кто это, кто это, кто это, черт побери?
Но я уже знаю ответ. Узнаю эти щелчки и постукивания. Это Мистер Джиттерс. Он приближается, и его тень нависает прямо надо мной. Я пытаюсь спрятаться за куртками и пальто, но их слишком много. Я запутываюсь и застреваю.
– Лола! Он здесь! – Мэри Энн тоже видела его.
Я тянусь за ней, но ухватываю только ткань. Я пытаюсь закричать, но что-то давит на грудь, душит и не позволяет сдвинуться с места. Пробую поднять руку. Ничего не получается. Я могу управлять только движением глаз и крепко зажмуриваюсь.
Мистер Джиттерс медленно проводит жестким холодным пальцем по моей ключице и останавливается у горла. Он зажимает пульсирующую артерию, словно хочет проверить, как сильно можно надавить и сколько я готова вытерпеть. Я пытаюсь отпихнуть его ногой, вскинуть руки и оттолкнуть, но мышцы сводит, и я чувствую себя совершенно беспомощной.
Его звуки заполняют весь шкаф. Этот отвратительный треск проникает в каждую клеточку моего тела. Душит меня. Поглощает меня. Разрывает на части и выворачивает наизнанку. А потом все прекращается. Давление ослабевает, и я вываливаюсь из шкафа в коридор. Судорожно, до боли в легких я глотаю воздух, чтобы кричать, кричать и кричать. Оглядываюсь. Обычный шкаф, на вешалках – четыре-пять курток и пальто. И больше ничего. И никого. Мистер Джиттерс исчез. Мэри Энн тоже.
Глава двадцать четвертая
Нет, нет, нет, нет, НЕТ…
Я резко просыпаюсь. Сердце колотится как сумасшедшее. Сквозь кружевные занавески в комнате Лорелеи пробивается тусклый серый свет. Только я не в комнате Лорелеи. И никакие это не занавески. Надо мной подрагивают ветви дерева, с которых свисают маленькие белые желуди. Я лежу под Костяным деревом. Пытаюсь подняться, но моя правая нога не двигается. Я с ужасом понимаю, что заснула здесь. И судя по освещению, провела здесь слишком много времени. Леса Харроу-Лейка забрали меня к себе. Теперь я пущу здесь корни и останусь навсегда.
Нет. Нет!
Но разве вчера не было полнолуния? Я пытаюсь пошевелить ногой, и она свободно двигается – только ботинок застрял под корявым корнем дерева. Когда мне наконец удается достать его, я отступаю от Костяного дерева на несколько метров. Сердце отчаянно бьется о грудную клетку. Что я здесь делаю? Я ведь была в квартире… нет, это был сон. Я ждала Картера, чтобы поехать в аэропорт, а потом Мэри Энн… Больше я ничего не помню. Я снова ходила во сне вместе с Мэри Энн. Мы подслушивали разговор между Ноланом и Ларри. Интересно, это воспоминание или сон? Или и то и другое? Не знаю.
Но в одном я не сомневаюсь: Мистер Джиттерс забрал Мэри Энн. И теперь я одна посреди леса. Черт!
Неужели я опоздала? Пропустила встречу с Картером? Я понятия не имею, который час. Я разворачиваюсь и бегу прочь от Костяного дерева, но спотыкаюсь о проклятые корни. Больно приземлившись на колени, я замечаю, что из моего кармана выпал какой-то предмет. Это скорлупка с белым жуком, она открылась при падении. То есть не просто открылась, а раскрылась. Дно скорлупки выскочило, и под ним открылось секретное отделение, где малюсенькими буквами нацарапана лишь одна фраза:
ХРАНИ СВОИ ТАЙНЫ НАДЕЖНО.
Лорелея часто повторяла мне эти слова. Она говорила это каждый раз, когда я записывала свои секретики на клочках бумаги. В потайном отделении скорлупки тоже лежит маленькая записка. Дрожащей рукой я достаю и разворачиваю ее.
Я не хочу, чтобы это чудовище снова прикасалось ко мне. Почему он не отпускает меня? Пожалуйста, пусть это закончится.
Я роняю записку. Ветер подхватывает и уносит ее. Это был почерк Лорелеи. Не кривые детские каракули. Наверное, она уже была подростком, когда написала это. Еще до встречи с Ноланом? Задолго ли до нее? Рассказывала ли она ему о Мистере Джиттерсе? Мне нужно выбраться из Харроу-Лейка и поговорить с Ноланом.
Я беру белого жука и спешу домой к бабушке. Когда я прихожу, ее нет у плиты, где она обычно бывает в это время. На кухне пусто, плита выглядит холодной и безжизненной. Ни в одной из комнат на нижнем этаже ее тоже нет. Наверху дверь в спальню закрыта. Я стучу – сначала тихо, потом громче. Она не отвечает, поэтому я дергаю за ручку. Дверь открывается с негромким щелчком. Кровать заправлена. Всё на своих местах, только бабушки нет. Я закрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной. Куда она подевалась? На всякий случай я прохожусь по двору, но бабушки нигде нет. Кажется, она впервые вышла из дома за все время моего пребывания в Харроу-Лейке.
К черту это все. Только заберу пару вещей и пойду искать Картера. Вернувшись в дом, я взбегаю по ступеням и громко, с удовольствием хлопаю дверью в комнату Лорелеи. Жучки тут же просыпаются и начинают стрекотать, словно смеются надо мной в своих скорлупках… Они вернулись. Жуки снова на месте, аккуратно лежат на полочках в открытых скорлупках. Они наблюдают за мной.
Да пошли вы все к черту!
