– Хочешь, покажу кое-что дикое? – спрашивает Кора, указывая на один из стеклянных шкафов.
Я пока не могу составить о ней цельного мнения, но мне определенно нравится, что она совершенно не впечатлена ни мной, ни моим отцом.
Не дожидаясь ответа, Кора подходит к шкафу. Наверное, там продолжение выставки. Или нет? За стеклом я вижу лишь старомодную куклу. В полумраке сложно различить детали, но кажется, будто у нее сломана шея. Запертая в стеклянной клетке, эта несчастная марионетка производит очень печальное впечатление. Хочется выпустить ее на волю.
– Тебе повезло, что я знаю секретный прием, – говорит Кора.
Подойдя к монетоприемнику, она несколько раз ударяет по нему бедром. Раздается жалобный скрип, и в следующее мгновение стеклянный шкаф освещается изнутри. Кукла подпрыгивает на нитях, и я вздрагиваю от неожиданности. Она одета в миниатюрный костюм в тонкую полоску. На белом лице нет никаких черт, кроме черных глаз-бусинок и огромного безгубого рта, растянутого в ужасающей улыбке от уха до уха. Но больше всего меня пугают ее конечности, напоминающие тонкие палочки. Марионетка сидит на корточках, словно животное. Ее длинные заостренные пальцы напоминают когти.
Пусть лучше остается на своем месте.
– Что это такое?
– Мистер Джиттерс, – отвечает Кора и начинает напевать:
Он был заперт под землей
Очень-очень много лет,
Но отведав мертвечины…
«…Снова смог повеселеть», – молча завершаю я и хмурюсь.
Как странно. Откуда я знаю эти слова? То есть я слышала саму песню – она звучала в «Ночной птице». Но в версии Пташки не было никакого Мистера Джиттерса.
– Твоя мама изменила слова для фильма, – говорит Кора.
Я открываю рот, чтобы возразить, – не могу представить, чтобы Нолан разрешил Лорелее вносить свои правки в его кино, но закравшиеся сомнения заставляют меня промолчать. Лорелея была звездой этого фильма и даже больше: Нолан влюбился в нее во время съемок. Возможно, он действительно позволил ей внести незначительный вклад в свою работ у.
А мне он никогда бы такого не разрешил.
Я морщусь от кислого вкуса во рту. Я слишком сильно прикусила щеку, и теперь она немного кровит. Кора снова приводит куклу в движение:
– Тебе он нравится?
– Мистер Джиттерс?
Это имя почему-то тоже кажется мне удивительно знакомым.
– Почему он выглядит так?
– «Он был заперт под землей…»
– Господи. Проехали.
Кора ухмыляется и сосредоточенно смотрит на куклу, заставляя ее танцевать. У нее здорово получается. Если бы я не видела нити и рычаги, которыми она управляет, я бы почти поверила, что Мистер Джиттерс живой.
– Это старая песенка, – наконец произносит она. – В нашем городишке все старое и у всего есть своя история.
Она полностью сконцентрирована на кукле, танцующей внутри стеклянной клетки, и оттого ее голос звучит отстраненно. Мне не по себе от этого зрелища: кажется, будто еще мгновение – и Мистер Джиттерс набросится на нее, вырвавшись из-за стекла.
– О твоей маме, кстати, тоже ходят разные истории.
Я замираю.
– Какие еще истории?
Кора оставляет куклу в покое, и сломанное создание безжизненно повисает на нитях. Свет над марионеткой гаснет, и музыка замедляется, постепенно затихая.
– Поговаривают, что она приглянулась чудовищу, – говорит она.
– Это шутка? – сухо спрашиваю я.
Болезненный спазм скручивает мои внутренности. Пусть только посмеет сказать что-то про Нолана. Я не в первый раз слышу, как всякие кретины отпускают комментарии насчет большой разницы в возрасте между ним и Лорелеей. Как будто это имеет значение! Вообще-то она уже была совершеннолетней.
– Я не шучу, клянусь. Понимаешь, Мистер Джиттерс не просто кукла. Был такой человек. Он жил в хижине в лесу и гнал самогон во время сухого закона. Он продавал его ниже по реке, в Драйтоне – Затонувшем городе, как его называют после потопа. В общем, этот Мистер Джиттерс жил совершенно один в лесу, без семьи, без друзей – настоящий отщепенец, с которым никто не хотел общаться нигде, кроме рынка, где можно было раздобыть его товар. Понимаешь? Он прятал самогон в подземных туннелях, которые огибают озеро, и когда в 1928 году произошел оползень, он попал под завалы. Мистер Джиттерс оказался взаперти и звал на помощь, чтобы его выкопали, но никто не пришел. Городские жители слышали его вопли, но боялись нового оползня. Никто не хотел рисковать ради него.
Мое дыхание учащается. Я прекрасно могу это представить: один в кромешной темноте, он умоляет о помощи, но воздуха становится все меньше и меньше.
– Он орал несколько дней подряд, – продолжает Кора. – Говорят, он сходил с ума от голода, кричал о том, что он заперт вместе с гниющими телами горожан, которые погибли при обрушении почвы. Но в конце концов он затих, и все решили, что он умер. А потом наконец начали доставать трупы для похорон, и тогда обнаружилось, что фрагментов многих тел не хватает. А на уцелевших останках были отчетливо видны следы человеческих зубов.
