лучших агентов, чтобы их убили. Мне нет оправдания, и я стыжусь самого себя. Это правда, мне стыдно. Но вы выжили. Вы вернулись домой, получили медали, а я только и думал о том, как бы придушить вас и переломать вам шею. Вплоть до того, что в буквальном смысле попытался утопить вас в Пекле.
Такер замолчал, но Рил не собиралась ничего отвечать.
Он сказал:
– Я узнал, что произошло между вами и тем мерзким типом, который приходится вам отцом. Мне известно, что он попытался сделать. Я знаю, что вы смогли остановить его и спасти жизнь Джули Гетти. И я знаю, на какой риск вы шли, отправляясь в Северную Корею исполнять президентский приказ. То, что случилось там, – настоящее чудо. Любая другая команда наверняка была бы мертва.
Он снова сделал паузу, на этот раз короче.
– Говоря все это, я в действительности хочу сказать следующее: спасибо вам, агент Рил, за вашу службу. Я ошибался, а вы были правы.
Он протянул руку, и она ее пожала.
– Не знаю, что и ответить, директор, – сказала Рил. – Я понимаю, как тяжело вам в этом признаваться.
– Проблема в том, Рил, что это не должно быть тяжело. Просто я чертовски упрямый. Слушайте, я знаю, что в конторе меня считают чужаком. Я не сделал карьеру в разведке. Мое назначение – политическое. Я не рвал задницу на земле. Я это понимаю. Я приложил немало усилий, чтобы стать здесь своим. Но я делал ошибки. И вы – самая большая из них. Поэтому еще раз – мои извинения. – Он сделал паузу. – И когда угроза со стороны Северной Кореи будет нейтрализована, я собираюсь оставить пост и дать президенту назначить моего преемника.
Рил изобразила изумление:
– Вы уверены, сэр?
– Даже если бы я хотел остаться, я бы не смог. Сверху мне дали понять, что мой срок в агентстве подходит к концу.
Рил прекрасно знала, что означает «сверху», но ответила просто:
– Я понимаю.
– Я уже немолод, Рил. Есть другие вещи, которыми мне хотелось бы заняться в жизни. Если честно, эта работа – чистый убийца. Кризис следует за кризисом. Успех за катастрофой. Невероятные взлеты за жесточайшими падениями. Мой желудок – одна сплошная язва. Мне кажется, на этом посту я постарел больше, чем за предыдущие тридцать лет своей жизни. Но я не хочу уходить, не разобравшись с этим делом. Я не мог уйти, не сказав вам того, что только что сказал. – Он снова прервался, нервозно взглянул на нее и закончил: – Это все. Теперь вы можете идти.
Они встали, и Рил спросила:
– Тогда зачем вы только что надрали нам задницы на совещании?
– Пока что я все-таки директор ЦРУ. И меня беспокоит, что вас не будет здесь, когда вы так нужны. Тем не менее я желаю вам хорошо провести время на Нантакете.
– Спасибо, сэр. Я очень на это надеюсь.
Глава 67
Море было беспокойным, но внутри скоростного двухкорпусного катамарана этого почти не ощущалось. Чун-Ча сидела в отапливаемом салоне; Мин приклеилась к окну и разглядывала пенистые волны.
Чун-Ча пришло в голову, что Мин никогда раньше не бывала на таких судах. До последнего времени она ни разу не ездила на машине или на поезде и не летала на самолете. За короткое время девочка прошла большой путь.
Когда остров Нантакет выступил из тумана, Мин села рядом с Чун-Ча. Паром был заполнен лишь наполовину – в основном пожилыми людьми, возвращавшимися туда. Чун-Ча время от времени улыбалась кому-нибудь из них, но ничего не говорила.
Паром миновал искусственный волнолом и вошел в бухту. Несколько минут спустя они причалили, и пассажиры начали сходить. Чун-Ча держала Мин за руку, пока они спускались по сходням. Капитан парома взял под козырек и сказал:
– Желаю хорошо провести время.
Чун-Ча улыбнулась:
– Мы так и сделаем.
Они подкатили свои чемоданы на колесиках к стойке проката машин, где Чун-Ча показала свои права, копию бронирования и кредитную карту. Очень скоро они уже ехали в белом минивэне. Солнце садилось на западе, заливая небо красным и золотым. Мин, смотревшая в окно машины, спросила:
– Что мы тут делаем, Чун-Ча?
– Я говорила тебе. Путешествуем.
– Кто были те люди, в другом месте?
– Мои друзья.
– Непохожи на друзей.
– Тем не менее это так. Они хорошие люди.
– Ты работаешь с ними? – сказала Мин, покосившись в ее сторону.
– В каком-то смысле.
– Как называется это место?
– Нантакет. Вода, которую ты видишь вокруг, – Атлантический океан. Там, где находится Корея, океан другой, Тихий.
– Я ничего об этом не знаю.
Чун-Ча поглядела на нее, продолжая вести машину.
– Ты все узнаешь, Мин. Я обещаю. Ты будешь учиться каждый день. Даже… – Она запнулась.
– Даже? – быстро спросила Мин, сразу почувствовав неладное.
– Даже когда устанешь учиться, – с улыбкой закончила Чун-Ча.
