У меня в планах насчитывалось так много дел, так много разного рода важных построек и даже кое-каких первых предприятий, а я был вынужден играть роль этакого горе-царька, на плечи которого свалилась ноша победителя.
Недосып, комичность возникшей ситуации и лёгкая потерянность спровоцировали появление хорошего настроения. От касаний Хохо в штанах всё зашевелилось, сердцем я радовался за то, что ещё жив, и плевать, что воспалённый мозг привёл мне в пример чёртового Гитлера. Я не он, и точно смогу создать мире без геноцида и тотального истребления всех со мной несогласных. Я наконец-то взял себя в свои костлявые руки и был готов вершить великие дела!
Заняв положение на пне, у вечно кипящего чана с супом, велю подозвать ко мне Боба. Ретивые, верные мне от кончиков длинных ушей и до пяток кролли, приводят заспанного «провинившегося».
— Говорят, Боб стрелял вам в спину! — Шипел привевший того охранник. От части тот был прав. Выстрел Боба, поразившего своего дядю, и вправду был из-за моей спины, да только…
— Спасибо друг. — Поднявшись, протянул тому руку я. Кролли взглянул на меня большими, растерянными и слегка напуганными глазами. — Ты спас меня, защитил врата, убив предателя, а с тобой так жестоко поступили. — Извиняясь, склоняю голову я, и толпа, включая самого Боба, в едином порыве охнула.
— Не стоит, шаман, поднимите голову, я ничего не сделал! — Затараторил парнишка.
— Спас шамана, он? — Пав на колени, в ужасе схватился за голову называвший парня предателем кролль. Понимая, что может быть за его неправильно воспринятые взгляды, кролли набычился. — Но я же видел, видел куда он целился…
— Подойди, добрый воин. — Поманил жестом устроившего кипиш, кролли. — Ты сделал всё правильно, проявил бдительность и ради всего поселения рассказал нам об увиденном.
Кролль растерялся, наверняка, у того были и скрытые мотивы, но озвучивать их он не стал. Скорчив понимающую морду, тот закивал:
— Да-да, всё так и было, всё для поселения!
Вот же крысёнышь. Обняв того, словно брата, ощутил исходящее от того зловоние и тихо шепнул на ухо:
— Ещё раз посмеешь кого-то оклеветать, утоплю.
Кролли сглотнул. Не знаю, понял ли он смысл слова оклеветать, но общую суть он уловил.
— Молодец, молодец! — Стуча тому по плечу, взглядом глаза в глаза велел тому съебаться к херам собачим. Глаза б мои эту вонючку не видели.
Выйдя в центр к пленникам, испытал то, что современный человек может испытать глядя на допотопных рабов. Жалость… Уставшие, изнеможённые, голые, напуганные, связанные по рукам и ногам, с деревянными намордниками и кляпами, вставленными в зубы. Не так я собирался содержать их, не так.
Костей после сегодняшнего ужина осталось много. Му ели хорошо, сытно, не жалея припасов и принесённого с собой мяса. Видя, как косится на пустой чан, на объедки, валяющиеся на земле, хищная толпа, думал, как лучше поступить. Клетки — хороший вариант, так мы сможем им хоть ноги развязать. Хотя те, что зубами, что когтями на ногах с лёгкостью себя освободят, после чего, так же легко могут перегрызть узлы на клетках. Нужен другой вариант содержания…
Но какой? Строить каменные темницы, когда нет даже обычного жилья — глупо. Любое строение для пленников покажется кролли домом лучше того, что есть у них. Подобный вариант отметается сразу. Если мы не можем строить, остаётся только одно, копать! Выроем пару глубоких ям, спустим туда по веревочным лестницам пленников, да и пусть себе сидят! Еду можно сбрасывать, для нечистот на веревке спустим ведро, так же его можно будет и забирать. Яму сверху накроем деревянной решеткой, поверх той кинем булыжники и приставим часового.
Пока основная часть будет сидеть по клеткам, других, легкораненых пленников, подлатаем и поставим перед фактом: Либо они работают на нас, помогают нам и зарабатывают для своих сородичей еду. Либо все дружненько пухнут от голода, ну а за побег или попытку побега во время работ, наказание они уже знают. Только останется пояснить, что если не удастся наказать беглеца, ответственность за его проступок понесёт кто-то другой из тех, кто остался в яме. Круговая порука, мать её…
В моей деревне нет места тунеядцем, все будут работать!
Для лучшей коммуникации, первой из пленников решил привлечь к работе Пом. Слишком долго она просидела на казённых харчах, пришло время поработать на благо своих сородичей. К тому же, я очень надеялся, что физическая нагрузка пойдёт той на пользу, и она наконец-то перестанет шкрябаться по ночам…
Постойте ка, если будут ямы, мне и нужды ведь её держать в комнате нет. Отличная возможность поселить кого-то рядом, хотя… Любой стае нужен вожак, вожак должен жить в тепле, достатке и комфорте, показывая пример своего повиновения и того, как хороший работник может достойно жить, если будет правильно выполнять свою работу. Я могу попробовать шантажировать Пом хорошими условиями. Мол, если хочешь комфорта, служи, работой докажи свою верность. А если не будешь, твоё будущее перед тобой… в верёвках, с кляпом и в яме.
— Боб, Кобо, приведите пленную лисицу!
Пом появилась спустя десять минут. За последние дни, что девушка просидела за дверьми, она заметно изменилась. Мех стал более пушистым, щёчки налились красками, а сама девушка немного прибавила в весе. Теперь её ребра не торчали, и даже грудь немного увеличилась. Видя лежащих в свете факелов сородичей, их состояние и положение, та испуганно уставилась на меня. Упираясь ножками в землю, она всячески боялась нашего с ней будущего диалога.