Я знаю, что все это полный бред, и я еще скажу ей об этом. Но пока мне очень любопытно, как она свяжет эту историю с Лорелеей. Я стараюсь сохранять невозмутимый вид, и Кора с энтузиазмом продолжает свой рассказ:
– Мистер Джиттерс выжил и никак не мог насытиться. Ему удалось выбраться из пещер, но, поскольку он распробовал человечину, он начал охотиться на людей и утаскивать их в свое логово. Сначала лишь нескольких. Может быть, по одному раз в несколько лет. Но потом люди стали пропадать все чаще и чаще. Теперь, судя по всему, Мистер Джиттерс выбирается за едой каждые пару месяцев.
– «И от голода теперь он трясется каждый день», – тихо произношу я. Это еще одна строчка из песенки, которая всплывает где-то на задворках моей памяти. Меня одолевает свербящее чувство – словно хочется сковырнуть засохшую болячку, под которой скрываются живые, яркие, давно забытые воспоминания.
– Ты слышала о нем? – удивленно спрашивает Кора.
– Нет. Ну то есть наверное.
– От мамы?
– Не уверена.
Возможно, я читала о нем на каком-нибудь фанатском форуме, посвященном «Ночной птице». Или еще где. Но я точно знаю, что где-то слышала о Мистере Джиттерсе. Очень давно. Неужели от Лорелеи?
– Даже если он реально существовал, Мистеру Джиттерсу уже давно перевалило бы за сто. Не лучший кандидат для того, чтобы утаскивать людей под землю и жрать их.
Мне нравится, что мой голос звучит так непринужденно, но тем не менее я не могу оторвать глаз от куклы.
– Людоедство превратило Мистера Джиттерса в чудовище, – говорит Кора так тихо, что я не уверена, обращается ли она ко мне. – Но этот город уже и так был поражен болезнью. Поэтому никого из местных не хоронят в Харроу-Лейке. Жители города никогда не признаются, но на самом деле они знают, что мы все гнием изнутри, и они боятся, что этот запах привлечет Мистера Джиттерса. И тогда он снова выберется на поверхность.
Серьезно?
– И как это, интересно, связано с Лорелеей?
– Твоя мама была помешана на Мистере Джиттерсе, – говорит Кора, и ее глаза снова загораются. – Она спускалась в пещеры и искала его. И Мистер Джиттерс решил отпустить Лорелею живой, потому что она сама наполовину превратилась в чудовище, так же как и он.
Мне бы не хотелось, чтобы кто-то описывал Лорелею таким образом, даже если она бросила нас с Ноланом. Но стараюсь скрыть от Коры свое недовольство.
– Чудовище? Хм, – сухо комментирую я. – Не может быть.
– Ты не понимаешь, – парирует Кора. – Разве ты не знаешь, как твоя мама получила роль в «Ночной птице»?
Ах, вот оно что.
– Не через постель, если ты про это…
– Нет, я о другом, – поспешно отвечает Кора, видимо почувствовав, что я закипаю. – Ты же знаешь, что роль Пташки должна была исполнять другая актриса?
Я настороженно смотрю на Кору. Я знаю это. Изначально на роль Пташки пригласили Фейт Найт, и она приехала в Харроу-Лейк из Лос-Анджелеса вместе с Ноланом и съемочной группой. По официальной информации, она почти сразу отказалась от участия в съемках из-за того, что тосковала по дому. Но Нолан однажды сказал мне, что на самом деле Фейт чувствовала себя слишком важной, чтобы спать в фургоне, как все остальные актеры и члены съемочной группы. Не пойму, при чем тут Лорелея и что в ней чудовищного.
– И что?
– И то, что Фейт Найт ушла из-за постоянного шума, который она слышала за дверью своего фургона.
– Какого еще шума?
– Как будто кто-то стучал пальцами по металлическому корпусу трейлера и стучал зубами за ее окном. Звуки Мистера Джиттерса, сечешь? В последнюю ночь в Харроу-Лейке Фейт выглянула в окно и увидела там кого-то.
Кора поднимает одну бровь и многозначительно смотрит на куклу в стеклянном шкафчике. Все это начинает мне надоедать.
– Ты хочешь сказать, она видела Мистера Джиттерса?
Кора кивает:
– Она была так напугана, что уехала из Харроу-Лейка следующим же утром. Поэтому твой отец устроил открытое прослушивание здесь. На роль Пташки пробовались три местные девушки, и твой отец взял день на размышление, чтобы выбрать одну из них.
Я киваю: эта часть истории мне хорошо известна.
– И он выбрал Лорелею.
– Да. Но тебе не кажется странным, что две остальные девушки даже не поинтересовались результатами отбора?
– Может, они просто поняли, что у них нет шансов?
Кора качает головой:
– Нет, они просто исчезли посреди ночи. Две девушки, живущие в разных местах, бесследно пропали. И больше их никто не видел.
– Они не могли сбежать вдвоем?
– Могли, – отвечает Кора, хотя она явно со мной не согласна.
Кажется, я начинаю понимать, к чему она клонит.
– Ты хочешь сказать, что Лорелея избавилась от конкуренток? Но зачем?
Кора пожимает плечами:
– Местные считают, что она спустилась в пещеры и попросила Мистера Джиттерса забрать других Пташек. «Ночная птица» была для нее единственным шансом свалить из этого места, сечешь? Не думаю, что она упустила бы такую возможность.