участием в которых я надеялся искупить свои промахи, наконец пригодившись ему. Его небрежная манера убедила меня в том, что планы вполне составлены и утверждены; но меня он, возможно, преднамеренно оставил без изложения деталей. Мне удалось всего лишь понять, что он вез с собой какой-то документ ради того, чтобы подписать его с Леви во имя исполнения заключенного устного соглашения; до момента, когда под бумагой не будет красоваться его подпись, старый тролль не должен был получить свое драгоценное послание, причастность к которому он так яростно отрицал. Раффлс был в бодром расположении духа человека, который держит все концы в руках, но который тем не менее готов к нечестной игре другой стороны, и ни в коей мере не обеспокоен этой перспективой.
Мы оставили поезд на окутанной душистыми летними запахами платформе, где уже гасили фонари, когда двинулись по тихой дороге, над которой между фонарями над нашими головами хлопотали летучие мыши, и фигура полицейского пересекала диск луны на дряхлом пароме, как будто в насмешку носившим имя Королевы Анны. Наш путь лежал через еще более тихие дорожки с большими домами, стоявшие в глубине, пока мы не подошли к воротам нашего врага. Ворота были деревянные, без сторожки, а дом располагался в глубине участка, совсем рядом с рекой – это было значительного размера поместье, состоявшее будто из двух особняков, объединенных крытой галереей со сверкающей стеклянной крышей. В том из особняков, который был побольше, от ворот мы не увидели ни огонька, но в меньшей пристройке, в стене, перпендикулярной реке и дороге, большое окно во французском стиле светилось, образуя яркий квадрат. Мы направились по гравийной дорожке; вдоль нее по одной стороне росли тополя, а с другой стороны располагалась лужайка, украшенная туями и низким кустарником… вдруг Раффлс отпрыгнул к нему с неясным криком, и с земли поднялась диковатого вида фигура.
– Что это вы здесь делаете? – вопросил Раффлс с благонравной суровостью добропорядочного гражданина.
– Нич'во, сэр! – исторгла получуждую речь белозубая улыбка под полями черной мягкой шляпы. – Я, зах'диль к мис'сру Леви в дом, паа делям, жентильмены.
– По делам заходили, точно? Тогда на вашем месте я бы откланялся и покинул это место, – сказал Раффлс, – через ворота, – и он указал в направлении ворот со все возрастающей строгостью.
Странная фигура обнажила мохнатую шевелюру, склонившись в гротескном поклоне с правой рукой, театрально стиснувшей складки объемистой накидки, и прошествовала в свете звезд далее с изрядным достоинством. Но мы услышали, как он побежал прочь, пока за ним не захлопнулись ворота.
– Это не тот парень, которого мы видели на Джермин Стрит во вторник? – шепотом спросил я у Раффлса.
– Именно, – прошептал он в ответ. – Интересно, узнал ли он нас, Банни? Леви, конечно, ужасно с ним обошелся; тем утром он пролил на меня потоки слез. Я только надеюсь, что он не сослужил старому Леви ту же службу, что Джек Раттер – старому Бэйрду! Могу поклясться, что под верхней одеждой он прятал оружие.
Пока мы стояли вместе под звездами, прислушиваясь к удалявшимся шагам беглеца, я припомнил убийство другого, менее известного ростовщика человеком, которого мы оба знали, и то, как мы даже помогли ему укрыться от последствий его преступления. Однако воспоминание о том случае и нашем неожиданном открытии не спасло меня о того, чтобы съежиться при мысли, что еще одно подобное открытие может ждать нас впереди; хотя я не мог и не посочувствовать надежде Раффлса в глубине души. Если Дэн Леви так же плохо кончил, как и тот ростовщик, – что ж, он это вполне заслужил, хотя бы своим предательством по отношению к Раффлсу, и в любом случае, это остановило бы наше падение от плохого у худшему в этом приключении, которое еще обещало нам возможность наихудшего продолжения. Я бы не сказал, что сам я был настолько испорченным, чтобы ради нашей пользы желать смерти этому грешнику; но я все же видел эту пользу так же ясно, как и ужасную перспективу – и, однако, с неподдельным облегчением заметил грандиозную фигуру, подошедшую к окну, как только мы приблизились.
Хотя его спина осветилась раньше, чем я смог разглядеть его лицо, и вся фигура на фоне окна выглядела так, будто была вырезана из куска черного дерева, это был несомненно Дэн Леви во плоти, он стоял и таращился в нашу сторону, держа одну руку у уха, а другой делая над глазами козырек.
– Это вы, парни? – приветственно прохрипел он замогильным тоном.
– Зависит от того, какие парни вам нужны! – откликнулся Раффлс, проходя в круг света. – Нас так много тут сегодня!
Руки Леви опали вдоль тела, и я слышал, как он, ругнувшись, пробормотал: «Раффлс!» Сразу же он поинтересовался, пришел ли Раффлс один, и в ожидании ответа уставился в бархатную темноту позади нас.
– Я привел нашего друга Банни, – ответил Раффлс, – но больше – никого.
– Тогда что вы имели в виду, когда сказали, что вас там много?
– Я думал в этот момент о джентльмене, который был тут до нас.
– Кто-то был тут до вас? Надо же, я никого не встречал с тех пор, как домашние разошлись спать.
