— Да.
— Что ты сказала ему?
— Я подтвердила, что ты из России и что в твоей записной книжке я обнаружила сертификат качества на двадцать килограммов какой-то «красной ртути». Кроме того, я сказала, что ты прибыл в Париж на конференцию по радиоактивности. Это все, что ему известно.
Андрей присвистнул.
— Этого более, чем достаточно. Спасибо, Вера.
Она удивленно уставилась на него. Андрей с размаху влепил ей пощечину. Она пошатнулась, рухнула на столик у кровати, свалила несколько бутылок и стаканов и уселась на пол среди битого стекла.
Родионов быстро оделся, поправил рубашку, подтянул узел галстука и направился к двери.
Несколько осколков стекла попали под кровать. Втиснувшись под нее, она собрала осколки и уже начала вылезать, когда обнаружила миниатюрный микрофон. Он был прикреплен снизу к кровати.
«Значит наш разговор известен Хусейну, — подумала Вера. — Скверно. Влипла». На какой-то миг ее охватил ужас, она зарыдала, но слез не было. Ведь она узнала для Хусейна все, что он просил. Может, это послужит для нее оправданием?
Она выбросила осколки в мусорное ведро. Потом вытянулась на просторной кровати и, закинув руки за голову, принялась обдумывать ситуацию.
После ухода Андрея ее преследовало ощущение надвигающейся катастрофы. С Родионовым обошлось, а вот с теми…
Позвонил Хусейн. Сказал, что ее вызывает шеф. Вечером они встретились на узенькой улочке на Монмартре — Хусейн подъехал на японском пикапе, кивком велел Вере садиться. Та послушно забралась на сиденье рядом с ним, они долго ехали молча, маневрируя по городским улицам. Наконец пошло загородное шоссе с ровными рядами кипарисов по обе стороны.
— Ну как там босс?
— Доволен твоей работой. Хочет поручить еще одно дело. Заплатит хорошо.
— Какое дело?
— Не знаю. Он хочет сам проинструктировать тебя.
— Но вы же обещали отпустить меня…
— Обещал. Но босс не согласился, — резко ответил Хусейн. — Пока тебя заменить некем. Так что не сейчас. Подожди.
Пикап свернул с шоссе на дорогу, петлявшую меж каштанами. Через километр Хусейн затормозил. Здесь, он знал, слева заброшенный карьер, а справа пустырь до самого горизонта — с той стороны стояло зарево городских огней.
— Пошли, — сказал он. — Тут близко.
Они вышли из машины, и Хусейн чуть отстал, пропуская Веру вперед, на узкую тропку. Когда та отошла на несколько шагов, он вытащил из кармана пистолет, навинтил глушитель и поспешил за своей спутницей. Вера только успела спросить:
— Мы правильно идем?
Хусейн подошел ближе, и тщательно прицелившись, выстрелил ей в затылок. Выстрел был почти не слышен. Склоняясь над беззвучно опустившимся в пыль телом, Хусейн выстрелил еще раз в голову. Потом оттащил труп к краю карьера и столкнул его. Тело покатилось вниз по каменистому склону. Хусейн вернулся к пикапу, достал сумку, оставленную Верой, и сбросил вниз за недавней владелицей. Потом сел за руль и направился к шоссе, ведущему в город.
Глава одиннадцатаяСДЕЛКА В ПАРИЖЕ
Шел второй день авиасалона в Бурже. Машины, идущие оттуда, выстраивались в очередь на узкой дороге, дожидаясь возможности влиться в поток, стремящийся в Париж по Северному шоссе. На мосту возле Блан-Мениль, недалеко от того места, где машины выезжают на шоссе, стоял человек в синем комбинезоне и короткой черной кожаной куртке.
Он стоял неподвижно, не меняя позы, облокотясь на парапет, и пристально смотрел на шоссе. Рядом с собой на парапет он положил коротковолновый передатчик. Под мостом ревел поток машин, рвущихся в Париж. Однако человек, казалось, не замечал выхлопных газов и шума. Смуглый, худощавый, высокий, он походил на уроженца Среднего Востока. Звали его Хусейн и он занимал заметное место в палестинской террористической организации «Черный сентябрь». Получив информацию о готовящейся сделке с продажей «красной ртути», организация решила сорвать ее любыми средствами. Исполнение решения было поручено Хусейну.
Узнав о поездке Фивейского на авиационный салон в Бурже, Хусейн выбрал двух самых метких стрелков и расположил их на мосту в семи километрах от себя. В 14.05 в передатчике что-то щелкнуло, Хусейн поднес его к уху.
— Машину уже вызвали по громкой связи. Они едут обратно.
Хусейн нажал кнопку передатчика:
— Сообщение принял.
Спустя три минуты последовало продолжение:
— Он в машине, с ним три человека. Какой-то полицейский разговаривает с ними. Сопровождения нет… Тронулись. Перед выездом из аэропорта шоссе свободно, только позади какие-то машины. Конец связи.
— Сообщение получено. Вызываю Омара.
Наступила пауза, потом прорезался еще один голос — более высокий:
— Омар слушает. Что нового?
— Ты слышал, что передали из аэропорта?
— Нет, отсюда слишком далеко.
— Только что выехали из Бурже без эскорта. Здесь небольшая пробка. Я сообщу, когда они выедут на шоссе.
Между тем водитель Фивейского прибавил скорость.
