— Сука, да сколько можно! — кинув его в ту же сторону что и зажигалку, не без труда выбираюсь из ручья. Вымокший, подмерзший, ощущаю лёгкую дрожь. Подняв светящуюся в траве жигу, замечаю и злополучный корешок, с очертаниями вполне схожими с ложкой. Достаточно приплюснутый, и если подточить, то вполне возможно что-то дельное и получится. Тяжело вздохнув, сунул корень в карман с носками и по холодной травке побрел вверх по ручью; обратно к своему лагерю.
Накидав листвы, затем веточек для безопасности, как некогда учили в школе, обложил костёр камнями. Сгореть во сне мне не хотелось, точно так же как и замерзнуть: заболеть — умереть. Да и кастрюля с варевом успела остыть, а есть холодное не самая лучшая затея… С третьего чирка костерок, сложенный в уменьшенной форме моего шалаша задымился. Вспыхнула сухая листва, от которой тут же начали гореть и маленькие веточки. Поставив кастрюли на камни рядом с костром, подкидываю всё нового и нового хвороста. Примерно через десять минут с наслаждением ощущаю вырывающийся из под крышки аромат. Ранее еда никогда не пахла так вкусно. Быть может, именно тяжёлый труд, а вместе с ним и все те пережитые мною за сегодня события улучшили восприятия незамысловатого блюда. Сгоняв к воде и вымыв в реке корешок, беру один из оставшихся камней, притянутых мною для костра. Слегка заострённый, увесистый, обмытый рекой, каменный гребешок с легкостью снимает кору с корня, прорезает волокна, создаёт углубление.
— Делай раз, делай два, делай три… — Обтёсывая ямочку в будущей ложке, вновь сталкиваюсь со странным свечением. Не таким ярким как прошлое, но всё так же ослепляющим. Мгновение-другое, и в моих руках не корешок, а самая настоящая полноценная ложка!
— ЕБАНУТЬСЯ! — Вскочив от радости на ноги, как в Короле льве, вздымаю ту к небу идержу на фоне вырывающегося из-за гор света луны.
Моя личная читерская способность, вот она сука, вот она, ложка, настоящая лож-ж-ж-ка!
Восторгу моему нету придела. Словно сайгак прыгая вокруг костра, имитируя танцы негров в Африке я радуюсь этой ложке не меньше, чем святые радуются приходу своего спасителя. Я ёбаный читер, любитель стратегий, способный создавать годные вещи из всякого рода мусора. Теперь я точно не сдохну, не дам себе умереть и обязательно овладею такой ахуительной силой! Богиня ещё пожалеет что оставила меня в живых, наступит момент и я отомщу ей, я уверен!
Десятки крафтерских мыслей тут же заполняют мою голову.
А что если скрестить большой камень и маленькую палку? У меня получится топор? Или, быть может длинную палку и какое-нибудь остриё? Тогда у меня будет копьё⁈ Столько идей, столько замыслов зарождается в моей голове, но на воплощение их сегодня у меня не хватит ни сил, ни времени. Я слишком устал, изголодался, а борщецкий в кастрюле уже достаточно нагрелся для первой пробы. Деревянная ложка моего личного изготовления погружается в красную жижицу. Остудив ту парой лёгких дуновений, слегка пригубил бульон.
— Не дурно, не дурно, ещё бы только сметанки… — Ложка вырывается из моего рта, после чего я принимаюсь нещадно истреблять содержимое кастрюли. Попутно, не забыв надкусить одну из картошин, а вместе с ней лучок, плававшую морковочку и свёклу. Казалось, сегодня я мог в одиночку утоптать добрую треть от содержимого чана, но благо удалось вовремя остановиться. Помимо этого борща у меня совсем не было еды — следовало экономить.
Ощутив сытость, проверил свои носки, сушившиеся у огня на воткнутых в землю веточках. Натянув те на свои отогретые у пламени ноги, тут же направился в свой новый, уютный домик. К ночи стало ещё холоднее. Устало прикопав себя листвой, через вход в своё «убежище» наблюдаю как медленно тускнеет пламя, исчезают последние яркие язычки огня. Сегодняшний день это нечто. По сравнению со всей моей жизнью, прям огниво неебическое. Столько открытий, столько свершений и новых локаций. И еда, она казалась такой вкусной, что даже блюда из ресторана уступали ей… Я ещё никогда в своей жизни не ночевал на природе: считал это занятием для экстремалов, но попробовав всего один раз, ощутил для себя нечто новое. Нечто совсем иное, то, чего никогда не испытать лежа в своей квартире. Быть может, кемпинг не совсем для экстремалов? Едва сон стал наползать на мой разум, как внезапно проснулся желудок. Бурчание, а вместе с ним и требование облегчиться, заставили похоронить приготовленную для борща Мишленовскую звезду.
— Только задремал…
Напихав себе в карманы листвы, выскочил из своего домика. Моё желание обосраться шло в ногу с желанием американцев овладеть новым месторождением нефти! Опасаясь с утра проснуться от запаха своей же подпекшейся на утреннем солнышке дрисни отошёл подальше, инстинктивно к кустикам, лопухи которых в случае недостатка листвы могли заменить мне туалетную бумагу. Штаны без резинки спадают автоматически, а сам я едва не обгадив свою единственную одежду сажусь на корточки.