– Минуту назад мы видели какого-то парня у ворот – маленький бесенок из-за границы, с головой как швабра и в опереточном плаще заговорщика.
– Этот нищеброд?! – заорал Леви, немедленно придя в крайнее возбуждение. – Чертов паразит теперь выслеживает меня дома! Я вышвырнул его из офиса на Джермин Стрит; он начал угрожать мне в письмах и телеграммах, так теперь он думает, что может приходить и доставать меня здесь! Был здесь, вы говорите? Хотел бы я, чтобы он посмел зайти! Я готов разбираться с подобными шавками, господа. Меня на пушку не возьмешь!
Сейчас же полированный револьвер сверкнул в электрическом свете, вынутый Леви из кармана брюк и гордо продемонстрированный нам; ростовщик немедленно пошел бы обшаривать свои владения, если б Раффлс не заверил его, что мы вспугнули иностранца и тот сбежал. Я заметил, что револьвер не занял свое место в кармане, когда Леви вышел, чтобы проводить нас внутрь – он положил оружие на какой-то столик рядом со стаканом, который осушил, едва войдя; и тут же повернулся спиной к огню камина, который, кажется, был уже вполне уместен в этот час, и поприветствовал нас в помещении настолько большом, что бильярдный стол казался тут обыкновенным предметом мебели, а вот всяческие охотничьи трофеи и предметы из дальних стран оказались гораздо более впечатляющим дополнением к обстановке.
– Ничего себе, чучело гризли-то у вас получше, чем то, что стоит у Лордов! – воскликнул Раффлс, замедлившись, чтобы оценить великолепную фигуру у двери, пока я наливал себе напиток, от которого он отказался.
– Да, – заметил Леви, – господин, который настрелял всю эту дичь, был неплохой стрелок – было грозился, что и меня пристрелит, но вряд ли нужно вам говорить, что он бросил эту гиблую затею и согласился на то, что некоторые люди могут считать менее достойным. Больше он здесь не показывается, я вас уверяю – и этому иностранному сопляку тоже лучше не показываться, как и прочей падали, что жаждет моей крови. Я расстреляю магазин в брюхо каждому из них, глядя прямо им в глаза, и мне плевать, что они о себе думают! И плевать, что я не подкован в вашем ремесле, а, Раффлс?
– Я не вполне понимаю вас, мистер Леви.
– О да, понимаете! – заявил ростовщик со своим обыкновенным утробным смешком. – Как прошло ваше небольшое взломное предприятие?
Я заметил, как он закатил глаза и бросил взгляд в темноту за окном, будто все еще надеясь, что мы явились не одни. Мне показалось, что и сам Леви прибыл довольно поздним поездом – на нем была утренняя пара, пыльные туфли, а на столе между напитками громоздился внушительный запас сэндвичей. Сам он, однако, проявлял интерес только к бутылке, и я вполне мог представить, что сэндвичи сделаны для его эмиссаров, которых он планировал ждать всю ночь.
– Так как вы справились? – спросил он, увидев, что ждать их придется долго.
– На первый раз… – ответил Раффлс, не моргнув глазом, – мне кажется, я справился недурно.
– А! Я все забываю, что вы в этом деле новичок! – откликнулся Леви, сам подхватывая этот старый мотив.
– Новичок, который вряд ли будет продолжать это дело, мистер Леви, если все кладовые так же просто обчищать, как этот офис на Грейс-Инн Сквер.
– Легко?
Раффлс снова принял тот же тон.
– Это было невероятно весело, – заявил он. – Конечно, никто не думал, что все пройдет прямо без запинки. Ближе к концу были кое-какие волнующие моменты. Я должен поблагодарить вас за новые впечатления. Но, дорогой мистер Леви, это было так же просто, как позвонить в звонок и быть радушно принятым; только времени заняло побольше.
– А как же сторож? – спросил процентщик, с нескрываемым любопытством.
– Он очень угодил мне, убравшись с женой в театр.
– За ваш счет?
– Нет, мистер Леви, эти расходы я спишу на вас, когда придет время расчета.
– Так вы попали внутрь безо всяких затруднений?
– Через крышу.
– А затем?
– Добрался до нужной комнаты.
– Но что потом, Раффлс?
– Открыл нужный сейф.
– Ну же, продолжайте!
Но мой друг не желал, чтобы его подгоняли, и чем больше Леви нажимал на него, тем очевидно неохотнее он отвечал.
– Что ж, я нашел письмо без заминок. О да, и сделал копию этого письма. Была ли это хорошая копия? Почти что слишком хорошая, по моему мнению, – Раффлс все нагнетал напряжение.
– Ну? И что? Вы ведь оставили ее там, наверное? И что было дальше?
Ничто больше не могло замаскировать страсть ростовщика к тому, чтобы извлечь из Раффлса развязку его приключений; само упорство, которого требовало это извлечение в глазах Леви, было достаточным залогом того, что Раффлса постигла неудача по так тщательно разработанному плану ростовщика. Его огромный нос сиял от предвкушения приближения неминуемой победы. Его смачные губы потеряли обычную сжатую строгость, и между ними засиял импрессионистский мазок желтого клыка. Сверкающие маленькие глазки превратились в средоточия злобного торжества. Это было не то лицо готового к драке бойца, которое я знал и презирал куда менее, это было живое изображение низкого коварства и подлости.