— Омар, вижу его машину! Сейчас они будут на шоссе! Слышишь?
— Слышу.
— Не забудь — до вас семь километров. Скорость примерно сто, осталось четыре минуты. Приближаются к вам. Приготовьтесь к встрече. Время — 14.13. Желаю удачи.
— Сообщение получено.
Радиопередатчики были настроены так, чтобы не попадать в диапазон частот, которыми пользуются дорожная полиция и местная жандармерия. Закончив переговоры, Хусейн снял с парапета передатчик и направился к месту, где пристегнутый цепью к решетке стоял его мотоцикл. Он не спеша двинулся в направлении Дранси, восточному пригороду Парижа. На сегодня работа закончена, теперь бы выпить пива…
Марк Фивейский сидел на заднем сиденье «Ситроена» слева, позади водителя. Рядом — профессор Ривкин, крупнейший специалист Израиля по ядерной технологии и авиационной технике. Справа от водителя развалился молодой атташе израильского посольства Коган, который заодно исполнял обязанности телохранителя. Оружие было у него в плечевой кобуре.
За городком Сен-Дени шоссе идет под уклон и пересекает плотно застроенное пространство словно по дну глубокого оврага. Улицы над оврагом проходят по эстакадам. На одной из них, продолжении авеню де Прессанс, и стоял Омар. Одет он был как дорожный рабочий, на шее висел радиопередатчик и у самого рта располагался микрофон. Тут же возле него на мосту, у самой обочины, приткнулся незаметный фургончик: сдвижная боковая дверь открыта, за рулем ждал водитель. Получив сообщение, Омар повернулся к напарнику, находившемуся рядом:
— Машина уже на шоссе, движется сюда. Будет здесь в 14.17, может, чуть позже. Надо приготовиться к встрече.
Прошло уже три из четырех намеченных минут. Омар не отрывал глаз от шоссе, от бесконечного потока машин. Идут в три ряда, и все три битком. Иногда переходят из ряда в ряд, как эти двадцатитонные грузовики. Сердце его бешено колотилось. Всего полминуты осталось — что-то не видно белого «Ситроена» с флажком Израиля впереди. Через пятнадцать секунд он увидел машину Фивейского. И вот точно — она. Он крикнул напарнику:
— Вижу их! Они в крайнем левом ряду! Действуем по плану!
Марк Фивейский негромко разговаривал с профессором:
— Продукция «Центра высоких технологий» мне кажется интересной. Особый интерес для обороны нашей страны представляют «красная ртуть», литий и осмий.
— По цене нам больше подходит продукция китайских фирм, — заметил Ривкин.
— Вам видней, профессор, но если мы что и купим, то только у русских. У них изотопная продукция лучше очищена от примесей. Это, кстати, показали результаты анализа товара, привезенного из России господином Родионовым.
Они приближались к авеню де Прессанс. С чего бы им обращать внимание на двух человек, стоящих на мосту и наблюдающих за дорогой? Оставалось всего триста метров до моста… Коган, обернувшись, спросил:
— Господин Фивейский, почему сегодня вы не воспользовались бронированным лимузином? Вы больше не боитесь арабских террористов?
Ответить Марк Фивейский не успел.
Операция была спланирована точно: после слов «Действуем по плану», двое мужчин повернулись к фургону. Каждый нагнулся и достал автомат «Узи» — на виду у прохожих: у кого бы хватило смелости остановить вооруженных убийц?
Короткие стволы наклонились с парапета. Один из стрелявших взял на прицел лобовое стекло и крышу «Ситроена», второй — капот. У каждого в магазине было всего по тридцать патронов. Так что промах означал бы провал всего плана.
«Один меткий выстрел сделает больше, чем бестолковая стрельба, — предупредил тот, кто снабдил боевиков оружием. Если хоть десять пуль на двоих всадите в цель, то по крайней мере одного из этих подонков подстрелите. А остальным хватит и того, что произойдет потом».
…Атташе, сидевшему рядом с водителем, не суждено было услышать ответ на свой актуальный вопрос: как раз в тот момент, когда он закончил фразу, шесть пуль прошили их «Ситроен». На заднем сиденье профессор Ривкин был убит наповал: пуля попала в висок и застряла в черепе. Атташе Когана ранило в грудь, у него оказалась пробитой подключичная артерия, и час спустя он умер в реанимационном отделении больницы. Остальные пули прошли мимо, впрочем, одна угодила в лобовое стекло, и оно мгновенно пошло трещинами. Шофер, потеряв ориентацию, резко затормозил. Машину крутануло вправо и занесло на встречную — прямо под «Мерседес», летевший со скоростью сто двадцать километров в час. Вслед за ними столкнулись еще несколько машин. Водителя «Ситроена» и сидевшего рядом Когана бросило вперед, на ветровое стекло — оба поплатились тяжелыми травмами за то, что пренебрегли ремнями безопасности. Фивейский же сломал себе шею, сильно ударившись о стальную раму двери…
Боевики могли гордиться — операция удалась блестяще, покупка «красной ртути» Израилем была сорвана. Хотя бы на время.
А двое на мосту закинули тем временем автоматы в фургон и впрыгнули вслед за ними. Сидевший за рулем тронул машину с места и, как требовала инструкция, направился, не превышая обычной скорости, по улице Ланди к реке. Метров через триста фургон свернул на боковую улицу, все трое вышли. Один нес оба автомата. Они пересели в красный «Фольксваген» и преспо