и не слова, то его желание и сразу встала. Когда он пошел, она побежала за ним и снова взяла его за руку. Этот жест оказался таким естественным, что Таита был тронут. Девочка заговорила – так непосредственно, что маг отвечал ей, хотя не понимал ни слова. Он сходил к своей седельной сумке и достал набор медицинских инструментов. И задержался только для того, чтобы сказать Мерену: – Отправь Нонту за остальными, пусть люди и лошади выйдут из болота и придут сюда. Оставь с нами Наконто, он наши глаза и наш язык.
И, по-прежнему ведя за собой Фенн, Таита зашагал вдоль берега болота и шел, пока не отыскал среди тростников открытый участок чистой воды. Зашел по колено и сел в теплую воду. Фенн с интересом следила за ним с берега. Когда он стал горстями плескать воду себе на голову, она впервые за все время рассмеялась.
– Иди сюда, – позвал Таита, и она без колебаний прыгнула в воду. Маг усадил ее между коленями спиной к себе и полил водой ее голову. Маска из грязи начала растворяться и потекла по шее и плечам девочки. Постепенно из-под нее начали появляться участки бледной кожи, искусанной вшами. Когда Таита попытался смыть с ее волос всю грязь, смола не поддалась его усилиям. Фенн задергалась и запротестовала, когда он принялся тянуть ее за волосы.
– Хорошо. Этим займемся позже.
Он встал и принялся растирать дикарку горстями песка, набранного со дна водоема. Она засмеялась, когда он пощекотал ей ребра, и попробовала убежать, но ее намерение было не очень серьезным: когда маг поймал ее и потянул обратно, она продолжала смеяться. Ей нравилось его внимание. Наконец, сняв поверхностный слой грязи, Таита достал из медицинской сумки бронзовую бритву и занялся головой девочки. С величайшей осторожностью он сбривал спутанные волосы.
Она переносила это стоически, даже когда бритва оцарапала ее до крови. Таите приходилось часто останавливаться и править лезвие. Волосы падали клочьями, и постепенно обнажился бледный череп.
– Какие у тебя большие уши! – воскликнул Таита. Лысая голова казалась чересчур большой для тонкой шеи, уши торчали как у слоненка. – С какой стороны и при каком свете на тебя ни гляди, все же ты очень уродливая малышка. – Она угадала ласку в его тоне и доверчиво улыбнулась, показав зачерненные зубы. Таита почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и сам себе удивился. – Когда ты последний раз находил хоть одну слезинку, старый дурак?
Он отвернулся и протянул руку к сосуду, в котором содержалась особая мазь – смесь масел и трав, лекарство от любых порезов, ушибов, ссадин и других напастей. Он втирал мазь девочке в кожу головы, а она притулилась к нему и зажмурилась, как котенок, которого гладят. Он продолжал негромко говорить, и девочка время от времени открывала глаза, смотрела ему в лицо и снова закрывала. Когда он закончил, они выбрались из воды и сели рядом на берегу, обсыхать на солнце и ветерке. Таита между тем взял бронзовые щипцы и дюйм за дюймом обследовал все тело Фенн. Травяная мазь убила множество вшей и иных паразитов, но многие все еще впивались в ее кожу. Таита вытаскивал их и давил. Фенн радовалась, когда насекомые негромко лопались в лужице крови. Когда он удалил последнего паразита, девочка взяла у него щипцы и занялась теми насекомыми, которые переползли от нее к магу. Зрение у нее было острее, пальцы проворнее, и, отыскивая паразитов, она порылась в его серебряной бороде и под мышками. Потом перенесла свое внимание ниже. Она была дикаркой и не проявила ни малейшего смущения, когда маг провел пальцами по шраму в нижней части живота, оставшемуся после кастрации. Таита всегда старался скрыть этот постыдный знак от других, за исключением Лостры, когда та была еще жива. Теперь она вновь вернулась к жизни, и он не испытывал никакого смущения. Но, хотя действия Фенн были естественными и невинными, он отвел ее руку.
– Могу сказать, что мы опять хорошо знаем друг друга, – высказал свое мнение Таита, когда она закончила очищать его от насекомых.
Он коснулся своей груди.
– Таита!
Фенн серьезно смотрела на него.
– Таита!
Он повторил жест.
Девочка поняла.
– Таита!
Она ткнула его в грудь пальцем и рассмеялась.
– Таита!
– Фенн! – Он прикоснулся к кончику ее носа. – Фенн!
Она решила, что это еще забавнее. Энергично покачала головой и хлопнула себя по тощей груди.
– Кона Манзи! – сказала она.
– Нет! – возразил Таита. – Фенн!
– Фенн? – неуверенно повторила она. – Фенн?
Произношение у нее было идеальное, словно она с рождения говорила по-египетски. Девочка немного подумала, улыбнулась и согласно произнесла:
– Фенн!
– Бак-хер! Умница, Фенн!
– Бак-хер, – точно повторила она и снова хлопнула себя по груди. – Умница Фенн.
Ее сообразительность вновь поразила и обрадовала Таиту.
Когда они вернулись в лагерь, все с удивлением смотрели на Фенн, хотя их предостерегали от этого.
– Сладкая Исида, да она одна из нас! – воскликнул Мерен. – Она вовсе не дикарка, хотя и ведет себя так. Она египтянка.