— Пом… Пом!
— Пом⁈
— Пом! — Зашипели сквозь кляпы следившие за нами пленники.
Так она у нас знаменитость? Хм, интересно. Остановившись неподалёку от группы пленников, дождался, когда девушку приведут и спросил:
— Как тебе отдыхалось в нашем плену?
— Хорошо. Рыба на ужин была вкусной. — Опустив голову, прикрывая руками голую грудь, а распушившимся хвостом наготу чуть ниже, ответила лиса. Хоть я и не говорил парням ту раздевать, они видимо решили сами уровнять всех пленников во внешнем виде.
— Я рад. Но дальше так кормить тебя мы не сможем. Видишь ли, Пом, прошлой ночью твои сородичи пришли мстить за тебя и твоих товарищей, охотившихся на моих друзей. Когда-то ты предупреждала меня об этом, и вот оно свершилось. Объединившаяся армия волков и лис разбита, пять сотен мужчин и женщин больше никогда не посмеют поднять руку на народы Кролли и Му!
Толпа поселенцев радостно загудела, топоча ножками по земле и мыча, травоядные поддерживали мои слова. Лиса, не веря услышанному, ещё раз взглянула на поникших, опустивших голову сородичей. Осознание горькой правды проступило на милом личике. Руки её обмякли, рыжий хвост с белым кончиком, пал в разбитую ногами грязь. Обречённо девушка повисла на руках приведших её мужчин.
— Чего нос повесила? — Подойдя поближе, осторожно приподнял личико за подбородок. Отведя взгляд в сторону, лиса не ответила.
— С этого дня ты будешь работать вместе с кролли и на благо кролли. Своим потом и кровью искупишь причинённые нашим народом боль и страдания. Если откажешься, твои соплеменники не получат еды, если решишь напасть на кого-то из нас, то умрёшь, попытаешься сбежать, умрёшь либо ты, либо трое из тех, кто взят в плен. Решай, Пом, будешь мне служить или нет?
Девушка взглянула на печальные лица израненных сородичей. Она сомневалась, не верила и не доверяла мне. Стоило чуть сильнее замотивировать её. Наклонив голову, тихо-тихо шепнул той на ушко:
— Это твой последний шанс сохранить за собой право на комнату и двухразовое питание. — Девушка сглотнула, хвост её с ушками заинтересованно приподнялся, и я ощутил, как жарко та выдохнула в ответ. Предложение стало ей интересно, но что-то попрежнему ту сдерживало. — Помоги мне примерить наши племена, Пом, а я в свою очередь сделаю тебя старостой лисиц, возьму все заботы о тебе на себя и помогу с твоей течкой…
Лисица дрогнула, зрачки её расширились, и та, решительно подняв взгляд, ответила:
— Согласна!
Глава 33
Взрослые, дети и старики, усевшись вокруг костра и затаив дыхание, с приложенными ушами, дрожащими пальцами и блестящими глазами, внимали каждому моему слову. Казалось, все они забыли как дышать, и даже не задействованные в работе хищники, припав к земле с опаской, навострили уши.
— И восстали машины из пепла ядерного огня, и пошла война на уничтожения человечества!
От последних моих слов публика, охнув, похваталась за головы. Очередная развлекательная история на ночь превратилась в ужастик, и по глазам ушастых я понял. Многие, включая не которых хищников, сегодня не смогут уснуть.
Первая ночь в моём плену во многом решающая, то как, мы покажем себя, зарекомендуем, в дальнейшем сильно отобразится во всех возможных аспектах нашей жизни. В коротких антрактах, вспоминая и перемешивая фрагменты их некоторых фильмов, я поглядывал на рывших в отделении пленников. Всего за лопаты взялись пятеро, стерегли их под прицелом арбалетов пятнадцать наших. Остальные кролли либо дежурили на стенах, либо разместились вокруг основной массы связанных пленных. Все незадействованные, включая Кобаго, слушали мою историю, эмоционально сопереживая многострадальному народу Человече.
Здоровяк-охотник, что по началу относился к моим ночным рассказам как к детским сказкам, сегодня так же проявил своё любопытство. Но не к тому, как мой вид пытался защищаться, а к машинам «поработившим» нас. Охотник любил оружие, уважал силу, и то, что есть некая сущность, в разы сильнейшая и умнейшая меня заставила его, шерсть вздыбится.
Да… я смог впечатлить даже его. Языком трепать — это вам не мешки ворочать, нести чушь я умею, в прошлом стример, как никак.
На дворе расцветало, а мне всё не спалось. Тушились огни на вышках, сменялись караулы, из пут и веревок, одного за другим, высвобождали трупы. Трое раненых не смоли встреть новый рассвет.
Лис тщательно охраняли, любое лишнее движение вызывало на лицах стражников гнев. Хищники прям сидя ходили под себя, от чего по деревне пополз неприятный запашок мочи и дерьма. Первая из тюремных ям по прежнему рылась, да и по диаметру своему, вместила бы от силы трёх, максимум четверых пленников. А их у меня тридцать два… А вернее, уже двадцать девять. Этой ночью, на потеху жителям, зверей кормили в основном объедками. «Они ведь не работали!» — Посмел заявить кто-то из толпы, когда я закинул в чан целую рыбину. Плевать, что она моя, сам факт, что я не пожалел для них рыбы — уже раздражал народ. Народ; который по прежнему помнил, что такое голод.