Рил обдумала его слова и знаками же ответила: «Это даст им отличный предлог убить нас без всяких последствий».
Он вздохнул: «Значит, сидим тихо?»
«Я думаю, нас оставят в живых».
«Какой у тебя план?»
«Перетянуть Маркс на нашу сторону».
Глаза Роби широко распахнулись: «Как?»
«Мы мучаемся тут вместе».
«Ты вела себя с ней как последняя сука. А теперь попробуешь переобуться?»
«Я была с ней сукой по той самой причине, которая дает мне основание переобуться убедительно. Если она думает, что я ее ненавижу, это может сработать. Начни я подлизываться к ней, она бы сразу меня заподозрила».
Роби ее объяснение не убедило.
Рил показала знаками: «Какие еще варианты у нас есть?»
«Никаких, – ответил он. – За исключением смерти».
В этот момент дверь распахнулась и к ним ворвалось с полдюжины вооруженных мужчин. Роби и Рил сковали наручниками и выволокли из комнаты. Их погнали друг за другом по длинным коридорам с такой скоростью, что ни Рил, ни Роби не могли сообразить, в каком направлении движутся.
Открылась какая-то дверь, и их затолкали внутрь. Дверь захлопнулась у них за спиной, и другие руки схватили их. Рил и Роби оторвали от пола и уложили каждого на длинную доску.
Комната освещалась слабо, но они видели друг друга, разделенные всего парой дюймов. Оба знали, что будет дальше. Их привязали к доскам, потом наклонили доски вниз. Их головы погрузились в огромное корыто с ледяной водой. Их держали там столько, что вполне можно было утонуть.
Когда их подняли из воды, то оставили ноги выше головы. Потом положили им на лица тонкие тряпки и стали лить ледяную воду. Она быстро пропитала ткань и начала проникать им в рот и в нос. У обоих сработал рвотный рефлекс, они стали кашлять и отплевываться. Вода продолжала течь. Они кашляли и рыгали. Вода продолжала течь. У обоих началась рвота.
Тряпки приподняли и позволили им сделать три-четыре нормальных вдоха, прежде чем опустить тряпки обратно. Снова полилась вода – с тем же результатом. То же самое повторялось в следующие двадцать минут.
Роби и Рил вытошнили то немногое, что было у них в желудках. Теперь их рвало желчью.
Они так и лежали на досках с тряпками ни лице. Не знали, когда вода польется снова, – это было частью техники. Никакие тренировки в мире не могли спасти от ужаса пытки водой.
Они лежали, хватая ртом воздух, дергаясь в своих путах, с грудью, ходящей ходуном.
Обычно на этом этапе начинался допрос. Роби и Рил оба помнили об этом и гадали, какого рода допрос им предстоит.
Свет стал еще слабее, и они приготовились к тому, что могло ждать их дальше.
Голос сказал:
– Это может закончиться. Выбор за вами.
Говорила не Аманда Маркс. Голос был мужской, и они его не узнавали.
– Что надо делать? – прохрипела Рил.
– Подписать признание, – ответил голос.
– Признание в чем? – спросил Роби, сплевывая рвоту изо рта.
– Для Рил – в убийстве двух сотрудников ЦРУ. Для вас – в пособничестве ей. И в государственной измене.
– Вы адвокат? – рявкнула Рил.
– Мне нужен ваш ответ.
От следующей реплики Рил мужчина невольно прищелкнул языком. Потом ответил:
– Боюсь, я такое просто физически не смогу сделать. Но, как я понял, это можно считать ответом.
Последовали еще двадцать минут пытки водой.
Потом им позволили продышаться и задали тот же вопрос.
– Это может прекратиться, – сказал голос. – Вам только надо поставить подпись.
– Наказанием за измену может быть смертная казнь, – прохрипел Роби. Он повернул голову набок, и его вырвало желчью. Его мозг грозил вот-вот взорваться, легкие невыносимо жгло.
Рил вмешалась:
– Тогда за каким чертом это нужно?
– Нужно, поверьте мне. Вам дадут большие тюремные сроки, но не казнят. Таковы условия сделки. Просто подпишите признание. Оно уже готово. Достаточно поставить подпись.
Ни Рил, ни Роби не ответили.
Пытка продолжалась еще двадцать минут.
Когда все закончилось, оба лежали без сознания. Это был единственный способ положить мучениям конец. Тело просто отключалось. А пытать человека без сознания не имело смысла.
Зажегся свет, и мужчина окинул взглядом пару агентов, привязанных к доскам.
– Целый час. Впечатляет, – сказал он.
Его звали Эндрю Вайола. До прошлого года он работал главным инструктором в Пекле, а до того был легендарным полевым агентом ЦРУ и участвовал в большинстве самых сложных и опасных миссий за последние четверть века. Вскоре ему исполнялось пятьдесят. Он оставался спортивным и подтянутым, только в волосах сквозила стальная седина, а лицо избороздили морщины. И шрамы от одной миссии, которая пошла не по плану.
Он повернулся к Аманде Маркс, которая наблюдала за всем процессом с выражением легкого отвращения.
– Не для слабых желудком или сердцем, – заметил он.
– И цель мне не совсем ясна. Мы действительно ожидаем, что они подпишут признание?
– У меня такой задачи нет. Мне велели это сделать, и я сделал. С остальным пусть разбираются юристы ЦРУ и руководство.