Она ввела пункт назначения в навигатор машины. Остров был небольшой, но указателей им попадалось мало, и она была рада помощи компьютера. Мин следила за стрелкой, обозначавшей их автомобиль, движущийся по экрану навигации. Она задала много вопросов об этом устройстве, и Чун-Ча, как смогла, ответила на них.
Они въехали в городок с мощеными улочками и маленькой центральной площадью. По городку ходили люди, магазины были еще открыты. Погода стояла относительно теплая, хотя после заката здесь наверняка холодало. Воздух остро пах морем.
Мин наморщила нос:
– Запах не очень приятный.
– Рыбный. Он неплохой. Бывают запахи и похуже.
Мин поглядела на нее и кивнула.
– Бывают запахи и похуже, – повторила она.
Очень скоро они свернули на извилистый проселок, по обеим сторонам которого росла высокая трава. С трех сторон был виден океан. Чун-Ча свернула к коттеджу, стоявшему в отдалении от дороги. Она заглушила мотор и открыла дверцу машины. Они с Чун-Ча вытащили свой багаж и вдвоем вошли в дверь.
– Кто тут живет? – спросила Мин.
– Сейчас мы с тобой.
Внутри коттедж был нарядным и чистеньким. Когда Мин узнала, что для нее выделена собственная комната, она была поражена.
– Я буду жить одна? – спросила девочка Чун-Ча.
– Моя комната соседняя. С тобой все будет в порядке. Если вдруг станет страшно, ты знаешь, где меня найти.
Они ничего не ели с обеда, и Чун-Ча приготовила им ужин из продуктов в холодильнике, заполненном к их визиту. Они поужинали, выпили чаю и посмотрели, как солнце опускается за горизонт.
– Кажется, что оно ныряет в воду, – сказала Мин, не отводя глаз от окна.
– Да, похоже.
Следующий час Мин провела, бродя по дому и рассматривая все, что там было. Владельцы оставили в стенном шкафу игрушки и настольные игры. Мин достала кое-что оттуда и принялась играть, но ей не нравилось надолго выпускать Чун-Ча из виду.
Чун-Ча опустилась в кресло и нажала кнопку, включавшую газовый камин. Увидев пламя, девочка бросилась к Чун-Ча с лицом, исказившимся от ужаса.
– Надо скорей его погасить!
– Нет, Мин, все в порядке. Это сделано специально. Камин дает тепло. Давай-ка подойди ближе. Вот так. Видишь, как здорово.
Они с Мин постояли перед огнем, согреваясь.
Час спустя Мин уснула на диване рядом с Чун-Ча. Теперь Чун-Ча могла взяться за работу.
Поскольку ей было известно, что живым с задания никто не вернется, следовало кое-что продумать. Закончив с этим, она вытащила свой телефон и принялась рассматривать фотографии. На нее смотрели трое Кэссионов. Мать, дочь, сын.
Дальше она изучила снимки Уилла Роби и Джессики Рил. Она видела, что они похожи на нее: сильные, тренированные и бесстрашные.
Мин тихонько сопела рядом с ней. Чун-Ча еще раз просмотрела все документы и фотографии.
План оставался в разработке, потому что они не знали точного расписания семьи президента. Собственно, поездка могла и не состояться, потому что не входила в официальный график и решение о ней было принято экспромтом.
Им было хорошо известно из недавних историй в новостях, что АНБ и другие американские разведывательные службы прослушивают всех в мире, поэтому пользоваться телефонами для связи, даже через сообщения или по электронной почте, на острове было рискованно, пусть даже шифрованными. Любые коммуникации на острове в период пребывания там первой леди и ее детей контролировались с особой тщательностью.
Точно так же им нельзя было свободно встречаться для обсуждения своих планов. Группа азиатов немедленно привлекла бы внимание, и миссия провалилась бы, даже не начавшись.
Но им надо было как-то связываться между собой. И они придумали способ, позволявший не попадаться американцам на радары. Чун-Ча собиралась использовать для этого Мин.
Следующие несколько дней Чун-Ча и Мин катались и ходили пешком по городку. Подолгу гуляли по пляжу. Собирали ракушки и бросали камешки в океан. Наблюдали за тем, как скользят по небу чайки и паромы движутся по поверхности воды.
Чун-Ча изо всех сил прислушивалась к любым разговорам, касавшимся людей, которые должны были вскоре сюда прибыть. И кое-что узнавала, потому что американцы обожали сплетничать.
Когда они ели чаудер[14] в местном кафе, туда вошли несколько мужчин. Они были в куртках и брюках цвета хаки, с мобильными гарнитурами в ушах и выглядели профессионалами своего дела. Мужчины заняли столик рядом с Чун-Ча и Мин. Притворяясь, что слушает Мин, Чун-Ча ловила обрывки их разговора. Она узнала несколько важных деталей, включая то, когда именно прибудет партия и каким образом.
Когда они вышли из кафе, она остановилась записать кое-что, а потом они с Мин сели в машину и отъехали. Чун-Ча свернула на заправку и посмотрела на небольшой застекленный офис, где клерк стоял за кассой.
Она сложила бумажку, на которой сделала записи, и протянула ее Мин.
– Видишь мужчину там? – сказала она, указывая на клерка. Мин посмотрела в том направлении и кивнула.
– Отдашь ему эту записку, пока я заправляю машину.