Он порылся в седельной сумке и достал запасную рубашку.
– Она почти чистая, – сказал он Таите, – а девочке пристало ходить одетой.
Фенн смотрела на одежду, как на ядовитую змею. Она привыкла к наготе и хотела увернуться, когда Таита стал через голову надевать на нее рубаху. Потребовалось немало увещеваний, но в конце концов он ее одел. Рубашка была велика, ее край спускался до самых лодыжек, но собравшиеся вокруг воины громко выражали свое восхищение и одобрение. Фенн приободрилась.
– Женщина до глубины души, – улыбнулся Таита.
– Поистине женщина, – согласился Мерен и снова пошел к своей сумке. Достал красивую цветную ленту и отдал девочке. Мерен, любитель женщин, всегда возил с собой такие пустяки. Они способствовали установлению дружеских отношений с лицами противоположного пола, с которыми он сталкивался в своих странствиях. Мерен повязал ленту вокруг талии девочки, как пояс, чтобы полы рубашки держались выше. Фенн наклонила голову, разглядывая его работу.
– Смотри, как прихорашивается. – Они улыбнулись. – Жаль, что такая уродливая.
– Ну, это изменится, – пообещал Таита и вспомнил, как она была прекрасна в прошлой жизни.
К утру тела мертвых луо раздулись и начали разлагаться. Даже на расстоянии зловоние было столь сильным и нестерпимым, что пришлось снова менять место стоянки. Таита отправил Нонту в болота за оставшимися людьми и лошадьми. Затем вместе с Мереном стал осматривать плененных женщин луо. Те по-прежнему сидели под охраной в центре деревни, связанные и жались к другу, нагие и жалкие.
– Мы не можем взять их с собой, – заметил Мерен. – От них теперь толку нет. Эти животные не годятся даже развлекать мужчин. Надо от них избавиться. Позвать воинов, чтобы помогли? Это не займет много времени.
И он вытащил меч из ножен.
– Отпусти их, – приказал Таита.
Мерен казался удивленным и недовольным.
– Это неразумно, маг. Как знать, что они не призовут из болот других дикарей красть наших лошадей и причинять другие неприятности?
– Отпусти их, – повторил Таита.
Когда веревки на руках и ногах разрубили, женщины даже не пытались бежать. Наконто пришлось произнести сердитую речь, полную самых страшных угроз, даже пригрозить им копьем и издать боевой клич, прежде чем они похватали своих младенцев и с воплями кинулись в лес.
Навьючили лошадей, переместились на две лиги дальше по берегу болота и снова разбили лагерь в тенистой роще. Стемнело; всех мучили безжалостные насекомые.
Через день вернулся Нонту с уцелевшими лошадьми и теми воинами, что оставались с ними в болоте. Шабако, старший в этом отряде, пришел к Таите и Мерену с докладом. Вести у него были дурные: с их расставания умерли еще пятеро воинов, а все остальные и сам Шабако были так больны и слабы, что без посторонней помощи не могли сесть верхом. Лошади тоже были не в лучшем состоянии. Болотная трава и водяные растения оказались малопитательными, к тому же лошади набрались из стоячей воды паразитов. Их рвало, и они выплевывали клубки извивающихся белых червей и личинок оводов.
– Если оставаться в этом гиблом месте, мы потеряем еще немало людей и лошадей, – тревожился Таита. – Здесь плохая трава, лошади на таком корме не поправятся. Запасы дурры приходят к концу, их не хватает на людей, не говоря уж о животных. Надо найти более здоровую местность и там отдохнуть. – Он подозвал к себе Наконто и спросил: – Нет ли здесь поблизости возвышенности?
Прежде чем ответить, Наконто посовещался с двоюродным братом.
– Во многих днях пути на восток есть холмы. Там очень хорошая трава, а по вечерам с гор дует прохладный ветер. Мы каждый год в жаркое время пасем там скот, – сказал он.
– Будешь показывать дорогу, – решил Таита.
Выступили они на следующий вечер. Сев на Дымку, Таита взял Фенн за руку и посадил у себя за спиной. По выражению ее лица он понял, что она в ужасе, но девочка обеими руками обхватила Таиту за пояс, прижалась лицом к его спине и прилипла, как клещ. Таита успокаивающе посмотрел на нее, и они не проехали и лиги, как ее хватка ослабла и девочка со своего насеста на спине лошади принялась разглядывать окружающую местность. Еще лига – и она защебетала, заинтересованно и с удовольствием. Если маг не отвечал, она принималась колотить его кулачками по спине и кричала: «Таита! Таита!», потом указывала на то, что привлекло ее внимание, и говорила:
– Что?
– Дерево, – отвечал он, или: – Лошади, – или: – Птица. Большая птица.
– Большая птица, – повторяла она.
Она быстро схватывала, и у нее был отличный слух. После одного или двух повторов она совершенно верно воспроизводила ударение и интонацию, а раз проделав это, никогда не забывала. На третий день она начала складывать простые предложения.
– Большая птица летит. Большая птица летит быстро.
– Да, да. Ты очень умна, Фенн, – говорил Таита. – Ты словно припоминаешь то, что некогда хорошо знала, но забыла. И теперь все это приходит, верно?