Я захлопываю каждую скорлупку. Одну за другой, одну за другой. Это особый, пугающе холодный, типичный для Нолана вид гнева. Вдвоем мы могли бы уничтожить этот проклятый город. Стереть его с лица земли вместе со всеми тайнами и больше никогда не вспоминать ни о Лорелее, ни о ее чудовищах. Я расскажу Нолану, что Ларри скрывал от него мои сообщения и отправил меня сюда, хотя я очень хотела остаться рядом. Просто избавился от меня – впрочем, как обычно. Позаботился. Нолан взорвется, если узнает. Сотрет его в порошок. Один раз такое уже было: Нолан со всей силы заехал Ларри в глаз. Помню, у него тогда остался здоровенный синяк и отек на пол-лица. Почему Нолан был так зол? Это было очень давно, но я напрягаю память, и размытые образы постепенно обретают форму. Нолан плохо выглядит, небритый и вонючий. В руке стакан виски.
– Эта сука сломает твою жизнь! – исступленно орет Ларри.
Нолан замахивается – и в следующую секунду Ларри уже лежит на полу. Это воспоминание настолько шокирует меня, что я начинаю сомневаться в его достоверности. Я никогда не видела Нолана таким пьяным и запущенным. Я с силой сдавливаю виски, прямо как бабушка. Может быть, если надавить сильнее, все наконец встанет на свои места.
Я протягиваю руку, чтобы достать из шкафа свежую одежду, но тут за моей спиной, где-то рядом с кроватью, скрипит пол. Жуки молчат. Но ведь еще минуту назад все они стучали лапками по скорлупкам? Наверное, прислушиваются. Под кроватью темно и почти ничего не видно из-за покрывала, свисающего с одной стороны. Там может скрываться что угодно. Я осторожно опускаюсь на пол. Там точно кто-то дышит. Как в шкафу.
В фильмах ужасов это тот самый момент, когда героине пора бежать, но она почему-то тупит.
Значит, надо бежать. Я мчусь по лестнице и выскакиваю во двор. Но добежав до калитки, я зачем-то оглядываюсь и вижу лицо в окне на верхнем этаже. В комнате Лорелеи. Поскользнувшись, я падаю коленом в грязь. Кто это был? Бабушка? Я встаю и бегу через двор. Войдя в дом, я слышу чьи-то быстрые шаги на верхнем этаже. Через секунду я уже лечу по ступеням.
– Где ты? Бабушка! Мэри Энн!
Я слышу слабый звук удаляющихся шагов, как будто кто-то бежит вверх по лестнице. Вот только я стою на последней ступеньке единственной лестницы в этом доме. Дверь в комнату бабушки открыта. Я тихонько крадусь босиком и заглядываю внутрь. Мэри Энн здесь нет – по крайней мере, я не вижу. Комната выглядит как обычно. Но мое внимание почему-то привлекает закрытая дверь гардероба. Интуиция подсказывает, что стоит туда заглянуть. Я медленно подношу руку к дверце. Делаю несколько глубоких вдохов. А потом одним резким движением дергаю за ручку. Внутри нет ничего примечательного. Только старушечьи платья. Ни бабушки. Ни Мэри Энн. Ни чудовища. Но я точно что-то упускаю. Меня не покидает странное ощущение, что шкаф гораздо глубже, чем кажется, что там есть потайное отделение.
Посмотри за платьями.
Я сдвигаю всю одежду в одну сторону. Вот оно! Еще одна дверь. На самом деле это просто пара сколоченных досок, но когда я толкаю их, передо мной открывается вид на ветхую лесенку. Наверное, она ведет на чердак. Это же очевидно, как я раньше не догадалась? Конечно же, в шкафу скрывалась дверь на чердак. Я уже видела ее раньше.
Я никак не решаюсь войти: все не могу оправиться от страшного сна и чувствую необъяснимую тревогу.
– Мэри Энн, ты здесь?
Я замираю в ожидании. Что бы сказал Нолан, если бы увидел меня? Я трясусь, как испуганный ребенок! Стиснув зубы, я решительно поднимаюсь по ступеням. На самом верху лестницы я спотыкаюсь о какие-то старые коробки, громко выругиваюсь, но тут замечаю под карнизом большой синий предмет.
– Это что, мой чемодан?
Я вытаскиваю его, открываю защелки и распахиваю. Содержимое чемодана вываливается прямо на пыльные доски, но мне все равно. Здесь моя одежда, стопка книг и несколько пар обуви, которые Ларри, видимо, забросил в последний момент.
– Кто это сделал? Кто спрятал здесь мой чемодан?
Нет ответа. От пыли свербит в носу. Пыль покрывает здесь все, кроме моих следов. Моих и чьих-то еще. Эти следы чуть поменьше и подозрительно напоминают бабушкины. Это она. Она спрятала мой чемодан. Но зачем? Я оглядываю свое платье. Вспоминаю, как она обрадовалась, когда я воспользовалась косметикой Лорелеи. Все эти оговорочки, когда она забывала, что я ее внучка, а не дочь. Интересно, она вообще помнит, что спрятала чемодан здесь?
Тишину нарушает тихое постукивание. Это ветка стучится в чердачное окно. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
Как же приятно снова надеть свою одежду, даже если это всего лишь бесформенный черный свитер, серые узкие джинсы и кроссовки. Возможно, это не то, что я выбрала бы из всего своего гардероба, но, по крайней мере, я больше не выгляжу как живая копия Пташки. Или Лорелеи. Я больше не выгляжу как часть Харроу-Лейка. Я снова стала собой.
Пробую дозвониться до Картера, но его, видимо, нет дома. Может, он ищет меня? Надеюсь, нет. Не хочу, чтобы он думал, будто я пропала, как Мэри. А может, он и не собирался за мной приходить. Может, он больше не хочет меня видеть после того, как я устроила истерику в пещере.