Лицо Алекс показалось мне знакомым, потому что оно очень походило на то, которое я видел почти каждый день в течение всей первой половины своей жизни.
Александра была точной копией моего отца.
Мне потребовалось минут десять, чтобы собраться с мыслями и вернуться в гостиную.
Бьянка взглянула на меня, как мне показалось, немного смущенно:
– У тебя все в порядке, Декс?
– Нет… кажется, я подхватил какую-то заразу.
– О нет!
– Да, извини. Мне… Хм… нужно уйти. Мне очень жаль. Я знаю, ты рассчитывала, что я останусь здесь с тобой, но я действительно не хочу кого-нибудь заразить.
Черт, мне снова приходится лгать. Но мне едва ли удастся скрыть свое потрясение, а говорить правду прямо сейчас мне казалось просто невозможным. Я не мог сказать Бьянке о своих подозрениях, что ее сестра может быть дочерью моего отца, так как основывался только на их сходстве. Но – что еще хуже – не исключено, что он мог быть отцом и самой Бьянки – как бы немыслимо ни звучало это предположение. Как я мог все это ей сказать? Пока не встречусь с отцом и не выясню все до конца, я не смогу вернуться к нашим отношениям. Это совершенно исключено.
– Ты уверен? – Выражение испуга в ее глазах, казалось, отражало мой собственный страх, хотя она беспокоилась совсем по другой причине.
– Да, уверен, я должен уйти. Мне действительно очень жаль.
– Все в порядке. Не расстраивайся.
Выходя из дома, я мог думать только о том, что за всю неделю ни разу не сказал ей, как люблю ее. Я останавливал себя, убеждая, что еще слишком рано для таких признаний. Теперь я горько сожалел, что не сказал ей о своих чувствах до того, как все в нашей жизни изменилось в одно мгновение.
Взволнованный и расстроенный своим открытием, я даже забыл вызвать водителя, так что теперь стоял на холодной улице без машины. Начинался дождь, и я пошел по дороге, лавируя между прохожими и потоком машин. Я позвонил отцу. На звонок ответила его жена:
– Алло.
– Майра, отец дома?
– Да. У тебя все в порядке?
– Пожалуйста, соедини меня с ним.
Через несколько секунд в трубке раздался голос отца:
– Декс? Что случилось?
– Папа, послушай, мне нужно, чтобы ты кое-что вспомнил, хорошо? – Слова сорвались с моего языка, прежде чем я мог все хорошо обдумать. – Когда у вас с Элени Георгакопулос был роман… сколько лет назад это было?
– Я ведь уже говорил, что это продолжалось…
– Двадцать семь… двадцать восемь лет назад? Так? Вспомни, пожалуйста!
– Подожди минутку. – Он немного помолчал. – Это началось около двадцати девяти лет назад и продолжалось примерно шесть лет.
У меня скрутило спазмом все внутри.
– Скажи, когда ты занимался с ней сексом… ты всегда предохранялся?
Пожалуйста, скажи «да», черт тебя дери!
– Я не могу помнить все до мелочей, сынок.
– Как ты можешь называть мелочами такие важные вещи?
– Кажется, она говорила, что принимает таблетки, но… честно говоря… это было так давно.
Я невольно повысил голос:
– И ты никогда не пользовался презервативом?
– Кажется, нет. Никогда.
– Как ты мог такое допустить?
– Полагаю, я ей доверял. Признаю, это было довольно безответственно. Но в любом случае, почему ты сейчас спрашиваешь меня обо всем этом?
– Сегодня вечером я впервые увидел сестру Бьянки.
– И что же?
– Папа… – Я сглотнул. – Она очень похожа на тебя.
В трубке повисла тишина.
– Полагаешь, она моя дочь? – недоверчиво спросил он через некоторое время.
На меня упали первые капли дождя.
– Думаю, что это вполне возможно.
– А ты не думаешь, что намеренно ищешь сходство только потому, что я рассказал тебе о том романе? Может, у тебя развилась паранойя на этой почве и ты ищешь неприятностей на свою голову?
– Нет. Хотел бы я, чтобы все было именно так. Эта мысль даже не приходила мне в голову, пока я не увидел ее. Она слишком похожа на тебя. Но, боже, я и представить себе не мог, что ты мог быть настолько безответственным, чтобы допустить такую возможность.
– Ничего еще пока не подтверждено. И даже если то, что ты говоришь, правда… ты-то что беспокоишься?
– И ты еще спрашиваешь об этом? Ты заявляешь мне, что фактически мог быть отцом сестры моей девушки, и более того, что спал с их матерью как раз в то время, когда они обе были зачаты. У них всего пара лет разницы! Я теперь даже не могу быть уверенным, что не состою в любовной связи с собственной сестрой! И ты не понимаешь, о чем мне беспокоиться?
Я так кричал в трубку, что прохожие начали оборачиваться на меня.
– Успокойся, Декс!
– Не говори мне, чтобы я успокоился, черт тебя возьми! Я смогу успокоиться в единственном случае – если очнусь от этого кошмара и все это окажется неправдой!
Я даже не помнил, как прервал разговор. Я пришел в себя, только выходя из винного магазина с большой бутылкой виски «Файерболл» в коричневом бумажном пакете.
Когда Сэм подкатил ко мне, у меня оставалось только одно место, куда я мог направиться.