Суп был очень вкусным и точно не испорченным. Вот только я, не привыкший к обжорству, походу всё же перебрал. Возможно причиной тому нервы, возможно ещё что-то, но итог очевиден: мне не удалось сдержать себя в руках и вот он ожидаемый финал. Волна за волной меня проносило пока желудок не опустел. Понимая, что всё же придется ещё раз подкрепиться, завершаю со своими делами, и внезапно, подняв взгляд с листьев соседнего лопуха, замечаю яркие сияющие в ночной темноте глаза.
Большие, красные, угрожающие. Мысль о том что я завершил своё вечернее мероприятия испаряется с новой подкатившей к заднице волной. Меня чё щас прям над кучей дерьма захерачат⁈
Нервно сглотнув, стопкой листвы подчищаю очко, и едва сумев переступить собственную кучу, начинаю пятиться назад. Существо в ночи, чувствуя свою доминирующую позицию напирает. Приглушенный свет угасающего костра освещает полузвериный силуэт. Изогнутые, когтистые нижние лапы защищает белый густой мех. На сильных полузвериных ляжках отчётливо виден рельеф, чуть выше бодибилдерский пресс со стальными кубами и…
Грудь, большая женская грудь, а так же, растерянное, милое и слегка смущенное лицу с большими, торчащими в верх кроличьими ушами…
— Вот… — Протягивает мне стопку листов лопуха голая крольчиха.
Нос её, расширяясь сужается, точно так же, вздымаясь и опускаясь шевелится обнажённая, слегка прикрытая собственным белым мехом грудь.
— С-спасибо… — Переняв из мягких, беленьких пальчиков листву делаю несколько шагов назад. — Ты кто?
— Кролли Муррка Двадцать седьмая, а ты? — Без смущения отвечает существо с торчащими сосками… Совершенно неприкрытой вагиной.
— Я… Я человек… Матвеем был, вроде как… — не зная куда деть глаза, из стороны в сторону кручу головой.
— Человек? Это лесной титул? А Матвеем имя? — Вновь, быстро спрашивает незнакомка.
— Матвей имя, а человек — происхождение, вернее раса. — Поясняя, замечаю что моя гостья боится меня гораздо меньше чем я её.
— Странное имя, странная раса, ты не из хищников? — Ещё раз блеснув в ночи своими глазками, сделала шаг назад крольчиха.
— Из травоядных… — Вспомнив свой ужин, с иронией ответил я, получив в ответ быстрые два шажка на встречу и радостную улыбку от Кролли.
— Слава богам, я уже испугалась… Это ты по лесу пустил столь дивные ароматы? Что это, что это⁈ — В два прыжка оказавшаяся возле меня крольчиха, своими розовыми сосками едва ли не заваливает меня на траву.
«Дивный аромат?» Если не брать во внимание место где меня застали врасплох… то…
— Суп… — Пытаясь спрятать свой девственный взгляд, а так же отстраниться, делаю ещё шаг назад. Я никогда не видел голых женщин в живую, а тут прям настоящая Афродита, богиня для любого задрота девственника, и так близко, и этот её вид… Кролик, серьезно, это не косплей⁈
— СУП⁈ — Пискнув от восторга, подпрыгнула на месте Кролли, — Так ты повар? А из чего он, твой суп⁈ Из чего, из чего⁈
Её напирающие движения, а так же касание грудью, всё же заваливают меня на землю. В свете ночи, я палкой отгоняю набивающиеся в мою голову дурные мысли. Те поросшие белым мехом складки между её ног сводят мою мерзкую личность с ума. Снизу у меня всё начинает наливаться кровью: это существо, стоящее надо мной, казалось приделом эротических мечтаний миллиона отаку, в число который входил и я. Но, тем же временем она могла стать и первым из моих союзников, что может ввести меня в курс происходящего в этом мире. Нельзя проявлять агрессию Матвей младший, нельзя! Рукой, через карман уложив приподнимающийся член, забыв о чём спрашивала Кролли, тупо молчу.
— Ну так из чего он, твой суп? — Сев прям своим вареником мне на живот, глядя в глаза, без каких либо лишних мыслей вновь спросила Кролли.
— Из картошки, лука, свеклы и морковки…
С последним словом, крольчиха руками хватается за сердце. Вздохнув, та приподнимается, делает пару шагов назад, а после, ошарашенная услышанным падает на задницу.
— Не может быть… Святая гора вновь разродилась, ожила. Запретный плод, Морковь святая вновь взросла на мертвой земле. Покажи мне её человек, имя коему Матвеем. Дозволь увидеть, понюхать, НАДКУСИТЬ… — Глаза крольчихи засверкали нездоровым блеском, дыхание стало сбитым, тяжёлом, а из рта, речкой полилась слюна.
Слова крольчихи слегка шокировали. Видать, её семейство прям таки поклонялось этому овощу, а значит, скормив той, или попросту передав остаток морковки, я мог выторговать у её рода что-нибудь ценное для себя. Задумавшись о торгах и выгоде, я наконец-то перестал пялиться на её грудь, и отведя взгляд в сторону своего лагеря ответил:
— Иди за мной…
Глава 2
Застыв в молебной позе, с открытым ртом, едва сдерживаясь чтобы не заплакать, крольчиха глядела на плавающий в красной жиже, надкусанный овощ. Нижняя губа той нервно тряслась, протягивая лапку к не успевшему до конца остыть вареву, Кролли едва звучно пискнула:
— Святотатство… — В её глазах багровое варево выглядело неприемлемо. Трижды обойдя чан по кругу, та с замиранием глядела за тем, как я в поиске морковки, ложкой гоняю содержимое котелка. Кролли до конца рассчитывала увидеть в чане мясо, приглядывалась к каждому подозрительному кусочку, но так его и не обнаружив слегка успокоилась.