– Вообще-то ими поручено заниматься мне, – сказала она.
– Так и есть, Аманда. Я не наступаю тебе на пятки. Но я получил приказ. И, – он перевел взгляд на Роби и Рил, – в отличие от некоторых, я приказы исполняю.
– Тогда что дальше?
– Моя работа здесь закончена – до новых распоряжений. Может, я еще и увижу этих двоих прежде, чем они уедут. Если уедут, – поправился он.
– Они оба считают, что их привезли сюда, чтобы прикончить, – сказала Маркс.
– А ты думаешь, это невозможно? – поинтересовался Вайола, слегка удивленный. – Бывает, рекруты тут гибнут. Редко, но случается. Это не летний лагерь, Аманда.
– Мы говорим о разных вещах. Тут бывают несчастные случаи. К тому же Роби и Рил не рекруты. Они ветераны, закаленные в боях. Но если цель с самого начала была…
Он перебил ее:
– Постарайся в это не углубляться. Просто делай свою работу. Так будет лучше и для тебя, и для начальства.
– И тебе все равно?
Он искоса глянул на нее:
– Раньше, может, было не все равно. Может. Но сейчас уже нет.
– Что изменилось?
– На нас напали. Башни обрушились. Пентагон пострадал. Самолеты разбились. Американцы погибли. Теперь я стараюсь видеть мир исключительно черно-белым.
– Мир не черно-белый.
– Почему я и сказал, что стараюсь. – Он развернулся и вышел из комнаты.
Маркс сделала шаг вперед и посмотрела на два бессознательных тела. Вспомнила свою встречу с Эваном Такером перед приездом сюда. Директор достаточно ясно выразился насчет того, какого исхода хочет. Внешне все выглядело убедительно и справедливо. Если они пройдут тесты, так тому и быть. Они получат новое задание. Проще некуда.
Но потом случилось это – поступил приказ на пытку водой под руководством Вайолы. Этот человек был лучшим в своем деле, Маркс это знала. Однако он отличался, скажем так, размахом, а его моральные ориентиры трудно было вообще назвать моральными. И это ее беспокоило.
«Письменное признание в убийстве и государственной измене?»
Сюда явно приложил руку Эван Такер. Никто другой в агентстве не осмелился бы отдать подобный приказ. Значит, правила изменились. Такер использовал Пекло не только для того, чтобы проверить Роби и Рил и попытаться их сломать. Он хотел, чтобы они признались в действиях, которые могли повлечь за собой тюремное заключение. А ей сообщил только часть своего плана. И правильно, потому что Маркс отказалась бы.
Эта простая мысль внезапно ее потрясла. Она никогда раньше не отказывалась от исполнения прямого приказа. Такое вообще случалось крайне редко. Именно по этой причине Роби и Рил попали в нынешнюю ситуацию.
«Я становлюсь как они?»
Она услышала, как Роби и Рил застонали, начиная приходить в себя.
Маркс повернулась к одному из своих людей:
– Отведите их обратно в комнату. Дайте выспаться. Я сообщу, когда начнутся следующие испытания.
Ее приказ исполнили немедленно. Она посмотрела вслед Роби и Рил, которых волокли в их комнату.
«Правильно будет сказать, в их тюремную камеру.
Возможно, в камеру смертников».
Глава 16
Роби проснулся первым. В комнате не было окон, и он понятия не имел, сколько сейчас времени. Часы у них отобрали сразу после приезда. Он медленно сел и потер раскалывающуюся голову. Перегнулся через край верхней койки и увидел Рил, спавшую на нижней.
Он с трудом сглотнул и поморщился, ощутив вкус вчерашней рвоты во рту.
– Мерзость, да?
Он снова глянул вниз и увидел, что Рил смотрит на него.
– Да уж, не то, что хочется повторить еще разок.
Он свесил ноги с края, спрыгнул на пол и присел на ее койку. Она поджала ноги, освобождая ему место.
– И зачем это все? – спросила она. – Не думали же они, что мы подпишем признания?
Роби глазами указал на подслушивающее устройство, но Рил потрясла головой:
– Мне плевать, если они услышат. – Она села и сказала громко: – Я не стану признаваться в этой херне!
Рил покосилась на Роби: он улыбался.
– Чего? – спросила она.
– Ничего. Мне просто нравится твой изысканный стиль.
Она уже собиралась ответить, но передумала и засмеялась.
Через секунду Роби присоединился к ней.
А потом оба замолчали, услышав приближающиеся шаги.
Дверь отворилась, и оба немедленно отпрянули назад, напрягшись и подняв руки, готовые к сопротивлению. Чтобы снова увести их, конвою пришлось бы потрудиться.
Однако на пороге стоял Эван Такер.
Роби кинул на Рил короткий взгляд. Лицо у нее было настолько разъяренным, что он испугался, как бы Рил не бросилась на директора ЦРУ. Он действительно начал поднимать руку, чтобы блокировать удар, когда она произнесла:
– Доброе утро, директор! Как вам спалось? Нам вот прекрасно. Лучшая ночь за много лет.
Такер при этих словах изобразил натянутую улыбку и присел на стул напротив их койки. Костюм у него был мятый, а рубашка несвежая, как будто путешествовал он отнюдь не первым классом.