– Куда едем, мистер Труитт?
Я сделал глоток и, посмаковав обжигающий вкус виски, скользнувший по горлу, коротко бросил:
– В Бруклин.
Глава 26. Декс
Как же все мерзко!
Не то чтобы меня это волновало. Когда мы приехали в Бруклин, я уже как следует приложился к бутылке этого отвратительного на вкус виски. Я велел водителю не ждать меня, поэтому, когда Джелани не открыл дверь на мой звонок, устроился на крыльце его дома и, как бездомный, продолжил пить прямо из горла бутылки, обернутой бумажным пакетом. Это может показаться странным, но просидев там больше часа в полной темноте, я начал спрашивать себя, не чувствую ли я сейчас то же, что чувствуют бездомные. Конечно, у них не было многомиллионного пентхауса с видом на парк, куда всегда можно вернуться, но в тот момент я чувствовал себя в душе бездомным – неприкаянным, никому не нужным, растерянным и одиноким. Мне было не к кому пойти. За те месяцы, что я общался с Бьянкой, она незаметно стала олицетворять дом в моем сердце, и теперь, без нее, идти куда-то, где ее нет, мне казалось совершенно бессмысленным. Я сделал еще один большой глоток, шурша пакетом и наслаждаясь теплом, разливавшимся по моему телу. Я понимал теперь, почему многие люди пьют, чтобы заглушить боль и согреть свою замерзшую душу.
Я, должно быть, ненадолго задремал, предаваясь размышлениям о смысле жизни. Продолжая прикладываться к бутылке и глотая своего нового «лучшего друга» с привкусом корицы, я вдруг почувствовал, как кто-то пинает меня по ногам.
– Пытаешься на своей шкуре прочувствовать, как живет другая половина человечества, дружище?
Я поднял голову. Джелани стоял надо мной и улыбался, пытаясь привести меня в чувство. Я, пошатываясь, поднялся на ноги, чувствуя, как алкоголь бултыхается в моей голове, пагубно сказываясь на моем равновесии.
– Я не знал, куда еще мне пойти, – пробормотал я.
Джелани понимающе кивнул и пригласил меня войти. Выкладывая продукты из холщовой сумки, висевшей у него поперек груди, спросил:
– Женщина или семейные проблемы?
Какая горькая ирония!
– И то, и другое.
– Как насчет кофе? – Он указал на бутылку, которую я все еще сжимал в руке. – Думаю, это будет получше того, что у тебя сейчас в пакете.
Джелани смолол горстку кофейных зерен и высыпал в старый серебряный кофейник, стоявший на газовой плите. Пока он колдовал над кофе, я присел к столу и осмотрел разложенные на нем новые деревянные фигурки. Первым оказался маленький морж – то самое тотемное животное, которое Джелани предложил мне купить в нашу первую встречу.
– Я купил козла, но ты был прав, предложив мне тогда этого проклятого моржа.
– А… Хранитель тайн. – Он разлил по чашкам черный кофе и поставил одну передо мной. – У твоей подруги в шкафу есть скелеты, которые заставили тебя усомниться, та ли это женщина, которая тебе подходит?
– Можно и так сказать.
Джелани потягивал кофе, глядя на меня поверх чашки.
– Там, откуда я родом, есть старая поговорка: «В спокойном море не стать бывалым моряком». Мы, мужчины, становимся сильнее, учась обуздывать волны и вести корабль по верному курсу.
– Да уж… вот только… – я хмыкнул, – это скорее похоже на цунами. Вы много знаете моряков, которые смогут пережить цунами?
– Нет такой проблемы, которую бог не мог бы решить.
Я отхлебнул горького черного кофе и решил, что если уж мы договорились до необходимости вмешательства бога в наши дела, то мне требуется кое-что покрепче кофе. Надо сказать, что в тот момент я очень злился на этого Большого Парня в небе. Налив себе в кофе виски из моей бутылки, я размешал его пальцем, пока Джелани с молчаливым укором наблюдал за происходящим. Сделав большой глоток, я поставил чашку на стол и посмотрел на своего необычного друга:
– Я безумно влюбился в одну женщину.
Джелани понимающе улыбнулся.
– И сегодня вечером узнал, что у нас с ней… вполне вероятно, один и тот же отец.
Улыбка Джелани погасла. Затем он придвинул свою чашку ко мне и жестом попросил налить ему немного напитка из бутылки в коричневом пакете.
– Разве можно представить себе бо́льшую нелепость?
Я только что подробно рассказал Джелани грязную историю с моим отцом.
Он изогнул бровь.
– Разве может быть что-то нелепее этого? – Он кивнул на бутылку. – Сколько еще этой гадости в коричневом бумажном пакете у тебя осталось?
Мы оба рассмеялись.
– А самая большая глупость в том, что, кажется, мне все равно, сестра она мне или нет. Пусть я и напился, но даже то, что у нас может быть похожая ДНК, не заставляет меня меньше хотеть ее как женщину.
– Многие королевские семьи сохраняют чистоту своих кровных линий, заключая браки внутри семьи. Монархия Мономотапа в Зимбабве регулярно практиковала инцест. Король часто женился на своих дочерях и сестрах, чтобы произвести чистокровное потомство. – Он помолчал, подумал. – И Клеопатра, например, вышла замуж за обоих своих братьев.