прохрипел тот сквозь зубы. Его аура оставалась ровной и неизменной.
«Правда», про себя сказал Таита.
– Ты египтянин?
Соэ молчал, мрачно глядя на него.
Таита кивнул Шабако.
– Вторую ногу.
– Да, – торопливо сказал Соэ. Аура не изменилась. Правда.
– Ты проповедовал царице Минтаке?
– Да.
Опять правда.
– Ты обещал ей вернуть умерших детей?
– Нет.
Ауру Соэ неожиданно пронизали зеленые отблески.
Признак лжи, подумал Таита. Теперь он получил мерило правдивости следующих ответов Соэ.
– Прости мое негостеприимство, Соэ. Хочешь пить?
Соэ облизал сухие, потрескавшиеся губы.
– Да, – прошептал он. Несомненно, правда.
– Разве тебя растили в хлеву, доблестный Мерен? Принеси нашему почетному гостю воды.
Мерен улыбнулся и подошел к бурдюку. Налил воды в деревянную чашку для питья, вернулся и наклонился к Соэ. Он держал полную чашку у растрескавшихся губ, а Соэ пил воду огромными глотками. Кашляя, тяжело дыша, он опустошил чашку. Таита дал ему несколько мгновений, чтобы отдышаться.
– Итак, ты торопишься к своей госпоже?
– Нет, – прошептал Соэ. Зеленые отблески выдали ложь.
– Ее зовут Эос?
– Да.
Правда.
– Ты веришь, что она богиня?
– Единственная богиня. Верховное божество.
Снова правда, он глубоко в это верит.
– Ты видел ее лицом к лицу?
– Нет.
Ложь.
– Она позволила тебе гижима ее?
Таита сознательно воспользовался грубым воинским словом, желая вывести Соэ из равновесия. «Гижима» означает «насиловать женщин» – то, что позволено делать победоносным воинам в захваченном вражеском городе.
– Нет!
Крик, полный ярости. Правда.
– Она пообещала, что ты гижима ее, если будешь повиноваться ее приказам и отдашь Египет ей в руки?
– Нет.
Сказано негромко. Ложь. Эос пообещала ему награду за верность.
– Знаешь ли ты, где ее логово?
– Нет.
Ложь.
– Она живет вблизи вулкана?
– Нет.
Ложь.
– Она живет у большого озера к югу от болот?
– Нет.
Ложь.
– Она пожирает людей?
– Не знаю.
Ложь.
– Пожирает ли она младенцев?
– Не знаю.
Снова ложь.
– Заманивает ли она в свое логово сильных и мудрых, чтобы забрать у них знания, а потом уничтожить?
– Ничего об этом не знаю.
Беззастенчивая и несомненная ложь.
– Со сколькими мужчинами совокуплялась эта распутница? С тысячью? С десятью тысячами?
– Твои вопросы – богохульство. Ты будешь за них наказан.
– Как она наказала Деметера, мага и ученого? По ее приказу ты наслал на Деметера жаб?
– Да! Он был вероотступник, предатель! И заслужил наказание. Я больше не стану слушать твои грязные речи. Убей меня, если хочешь, но больше я ничего не скажу.
Соэ напрягся, пытаясь разорвать путы. Дыхание стало хриплым, глаза полезли из орбит. Глаза фанатика.
– Мерен, наш гость устал. Пусть отдохнет. Привяжите его так, чтобы его согрело утреннее солнце. За лагерем, но недалеко, чтобы нам услышать, как он запоет, когда будет готов продолжить разговор или когда его отыщут гиены.